Оглавление

Введение

    Становится  общепризнанным фактом, что в условиях глобализации для любой страны важным условием устойчивости и экономической  независимости является ее внутренняя организация, включая способность быстро и четко реагировать на изменения внутренней и внешней конъюнктуры как отдельных регионов, так и страны в целом, осуществлять быструю адаптацию за счет средств инновационной политики. Таким образом, требования к высокой организации локальных систем, как более мобильных в сравнении с глобальной системой, значительно возрастают. Этот процесс ставит остро вопрос разработки и реализации региональной инновационной политики, а также вопрос формирования инновационного микроклимата региона.

    В мировой практике существуют различные  способы активизации и совершенствования  инновационной среды региона. К  ним можно отнести формирование в регионе развитой инновационной  инфраструктуры (технопарки, бизнес-инкубаторы, региональные инновационные фонды), создание сети трансфера технологий (пропаганда результатов инновационной деятельности и распространение инноваций с привлечением торгово-промышленных палат за пределами регионов), прямую и косвенную финансовую поддержку инновационных проектов, а также кластерный подход в реализации инновационной политики.

    По  моему мнению, последний из перечисленных способов совершенствования инновационного климата региона заслуживает особого внимания. 
Кластеры – сообщества ведущих фирм страны.

    Исследование  современных взглядов на кластеры как  способы повышения конкурентоспособности  экономики позволяет констатировать, что основоположником собственно кластерной теории в ее нынешнем понимании стал американский экономист, профессор  Гарвардской школы бизнеса Майкл Портер. Он первым наиболее законченно концептуализировал феномен кластера и определил его как «сконцентрированную по географическому признаку группу взаимосвязанных компаний, специализированных поставщиков, поставщиков услуг, фирм в соответствующих отраслях, а также связанных с их деятельностью организаций (например, университетов, агентств по стандартизации, а также торговых объединений) в определенных областях, конкурирующих, но вместе с тем ведущих совместную работу». Компании внутри кластера и связанные с ними организации характеризуются общностью деятельности, объединены географически и взаимодополняют друг друга.

    М.Портер обратил внимание на то, что наиболее конкурентоспособные в международных  масштабах фирмы одной отрасли  обычно не бессистемно разбросаны по разным развитым государствам, а имеют свойство концентрироваться. Часто сразу несколько из них или даже все крупнейшие базируются в одной и той же стране, а порой даже в одном и том же регионе страны.

    Так, созвездие наиболее конкурентоспособных автомобильных фирм современности («Тойота», «Ниссан» и др.) происходит из Японии. В крохотной Швейцарии расположены сразу три ведущих фармацевтических фирмы (а в очень похожих на Швейцарию малых высокоразвитых странах Западной Европы, за исключением Дании, – почему-то ни одной). Знаменитые компьютерные фирмы, преимущественно, базируются в США, а гиганты аудио-и видеотехники – в Японии. Швеция породила несколько очень мощных машиностроительных компаний, но ни одной химической. В Германии расположены три мощнейших химических фирмы и оба крупнейших в мире производителя дорогих автомобилей.

    Концентрация  сильных фирм при этом обычно не ограничивается одной отраслью, а  затрагивает несколько смежных. Например, лидерство фирм США наблюдается  не только в компьютеростроении («ИБМ», «Юнисис», «Хьюлетт-Паккард», «Эппл»), но и в производстве программного обеспечения к ним (мировой лидер – «Майкрософт»), и в изготовлении микропроцессоров («Интел», «Моторола»).

    Такое положение является не случайностью, а следствием того, что достигнутая одной или несколькими фирмами высокая конкурентоспособность имеет свойство распространяться на ее ближайшее окружение: поставщиков, потребителей и конкурентов. В свою очередь, успехи окружения оказывают положительное влияние на дальнейший рост конкурентоспособности данной компании. В итоге формируется «кластер» – сообщество фирм тесно связанных отраслей, взаимно способствующих росту конкурентоспособности друг друга.

    Для всей национальной экономики кластеры выполняют роль точек роста внутреннего рынка и базы международной экспансии. Так, быстрое развитие японской экономики в 50-60-е годы во многом связано с формированием мощного кластера металлургия - судостроение. Он же положил начало успехам страны на мировом рынке.

    Вслед за первым в экономике часто образуются новые кластеры и международная конкурентоспособность страны увеличивается. Высокая конкурентоспособность страны держится именно на сильных позициях отдельных кластеров, тогда как вне них даже самая развитая экономика может давать весьма посредственные результаты.

    Та  же Япония, например, имеет мощные автомобильные  и электротехнические фирмы, но существенно  слабее в химико-фармацевтическом и  совсем отстала в аэрокосмическом  комплексе.

Механизм  формирования кластеров.

    Возникновение кластеров объясняется передачей  по технологическим цепочкам товаров  с высокой потребительской ценностью, а также иных преимуществ высокой  конкурентоспособности от фирмы-родоначальницы кластера (или группы фирм, если их было несколько) к предприятиям-смежникам.

    Конкретнее, высокая потребительская ценность произведенного конкурентоспособной  фирмой товара и/или услуги непосредственно  способствует росту конкурентоспособности  у фирмы-потребителя.

    Например, особые качества шведской железной руды, обусловившие высокую конкурентоспособность фирм добывающей промышленности, создали конкурентные преимущества не только для них, но и для потребителей руды – компаний, выпускающих качественные стали. Последние, в свою очередь, способствовали международному успеху производителя шарикоподшипников «СКФ», получившего для своих изделий уникальный конструкционный материал и т.д.

    Конкурентоспособность распространяется и вверх по технологической  цепочке. Дело в том, что достигшие  международнозначимых результатов  компании обычно являются очень требовательными заказчиками. Они заставляют поднять качество поставляемых им полуфабрикатов и, тем самым, вынуждают своих поставщиков также повысить конкурентоспособность.

    Выигрывают  поставщики и от быстрого роста лидера конкурентоспособности. Для них расширение деятельности этого лидера оборачивается ростом потребности в их собственной продукции.

    Более сложно складываются отношения с  прямыми конкурентами. Рост конкурентоспособности  лидера для его соперников в первую очередь, разумеется, означает угрозу вытеснения с рынка. Но если им удалось справиться с ситуацией (а полное вытеснение конкурентов, как мы видели, обычно невозможно), то это означает, что уже на внутреннем рынке они приобрели опыт успешного противостояния сильнейшей фирме мира, создали продукты конкурентоспособные в сравнении с ее изделиями. Тем самым закладывается фундамент международных успехов. Ведь тому, кто одолел (или, по крайней мере, нейтрализовал) сильного, легко теснить более слабых.

    Поэтому ожесточенная конкуренция фирм кластера на внутреннем рынке, за рубежом часто выливается в совместную экспансию. Фирмы кластера благодаря взаимной притирке становятся носителями одной и той же «коммерческой идеологии» и, опираясь на нее, за границей побеждают чужаков.

    Скажем, успех всех японских автомобильных фирм на мировом рынке строился по формуле «дешевизна + безотказность автомобиля». А швейцарские производители шоколада обыгрывали формулу «качество + экологическая чистота (альпийское молоко)».

Состав  кластера.

    Центром кластера чаще всего бывает несколько мощных компаний-виолентов. Значительно реже – прежде всего из-за меньших размеров – в этой роли способны выступить специализированные фирмы-патиенты. Впрочем, порой патиент преображается в виолента в ходе формирования конкурентоспособного в международных масштабах кластера. Дело в том, что даже узкий сегмент, обслуживаемый патиентом, на гигантском мировом рынке может быть так велик, что создаст основу для массового стандартного производства.

    Так, японские производители бытовой электроники первоначально вышли на мировой рынок со специализированной продукцией: миниатюрными или портативными радиоприемниками, магнитофонами и т.п. И только огромные продажи этих товаров в разных странах принесли им средства, позволившие наладить массовое производство всего ассортимента аудио- и видеотехники.

    Между ведущими виолентами сохраняются конкурентные отношения. Поэтому кластер не следует  путать с картелем или финансовой группой: входящие в него фирмы связывает  не сговор или общий хозяин, а конкурентные преимущества, которые перетекают от одной фирмы к другой даже независимо от их желания в силу территориальной близости и непрерывных контактов.

    Далее кластер предоставляет исключительно  благоприятные условия для развития специализированных производств, прежде всего обслуживающего и поддерживающего характера. Лидирующие на мировом рынке гиганты-виоленты нуждаются в большом количество приспособленного к их технологиям оборудования, материалов и т.п., что создает емкий рынок для патиентов. Так, в США ряд всемирно известных рекламных агентств вырос на заказах «Проктер энд Гембл» (крупнейший рекламодатель мира) и других фирм кластера моющих средств, гигиенических продуктов и косметики, поскольку рыночный успех в этих отраслях сильно зависит от рекламы.

    Входящие  в кластер отрасли пользуются повышенным общественным и государственным  вниманием. На фундаментальные исследования в соответствующих областях знания выделяются бюджетные ассигнования, возникают научные институты  и ВУЗы. Связанные с кластером  профессии становятся престижными, а достижения вызывают патриотический подъем. Такие условия весьма плодотворны для появления фирм-эксплерентов, т.к. изобретательский потенциал нации фокусируется на кластере и именно в его рамках находит максимальную материальную и моральную поддержку.

    Наконец, кластер дает работу множеству коммутантов-поставщиков  простых комплектующих.

    Таким образом, структура кластера в принципе копирует структуру всего национального  сообщества фирм, но с одним важным отличием: в нем собраны элитные предприятия страны, которые определяют международную конкурентоспособность нации. Можно выразить ту же мысль и по-другому. Носителем высокой конкурентоспособности в конечном счете является не отдельная фирма, а целое сообщество. От наличия в стране эффективно действующих сообществ во многом зависит конкурентоспособность нации в целом.

Анализ кластерных подходов на примере  нефтегазовой отрасли  Норвегии.

    В 1963 году Норвегия получила суверенные права на разработку полезных ископаемых в своем секторе Северного моря, и первая нефть была найдена уже в 1969–м. Первое месторождение – Экофиск – к середине 1970−х (то есть в самый разгар нефтяного кризиса) сделало страну важным игроком на нефтяном рынке. Разведка и разработка новых месторождений сначала в Северном, а затем и в Норвежском море превратили страну в ключевого экспортера нефти и природного газа, чьи позиции были особенно сильны на европейском рынке.

    При этом изначально Норвегия практически  не имела собственной экспертизы в нефтегазовой отрасли, поэтому была вынуждена обратиться к международным компаниям за технологиями и методами разведки и добычи. Однако за последующие четыре десятилетия норвежская нефтегазовая отрасль смогла стать конкурентной по международным меркам. При этом ее конкурентоспособность основывается не только на опыте нефтяных компаний, но и на деятельности предприятий-поставщиков и исследовательских институтов. В Норвегии удалось создать очень успешный национальный кластер по разработке и применению технологий, который включает в себя всех участников инновационного процесса - от университетов до производителей оборудования и самих нефтегазовых компаний. Это стало результатом целенаправленной политики правительства, которое на протяжении десятилетий поощряло развитие инноваций в нефтегазовом секторе. Весьма показательный пример: когда судостроительная отрасль Норвегии фактически умерла, не выдержав конкуренции с Южной Кореей и другими азиатскими производителями, на ее основе в Ставангере и окрестностях Осло появился новый сектор по выпуску оборудования для разведки и добычи нефти в море.

    Опыт Норвегии показывает, что доля предприятий нефтегазового сектора, сотрудничающих с различными контрагентами в научно-технической сфере, колеблется от 52 до 74%. Однако столь высокие показатели являются следствием не только и не столько «внутренней» заинтересованности самих компаний, сколько следствием: