Авторитаризм в новых индустриальных странах Азии: сравнительный анализ

Таким образом, вовлеченность армии в выполнение широкого круга внутренних задач, милитаризация внутренней жизни способствовали установлению авторитарных приемов в общественной практике и активному участию военных кругов в выработке государственной внутренней и внешней политики.

На роль армии в общественной жизни самое непосредственное влияние оказывали политические взгляды, политические ориентации самих военных кругов, определявшие в конечном счете и их политическое поведение. Эти взгляды формировались главным образом под влиянием социально-классовой борьбы в обществе, но отражали также и специфику самих вооруженных сил и их историческую роль в государстве.

В рассматриваемых странах положение армии как относительно самостоятельной политической силы предопределялось прежде всего относительной самостоятельностью авторитарного государства, в системе которого она занимала важное место, являясь не только одним из его главных орудий, но нередко и центральным распорядителем всей политической системы. Однако самостоятельность государства вовсе не означала, что оно абсолютно не было связано с социальной структурой общества, но лишь свидетельствовала об отсутствии прямой зависимости от одного класса13 [c.199].

В рассматриваемых странах политические ориентации и практические политические действия военных кругов, несмотря на их относительную самостоятельность и кажущуюся автономность, отражали и отражают главным образом ориентацию определенных социально-классовых сил на ускоренную капиталистическую трансформацию общества, а следовательно, прежде всего на создание политических и социальных условий для ее проведения. Взяв курс на развитие капитализма, военные круги сознательно или неосознанно превратили армию в орудие, фактическое или потенциальное, формирующегося или консолидирующегося класса национальной буржуазии, а также обуржуазивающихся бюрократии, помещиков и других социальных слоев, выступающих за ускоренное развитие капитализма.

Военные режимы в их чистом виде, действующие лишь на основе идейно-политических ориентаций самих военных, могут устанавливаться на какое-то время только в странах с очень слабо выраженной классовой дифференциацией, а также на непродолжительные периоды в других странах в случае возникновения в них серьезных кризисных ситуаций, нередко угрожающих целостности и единству самого государства. В этих случаях военные в течение какого-то периода могут проводить политику, ущемляющую и интересы определенных групп буржуазии в том числе крупной, с тем чтобы добиться стабильности и преодолеть кризис. Об этом свидетельствует многолетний опыт вмешательства армии в политическую жизнь в Таиланде, Индонезии и других странах.

Принимая активное участие в буржуазной перестройке политических форм власти, военно-бюрократические круги одновременно старались представить эту перестройку не только как движение вперед по пути модернизации, но и как некий возврат к «исконным», «истинно национальным», «традиционным» формам правления и социальной организации. При этом, чтобы придать особому положению армии в политической системе законный характер, она объявлялась защитником тех ценностей, вера в которые уже утвердилась среди большей части общества. В Таиланде армия прежде всего демонстрировала свою преданность монархии, а также нации и религии. В Индонезии вооруженные силы объявлялись главным гарантом соблюдения пяти принципов (панча сила), которые пропагандируются в качестве единственной общенациональной идеологии, якобы выражающей «народный дух» индонезийцев и являющейся антитезой как социализму, так и капитализму.

В рассматриваемой группе стран, армии  оказались глубоко втянуты в политический процесс. В Таиланде, например, в 1983 г. от имени сухопутных войск были опубликованы две «Белые книги». В них обосновывалось право армии официально участвовать в политической деятельности, так как она якобы более тесно, чем политические партии и деятели, связана с населением и имеет больший опыт осуществления правительственных социальных и политических программ, особенно в сельской местности.

В Индонезии для узаконивания активной роли армии в общественной жизни страны в 1963 г. была разработана и официально принята президентским декретом концепция «двойной функции» армии, или ее «гражданской миссии». В индонезийских военно-учебных заведениях военнослужащие проходят специальную подготовку для занятия постов в гражданских государственных административных органах и экономических организациях.

Военные круги, действуя на политической арене в интересах капиталистической трансформации общества и укрепления позиций пробуржуазных социальных групп, одновременно могут решать и своекорыстные задачи, связанные с обеспечением интересов самой военной корпорации. Более того, опыт рассматриваемых стран показывает, что, хотя политические ориентации военных кругов определяются в своей основе социально-классовыми моментами, целенаправленная идейно-политическая индоктринация офицерского корпуса, утвердившиеся в военной среде стереотипы политической культуры, а также их корпоративные интересы существенно влияют на их подход к решению социально-политических проблем, способствуют выработке у них особых, «армейских» взглядов по конкретным вопросам общественного развития. Это прежде всего касается взглядов на характер политических режимов, методы осуществления власти и проведения преобразований в социально-политической сфере.

Особенно наглядный пример в этом отношении дает нам опыт политической деятельности армейской верхушки в Индонезии. Как отмечали советские исследователи, государственный переворот, совершенный армией в Индонезии в 1965—1966 гг., имел целью прежде всего создать условия для быстрой экономической модернизации, беспрепятственного развития страны по капиталистическому пути при максимальном использовании иностранных капиталов14 [c.25]. Конкретная деятельность правящей армейской группировки сводилась в первую очередь к обеспечению интересов бюрократической буржуазии, главенствующие позиции среди которой занимали высшие и старшие офицеры. В то же время при «новом порядке» значительно ослабли позиции мусульманской буржуазии, которая являлась носителем капиталистических отношений в Индонезии до получения независимости и в первые годы независимого развития. Таким образом, при осуществлении капиталистической модернизации, особенно на начальном ее этапе, военные действовали в соответствии со своими взглядами относительно социально- экономического развития, в которых защита интересов государственной бюрократии и представителей самой военной корпорации занимала важное место.

По мере нарастания сопротивления различных социальных групп открытым авторитарным методам правления в самой военной среде постепенно растет убеждение в необходимости перестройки политической системы все с той же целью более надежного обеспечения внутренней стабильности и порядка. Но военные круги рассматривают эту перестройку политической системы не в плане уменьшения вовлеченности армии в политическую жизнь путем передачи своих невоенных функций гражданским органам и деятелям, а, наоборот, в плане активного участия армии в направляемом процессе «либерализации» и «демократизации» режимов. Так, в Таиланде военные круги добивались законодательного закрепления за армией права выступать в качестве «создателя» демократии, а после установления в стране совершенной, на их взгляд, политической системы и в качестве «защитника» таковой.  Первый шаг в направлении закрепления за армией такой роли был сделан в 1980г., когда вступила в силу директива премьер-министра, вменяющая в обязанность военным способствовать развитию в стране «демократической политической системы»11 [c.18], т. е. осуществлять контроль за развитием политического процесса, ограничивая «либерализацию» режима рамками «тайской демократии».

В Таиланде в 80-х годах относительная стабильность правительств обеспечивалась именно тем, что они возглавлялись влиятельными генералами. В Индонезии генерал Сухарто, вступив в третье десятилетие своего правления на посту президента, продолжал опираться на армию.

Таким образом, объективные и субъективные, внутренние и внешние факторы, связанные со спецификой общества в рассматриваемых странах, способствовали не только повышению роли армии как важнейшего компонента государственного аппарата, но и усилению ее влияния в самых различных сферах общественной жизни.

ГЛАВА 2 ЭВОЛЮЦИЯ ВОЕННО- БЮРОКРАТИЧЕСКИХ РЕЖИМОВ. ОПЫТ ПОЛИТИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ ТАИЛАНДА

На протяжении определенного исторического этапа военнобюрократические режимы оказывались способными «обеспечивать некое соответствие базиса и надстройки, т. е. насильственным путем удерживать в относительном балансе существующие общественно-политические силы, связанные своими интересами с различными укладами»13  [c.386].

Можно считать, что опирающиеся на армию авторитарные режимы в течение более чем двух десятилетий демонстрировали в целом свою относительную стабильность, способность преодолевать внутриполитические кризисы. Этому способствовало прежде всего, то, что правящие военно-бюрократические группировки, приходившие на смену малоэффективным, раздираемым противоречиями гражданским правительствам, в большинстве своем оказывались в состоянии добиться определенной национально-государственной интеграции, а также обеспечить более быстрые темпы экономического роста, повышение жизненного уровня значительной части населения и как результат — расширения своей социальной опоры. Этого они добивались не только путем использования мощи централизованного государства, но и путем поощрения частного предпринимательства, получения помимо военной также и значительной экономической помощи от развитых капиталистических стран. При опоре на военно-полицейский аппарат им удавалось подавлять отдельные антиправительственные выступления, этно-национальные и религиозные движения и добиваться определенной политической стабильности.

Либерализация режимов Таиланда происходит под контролем или при активном участии военно-полицейского аппарата, который в условиях незавершенности буржуазной трансформации общества, слабости национальной буржуазии и ее неспособности занять лидирующее положение без опоры на аппарат насилия призван по-прежнему гарантировать развитие этого процесса в строго определенных рамках направляемой перестройки политической системы. В ходе либерализации представители вооруженных сил, как правило, уступают занимаемые ими высокие посты в государственных органах власти гражданским политическим деятелям, представителям наиболее влиятельных буржуазных партий.

Наиболее  наглядно  проследим политическое развитие на примере  Таиланда, где основы военно-бюрократического режима были заложены сразу же после буржуазной революции 1932 г., в результате которой абсолютная монархия была заменена конституционной. Революция 1932 г., хотя и имела верхушечный характер, ибо насильственной ломке подвергалось лишь самое верхнее звено устаревшей политической надстройки, все же ликвидировала монополию королевской семьи и аристократии на занятие высших постов как в государстве, так и в армии. Так как Таиланду удалось избежать открытого колониального порабощения, сохранить свою политическую независимость, то в нем в отличие от большинства колониальных стран отсутствовало активное национально-освободительное движение, в течение длительного времени (до начала 70-х годов) не наблюдалось сколько-нибудь массовых выступлений. Местная буржуазия (как сиамская, так и китайская) была экономически слабой и  политически недостаточно организованной. Это способствовало тому, что политическая власть сразу перешла к представителям военной и гражданской бюрократии, хотя сохранилась и активная стабилизирующая роль в политике монархии. Военно-бюрократические круги стали главными действующими лицами на политической арене, а основным средством разрешения конфликтов внутри правящей элиты стали многочисленные военные перевороты или иные акции с участием армии.

Появившиеся после 1932 г. конституционные органы были очень слабы, политические партии и парламент использовались главным образом для придания законного характера решениям, которые предварительно принимались в высших эшелонах военной и гражданской бюрократии. В связи с этим бюрократический аппарат, вместо того чтобы выполнять административные функции, превратился в главную арену политической борьбы2 [c. 34].

Влияние военных в системе государственной власти особенно усилилось после 1938 г., когда фельдмаршал Пибун Сонграм занял пост премьер-министра. В правительстве, возглавлявшемся Пибуном, 11 постов из 24 были заняты офицерами армии и флота, а среди 78 назначаемых членов Национальной ассамблеи 53 представляли вооруженные силы и полицию1 [c.213].

Характерной особенностью политической борьбы в Таиланде явилось то, что военные перевороты, как правило, совершались так называемыми группами переворота (в Таиланде они именовались «кхана»), которые помимо военных включали высших чиновников, а также влиятельных политических деятелей. В дальнейшем, по мере укрепления позиций крупной буржуазии, руководители переворотов были вынуждены заручаться также поддержкой тех или иных финансово-промышленных кругов. Это в последующем дало основание американскому исследователю Р. Циммерману сделать вывод, что «перевороты» в Таиланде были успешными, если лидер группы переворота оказывался в состоянии привлечь на свою сторону больше банкиров, чем лидеры других групп...

После каждого военного переворота его руководители принимали меры как по узакониванию действий приходившей к власти группировки, так и по созданию ее социальной базы. В практику политической борьбы в Таиланде прочно вошла традиция придавать легитимность захватившей власть группировке путем принятия новых конституций, в которых иногда даже содержались статьи, оправдывавшие действия заговорщиков. «В Таиланде переворот и конституция — сиамские близнецы»,— отмечал в 1976 г. израильский исследователь М. Лиссак. За период с 1932 г. по начало 80-х годов в Таиланде было совершено 14 военных переворотов и принято 13 конституций.

Видный политический деятель Таиланда Танат Коман, оправдывая установленную в стране военную диктатуру, в 1959 г. заявлял перед американской аудиторией: «Если посмотреть на нашу национальную историю, то станет ясно, что страна добивалась успеха и процветала, когда была сильная власть, не тираническая власть, а объединяющая власть, вокруг которой сплачивались все элементы нации. И наоборот, темные страницы нашей истории показывают, что при отсутствии этой сильной власти и активизации дезинтегрирующих сил, наше государство переживало одну трагедию за другой»7 [c.19].

Основной опорой формировавшегося военно-бюрократического режима становился военно-полицейский аппарат, укреплению которого правящие круги в первое послевоенное десятилетие уделяли большое внимание и который был призван на первых порах подавить демократическую оппозицию в государственном аппарате и армии, а также отдельные выступления крестьян на северо-востоке страны. В связи с тем, что Таиланд во время второй мировой войны выступал в качестве военного союзника Японии, его регулярные вооруженные силы вплоть до конца войны выполняли неблаговидную роль охраны внутреннего порядка в интересах японских оккупационных властей. Они вышли из войны ослабленными, а их численность с 60 тыс. сократилась до 43 тыс. человек. Командный состав был деморализован, а военные лидеры на некоторое время были заключены в тюрьму. Предстояло сформировать практически новые вооруженные силы, полицию и службы безопасности, т. е. заново создать аппарат насилия, который бы не только служил орудием подавления противников формировавшегося бюрократического режима, но и при отсутствии развитых институтов гражданского общества выполнял бы функции по формированию и расширению социальной базы авторитарного правления.