Современные концепции и варианты международных отношений

Оценка ситуации, дающаяся сторонниками обсуждаемых  парадигм, и прогнозы ее развития влияют на поведение международных акторов, и, следовательно, на состояние международных  отношений.

Причины востребованности неореализма

Прекращение «холодной  войны» актуализировало значение реалистической парадигмы для многих западных теоретиков. А.В. Торкунов и его коллеги описывают  причины востребованности неореалистической  концепции как государственными лидерами, так и оппозиционными политиками разных стран.

Первая причина  в том, что создается впечатление, что после окончания «холодной  войны» положение в мире стало  гораздо опаснее и что всякое явление, которое нельзя объяснить, представляет собой угрозу. Широко распространенными стали тревоги и сомнения, связанные с разрегулированием прежних механизмов функционирования международных отношений, разрушением ставшего привычным баланса сил, возникновением на мировой арене новых государств и негосударственных участников международного взаимодействия, всплеском многообразных и многочисленных конфликтов нового типа. Все эти явления высветили неэффективность ООН и других международных организаций при построении нового международного порядка, основанного на верховенстве универсальных ценностей и общих интересов государств, на правовом урегулировании конфликтов и создании системы коллективной без-опасности.

В качестве второй причины высказывается мнение, что  теория политического реализма является инструментом мобилизации общественного мнения государства в пользу «своего» правительства, защищающего «национальные» интересы страны. Тем самым реализм помогает руководству страны не только обеспечивать поддержку своей власти со стороны общества, но и сохранять государственное единство перед лицом внутреннего сепаратизма.

Третья причина  заключена в основных положениях теории политического реализма —  о международной политике как  орудии борьбы за власть и силу, о  государстве как главном и  единственном действующем лице международной политики, о несовпадении национальных интересов государств и связанной с этим неизбежной конфликтогенности международной среды и др., которые оказались востребованными политической элитой Запада и прежде всего Соединенных Штатов. В США политический реализм позволяет трактовать международные отношения в соответствии с американскими представлениями о международном порядке как о совокупности совпадающих с национальными интересами Америки либеральных идеалов, которые она призвана продвигать, опираясь, если необходимо, на использование экономической или военной силы. В других странах политические элиты привлекает то положение теории политического реализма, в соответствии с которым единственным полномочным и полноправным выразителем национального интереса государства на международной арене является его правительство, обладающее на основе суверенитета монопольным правом представлять внутреннее сообщество, заключать договоры, объявлять войны и т.п.

Четвертая причина  востребованности неореализма указывает на то, что в сохранении основных понятий политического реализма в выступлениях государственных и политических деятелей играют существенную роль представители военных ведомств и военно-промышленного комплекса, эксперты и советники силовых структур и высших государственных руководителей, «независимые» частные аналитические центры и отдельные академические исследователи. Представители влиятельных социальных групп стремятся сохранить власть, статус или воздействовать на формирование рынка государственных идеологий. В период нестабильности международных отношений оказываются востребованными мотивы и рассуждения на тему возрастающих угроз как мировой системе в целом, так и Западу, и США в частности. В этом контексте широко используются геополитические построения, многообразные сценарии грядущего миропорядка и т.п.

В качестве примера  можно привести концепции, которые  получили широкий резонанс и к  которым иногда ошибочно сводится многообразие выдвинутых положений об изменении  природы международных отношений.

«Столкновение цивилизаций» и «конец истории»

В 1990-х годах  геополитическая мысль на Западе была представлена двумя течениями: «столкновение цивилизаций» Самуила  Хантингтона и «конец истории» Фрэнсиса Фукуямы. В свое время С. Хантингтон, являясь директором Института стратегических исследований при Гарвардском университете, изложил свои взгляды на проблему дальнейших отношений Моря и Суши, Запада и Востока [2]. Он утверждал, что стратегическая победа атлантистов над евразийцами не есть победа цивилизационная. Запад и Восток по-прежнему цивилизационно стоят далеко друг от друга. Западные ценности — это рынок, либерал-демократия, индивидуализм, права человека и т. д., восточные ценности — коллективизм, традиционализм, соборность и т. д. С. Хантингтон утверждал, что западная идеология восторжествовала временно, ее торжество поднимет на поверхность глубинные культурные слои Востока. Он прогнозировал усиление влияния религиозных факторов, в частности ислама и православия, синтоизма и буддизма, конфуцианства и индуизма. В недалеком будущем, по его мнению, заявят о себе славяно-православная, конфуцианская (китайская), японская, исламская, индуистская, латиноамериканская и, возможно, африканская цивилизации. Этот фактор вновь создает условия для противостояния Запада и Востока.

Необходимость противостояния

По мнению С. Ханингтона, надо готовиться к возможному противостоянию, заранее регулировать, сдерживать антиатлантистские настроения и тенденции, не допускать соединения в единый союз геополитических цент-ров  противостояния Западу. Для этого Западу следует:

* «добиться большей  политической, экономической и военной  интеграции и координировать  свою политику так, чтобы государства,  относящиеся к другим цивилизациям, не смогли играть на расхождениях  между западными странами;

* включить в Европейский союз и НАТО прозападные государства Центральной и Восточной Европы (страны Вышеградской группы и Балтии, Словению и Хорватию);

* поощрять «вестернизацию»  Латинской Америки и, насколько  возможно, более тесный союз латиноамериканских  стран с Западом;

* сдерживать  развитие обычной военной мощи  и оружия массового уничтожения  у исламских государств и Китая;

* замедлить отдаление  Японии от Запада и ее примирение  с Китаем;

* признать Россию  сердцевинным государством православного  мира и крупной региональной державой, у которой есть законные интересы, связанные с обеспечением безопасности ее южных границ;

* поддерживать  превосходство Запада в технологическом  и военном отношениях над другими  цивилизациями и, что самое  важное, признать, что вмешательство Запада в дела других цивилизаций — это, вероятно, единственный наиболее опасный источник нестабильности и потенциального глобального конфликта в мультицивилизационном мире» [3].

В начале 1990-х  годов другой политолог Ф. Фукуяма  опубликовал статью «Конец истории» [4]. Его концепция стала идейной «основой нового течения — «неомондиализма». Ф. Фукуяма «проводит» читателей от «эпохи закона силы», «мракобесия», «нерационального менеджирования социальной реальности» к разумному строю — капиталистическому, западной цивилизации конца XX в. с ее рыночной экономикой и либерально-демократическими ценностями.

Ф.Фукуяма во многом повторил идеи немецкого социолога  и историка Макса Вебера о том, что история развивалась только за счет нерациональных факторов, рациональность становится превалирующим фактором только на этапе капиталистического развития [5]. Последний оплот «иррационализма» пал, по мнению Ф. Фукуямы, с развалом СССР. Ф. Фукуяма провозгласил начало нового существования человечества — планетарного, где будут существовать Рынок и Демократия. Они интегрируют мир в гармоническую единую машину. Все части света, т. е. все регионы земного шара, начнут переструктурироваться, как электроны в атоме, станут менять свои орбиты, ориентируясь на самые мощные (экономически) ядра-центры.

Внешне теории Ф. Фукуямы и С. Ханингтона выглядят как противоположные. Ф. Фукуяма  ведет речь о триумфе западных ценностей, всеобщем распространении  плюралистической демократии, идеалов  индивидуализма и рыночной экономики.

«Триумф Запада, западной идеи очевиден прежде всего потому, что у либерализма не осталось никаких жизнеспособных альтернатив. В последнее десятилетие измочилась интеллектуальная атмосфера крупнейших коммунистических стран, в них начались важные реформы. Этот феномен выходит за рамки высокой политики, его можно наблюдать и в широком распространении западной потребительской культуры, в самых разнообразных ее видах: это крестьянские рынки и цветные телевизоры — в нынешнем Китае вездесущие; открытые в прошлом году в Москве кооперативные рестораны и магазины одежды; переложенный на японский лад Бетховен в токийских лавках; и рок-музыка, которой с равным удовольствием внимают в Праге, Рангуне и Тегеране.

То, чему мы, вероятно, свидетели, — попросту конец «холодной  войны» или очередного периода послевоенной истории, но конец истории как таковой, завершение идеологической эволюция человечества и универсализации западной либеральной демократии как окончательной формы правления. Это не означает, что в дальнейшем никаких событий происходить не будет и страницы ежегодных обзоров «Форин Афферз» по международным отношениям будут пустовать, — ведь либерализм победил пока только в сфере идей, сознания; в реальном, материальном мире до победы еще далеко. Однако имеются серьезные основания считать, что именно этот, идеальный мир, и определит в конечном счете мир материальный» [6].

С. Хантингтон говорит  о нарастающей угрозе с Юга, связанной  с усилением мусульманской и  конфуцианской цивилизаций, чуждых и враждебных Западу. По своей внутренней сущности эти теории представляются весьма близкими. В обеих теориях в основе лежит западоцентризм, связанный с созданием образа врага, в роли которого все индивиды и государства, которые противятся унификации образа жизни и мыслей по западному образцу, отстаивая свои национальные или цивилизационные особенности. Обе концепции связаны с установками власти и легитимации мероприятий, основанных на понимании международной безопасности, что указывает на их прямую связь с парадигмой политического реализма [7].

В трактовке природы международных отношений концепции С. Ханингтона и Ф.Фукуямы исходят из распределения силы и решающей роли насилия в мировой политике. В этих концепциях прослеживается необходимость сохранения мира и демократии через создание монополюсного построения мирового порядка в центре которого должны находится США или поиски врага, утраченного с окончанием «холодной войны». Подобные взгляды формируют у западных читателей подозрения в отношении России и стран «не Запада».

Рассмотрение  современных представлений о природе международных отношений обнаруживает достаточно неоднозначную картину.

Изменения, произошедшие в расстановке внешнеполитических приоритетов стран Запада, США  и, пожалуй, всего мира после трагедии в Нью-Йорке 11 сентября 2001 г., могут  послужить началу более внимательного рассмотрения всех существующих концепций и теорий в геополитике и в международных отношениях в целом.

Рассмотренные парадигмы международных отношений, являющиеся некоторым образом теоретической  основой геополитики, концепции и взгляды теоретиков ранее использовались только как научное обоснование современной картины мира. После окончания «холодной войны», с бурным расцветом информационных технологий, эти теории становятся открытыми и доступными для широких слоев населения. Если ранее реализм, либерализм и неомарксизм были предметом ученых споров и не принимались во внимание гражданами государств, то теперь, являясь эффективным орудием при ведении политических баталий (как локальных, так и международных), эти идеи входят в самосознание жителей Земли. Выступления популярных политических лидеров, основанные на концепции теории реализма, становящиеся общедоступными и популярными не только на Западе, но и в России, предрекая угрожающее нарастание сторонних сил (сейчас — это происламские террористические группы, господствующие в странах Азии), способствуют повышению общей тревожности в обществе. К сожалению, жесткая конкуренция в политике мобилизует все возможные научные изыскания для оправдания практически любых действий — экономических, военных и политических акций, не учитывая ответственность перед личностью каждого отдельного человека, невольно становящегося участником современных экономических, информационных, технологических войн и реальных военных действий. Таким образом, современные теории международных отношений из строго научных идей переросли в инструментарий, организующий специальные условия, влияющие на создание новой специфической единой картины мира у людей, имеющих разные этнические, культурные и прочие особенности. Это может повлечь за собой весьма негативные последствия для большей части населения земного шара.