Развитие сотрудничества в рамках Шанхайской организации сотрудничества(ШОС)

     Борьба  с сепаратизмом и обеспечение  государственного единства на Cеверо-Западе является задачей китайского государства. На протяжении всей истории Китая этот регион являлся объектом постоянных атак. Сепаратистские движения различались по составу и форме деятельности, но совпадали по сути. Таким образом, борьба китайского государства с «Восточным Туркестаном» имеет глубокие корни. С этой точки зрения меры по обеспечению единства Китая в северо-западных районах являются продолжением той борьбы, которая ведется более двух тысячелетий, и продолжением той исторической стратегии, которой Китай следует уже много веков.

     Центральноазиатский регион имеет тесные связи с движением  «Восточный Туркестан». Многочисленные террористические и религиозные экстремистские группировки дислоцируются как в соседних Кашмире, Пакистане, Афганистане, так и на территории Аравийского полуострова и Ближнего Востока. После того как в начале 1990-х годов обрели независимость пять центральноазиатских государств, в которых ислам является главной религией, Центральная Азия превратилась в новое геополитическое пространство, входящее в мусульманский мир. Новообразованные государства были очень слабы в политическом, экономическом и идеологическом отношениях и были не в состоянии оградить себя от натиска различных экстремистских и радикально-религиозных сил. Эти страны представляли собой как бы огромное незанятое пространство с широко распахнутыми дверями, в которые устремились международные террористы и религиозные экстремисты всех мастей. В благоприятных внешних и внутренних условиях быстро разрастались внутренние террористические и экстремистские силы. Всего за несколько лет Центральная Азия стала напоминать такие регионы, как Южная Азия, Западная Азия и Ближний Восток, превратившись в один из секторов единого пространства активной деятельности международных террористов и религиозных экстремистов. По историческим, национальным, культурным, языковым и религиозным причинам движение «Восточный Туркестан» имеет тесные связи в странах Центральной Азии. Активное восстановление исторических традиций в сферах политики, культуры и религии, а также связанное с этим быстрое развитие сил международного терроризма и религиозного экстремизма превратили ее в важнейший фактор внешнего воздействия на безопасность северо-западных районов Китая. С одной стороны, Центральная Азия является одной из важнейших зарубежных баз движения «Восточный Туркестан». Многие его группировки используют опорные пункты, созданные на территории центральноазиатских стран. «Восточный Туркестан» получает идеологическую поддержку и существенную материальную помощь от международных террористических организаций этого региона. Если сепаратисты из группировок «Восточного Туркестана» вынуждены бежать из Китая, они, как правило, находят убежище в странах Центральной Азии . С другой стороны, Центральная Азия является каналом постоянной связи «Восточного Туркестана» с силами международного терроризма и, таким образом, главным направлением его проникновения на территорию Китая [14].

     В связи с этим Китай стремится  не допустить превращения Центральной  Азии в зарубежную базу «Восточного  Туркестана» и канал его взаимодействия с силами международных террористических организаций. Поэтому одна из основных целей внешней политики Китая  в отношении Центральной Азии заключается в недопущении на территории региона деятельности, ставящей под угрозу территориальную целостность  КНР, а также в том, чтобы все  центральноазиатские государства  отказались от поддержки китайских  сепаратистов, ограничили или запретили деятельность «Восточного Туркестана», препятствовали проникновению сил международного терроризма с их территории в Китай.

     Таким образом, если рассматривать вопрос в более широком аспекте, безопасность стран Центральной Азии напрямую связана с безопасностью Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР, и нестабильность в Центрально-азиатском регионе  оказывает непосредственное влияние  на безопасность всего Северо-Запада Китая. Поэтому КНР стремится  к созданию единой региональной структуры безопасности с участием России и государств Центральной Азии для принятия организованных коллективных мер по обеспечению безопасности в регионе. Это соответствует и интересам центральноазиатских государств. В этом также состоит одна из основных функций ШОС.

     Гарантии  безопасности Центральной Азии, обеспечивающие надежный стратегический тыл Китая. Эта цель также принадлежит к  сфере государственных интересов  КНР, но ее следует отнести к задачам  большой стратегии и геополитики. Поэтому ее содержание несколько  отличается от рассмотренной выше задачи обеспечения государственной безопасности посредством борьбы с движением «Восточный Туркестан». Под этим углом зрения Центральная Азия во внешней политике КНР приобретает новое место, представляет иные стратегические функции и интересы [11].

     Особенность внешнеполитической стратегии Китая  состоит в том, что с точки  зрения главных стратегических задач, которые стоят перед страной  сейчас и в ближайшем будущем, а также с учетом стратегических внешних 

факторов, оказывающих на Китай наибольшее давление, самыми важными и активными  стратегическими направлениями  для КНР следует считать южное  и восточное. Самая важная и сложная  задача внешнеполитической стратегии  Китая — не допустить обретения  Тайванем статуса независимого государства, постоянно готовиться к возможному суровому вызову, который Тайвань  может бросить континенту. А главным  внешнеполитическим фактором серьезного стратегического давления на Китай  является тайная или откровенная, прямая или косвенная поддержка Тайваня  Соединенными Штатами, в результате чего может возникнуть стратегическое противостояние Китая и США, а  также конфронтационная американская политика в отношении Китая, направленная на сдерживание его подъема, которая  также может вылиться в стратегический конфликт между двумя странами.

     Поэтому Китаю крайне необходимо обеспечить мир и стабильность на остальных  стратегических направлениях.

     Таким образом, сформировалось концептуальное различие между стратегическим фронтом  и тылом китайской внешней  политики, хотя в современных условиях подобное разделение уже не столь  однозначно и просто, как в недалеком  прошлом. Центральная Азия соприкасается  с северо-западом Китая. Здесь  имеется протяженный участок  границы. Это относительно самостоятельный  геополитический регион в ближайшем  окружении Китая, он образует основную составляющую северо-западного стратегического  направления КНР. В соответствии с особенностями стратегических интересов Китая и геополитическим  положением Центральноазиатского региона  последний можно рассматривать  в качестве стратегического тыла КНР. Только такое положение дел, при котором Центральная Азия действительно будет являться стабильным тылом Китая, сможет в полной мере соответствовать стратегическим интересам  КНР.

     Для этого необходимы следующие условия. Во-первых, окончательное решение  пограничных споров Китая и стран  Центральной Азии (эта задача уже  полностью решена), поддержание обстановки мира и безопасности в 

пограничных районах. Данное условие является основополагающим для развития отношений Китая  со странами региона. Этот вопрос также  окончательно решен. Во-вторых, необходимо создать условия для формирования дружественного внешнеполитического  курса государств Центральной Азии по отношению к Китаю и сформировать добрососедские двусторонние отношения  между Китаем и этими странами. Наконец, необходимо не допустить попадания  Центральной Азии под контроль любой  державы или союза государств, враждебно относящихся к Китаю[16].

     Все эти задачи определяют новые базовые  принципы и цели внешнеполитического  курса, проводимого Китаем в отношении  стран Центральной Азии.

     Развитие  экономического сотрудничества со странами Центральной Азии и превращение  ее в один из основных источников импорта  энергии. Региональная экономическая  кооперация представляет для Китая широкий экономический интерес. От сотрудничества со странами Центральной Азии наибольшие выгоды получают северо-западные районы Китая и прежде всего Синьцзян-Уйгурский автономный район. Северо-западные районы находятся на значительном удалении от развитой в экономическом отношении приморской зоны КНР, а страны Центральной Азии — их непосредственные соседи. Экономические связи Северо-Запада с восточными районами Китая характеризуются определенными сложностями, связанными с большой удаленностью, а Центральная Азия — его близкий и естественный партнер. Это важный фактор экономических интересов Китая в Центральноазиатском регионе.

     Энергетика  — важнейшая составляющая экономического сотрудничества Китая со странами Центральной  Азии.

     Гарантия  надежного энергетического снабжения  быстро развивающейся экономики  КНР является долгосрочной задачей, имеющей стратегически важное значение. Китай стал импортером нефти в 1993 г. С тех пор размеры его  импорта нефтепродуктов непрерывно возрастают. С 1997 по 2003 гг. страна ежегодно импортировала сырой нефти соответственно 35,47, 27,32, 36,61, 70,26, 60,25, 69,40, 91,12 млн т. Объем  импорта нефти в 2002 г. вдвое превысил показатель 1997 г. В 2004 г. импорт сырой  нефти превысил 100 млн т, что почти  в три раза больше, чем в 1997 г. [11].

     Сейчас  в обеспечении своих потребностей в энергоресурсах Китай в очень  большой степени ориентируется  на внешний рынок. Его энергическая зависимость от внешнего рынка стабильно  превышает 50%.

     В настоящее время 50% импорта сырой  нефти в стране приходится на Ближний  Восток, несколько более 22% поступает  из Африки. Таким образом, совокупная доля ближневосточного и африканского рынков в импорте нефти превышает 70%, что, конечно, очень много. С учетом нестабильности, которая свойственна этим двум регионам, и принимая во внимание риск, связанный с дальними морскими маршрутами, такое положение содержит потенциальную угрозу стабильности поставок энергоресурсов в КНР. Поэтому обеспечение энергетической безопасности — задача стратегической важности. Речь идет не о том, чтобы уменьшить импорт энергоносителей с

Ближнего  Востока и из Африки, скорее всего  они останутся важнейшими импортерами  нефти в Китай и в будущем.

     Требуется найти новых импортеров, чтобы  диверсифицировать основные энергетические источники и создать более  рациональную структуру импорта  энергии. Таким образом, Китай сможет уменьшить риски и гарантировать относительно стабильные поставки энергии.

     Благодаря своему географическому, геополитическому, экономическому положению в более отдаленной перспективе Китай не просто останется в Центральной Азии — его влияние в регионе будет расти. 

2. Интересы  и положение России в Центральной  Азии

     Интересы  России в Центральной Азии достаточно сложны. С одной стороны, их формирование происходило в непростых исторических, культурных и идеологических условиях. С другой стороны, Россия и страны региона по-прежнему находятся на стадии политического и экономического реформирования и трансформации. После  того как республики Центральной  Азии получили независимость, возникла проблема определения Россией отношений  с ними. Этот процесс пока окончательно не завершен и находится в развитии.

     Основа  российских интересов — стремление к сохранению особых отношений между  Россией и Центральной Азией  в политической, экономической, оборонной, культурной и даже языковой сферах. Конечная цель российской политики в регионе состоит в интеграции в экономике, политике и обеспечении безопасности. Ранее все центральноазиатские государства были частью Советского Союза, теперь они члены СНГ, «ближнее зарубежье» для российской дипломатии, являясь самым приоритетным направлением российской дипломатии. Это четко следует из первых двух основополагающих внешнеполитических документов, появившихся при президенте В. Путине, — «Концепции национальной безопасности Российской Федерации» и «Концепции внешней политики Российской Федерации», подписанных им соответственно 10 января и 28 июня 2000 г. Такой же вывод следует сделать и из посланий президента Федеральному собранию 2000—2005 гг., хотя там используется термин «СНГ» вместо «ближнего зарубежья»[11].

       В настоящее время «ближнее  зарубежье» — это главная сцена,  где идет самая активная конкуренция  между Россией, с одной стороны,  и США и Западом — с другой. Можно сказать, что часть «ближнего  зарубежья» Россия 

уже потеряла и в определенном смысле эта часть  стала  «ближним зарубежьем» для  НАТО и Европы. Но Центральная Азия остается более стабильным регионом по отношению к России. Это только усиливает ее значимость для российской дипломатии.

     За  время более чем полуторавекового правления России в Центральной  Азии, особенно в течение продлившегося свыше 70 лет советского периода, сложилась определенная близость между Россией и республиками региона

в политике, экономике, военной сфере, культуре, языке, общественной жизни и идеологии. В результате в России сформировались особые чувства и представления, связанные с этими странами. Это  сказывается и на осознании 

интересов России в Центральной Азии. Многие русские сейчас, уже более чем  через десять лет после обретения  странами региона независимости, по-прежнему не склонны рассматривать отношения  с ними как с равноправными 

независимыми  государствами. Российские политические круги рассматривают Центральную  Азию в большей или меньшей  степени как особую часть России [11].

     Хотя такая концепция отражает в целом действительное отношение России, она в известной степени уже не соответствует реальной обстановке. Изменения концепции, как правило, вытекают из практики, но бывает, что они отстают от жизни. В Центральноазиатском регионе произошли огромные изменения, этот процесс продолжается.