Толстой Алексей Константинович

     Все  симптомы атависма:

15

 

     Грязны, неучи, бесстыдны,

     Самомнительны  и едки,

     Эти  люди очевидно

     Норовят  в свои же предки.

16

 

     А  что в Дарвина идеи

     Оба  пола разубраны -

     Это  бармы архирея

     Вздели  те же обезьяны.

17

 

     Чем  же Дарвин тут виновен?

     Верь мне: гнев в себе утиша,

     Из-за  взбалмошных поповен

     Не  гони его ты, Миша!

18

 

     И  еще тебе одно я

     Здесь  прибавлю, многочтимый:

     Не  китайскою стеною

     От  людей отделены мы;

19

 

     С  Ломоносовым наука

     Положив  у нас зачаток,

     Проникает  к нам без стука

     Мимо  всех твоих рогаток,

20

 

     Льет  на мир потоки света

     И,  следя, как в тьме лазурной

     Ходят  божии планеты

     Без  инструкции ценсурной,

21

 

     Кажет  нам, как та же сила,

     Все  в иную плоть одета,

     В  область разума вступила,

     Не  спросясь у Комитета.

22

 

     Брось  же, Миша, устрашенья,

     У  науки нрав не робкий,

     Не  заткнешь ее теченья

     Ты  своей дрянною пробкой!

 

     Конец  1872

x x x

 
 

     Боюсь  людей передовых,

     Страшуся милых нигилистов;

     Их  суд правдив, их натиск лих,

     Их  гнев губительно неистов;

 

     Но  вместе с тем бывает мне

     Приятно,  в званье ретрoграда,

     Когда  хлестнет их по спине

     Моя  былина иль баллада.

 

     С  каким достоинством глядят

     Они, подпрыгнувши невольно,

     И,  потираясь, говорят:

     Нисколько  не было нам больно!

 

     Так  в хату впершийся индюк,

     Метлой  пугнутый неучтивой,

     Распустит  хвост, чтоб скрыть испуг,

     И  забулдыкает спесиво.

 

     Начало 1873

СОН ПОПОВА

1

 

     Приснился  раз, бог весть с какой причины,

     Советнику  Попову странный сон:

     Поздравить  он министра в именины

     В  приемный зал вошел без панталон;

     Но, впрочем, не забыто ни единой

     Регалии;  отлично выбрит он;

     Темляк  на шпаге; всe по циркуляру -

     Лишь  панталон забыл надеть он пару.

2

 

     И  надо же случиться на беду,

     Что  он тогда лишь свой заметил  промах,

     Как  уж вошел. "Ну,- думает,- уйду!"

     Не  тут-то было! Уж давно в хоромах

     Народу  тьма; стоит он на виду,

     В  почетном месте; множество знакомых

     Его  увидеть могут на пути -

     "Нет,- он решил,- нет, мне нельзя уйти!

3

 

     А  вот я лучше что-нибудь придвину

     И  скрою тем досадный мой изъян;

     Пусть  верхнюю лишь видят половину,

     За  нижнюю ж ответит мне Иван!"

     И  вот бочком прокрался он к  камину

     И  спрятался по пояс за экран.

     "Эх,- думает,- недурно ведь, канальство!

     Теперь  пусть входит высшее начальство!"

4

 

     Меж  тем тесней все становился  круг

     Особ  чиновных, чающих карьеры;

     Невнятный  в зале раздавался звук,

     И  все принять свои старались  меры,

     Чтоб  сразу быть замеченными. Вдруг

     В  себя втянули животы курьеры,

     И  экзекутор рысью через зал,

     Придерживая  шпагу, пробежал.

5

 

     Вошел  министр. Он видный был мужчина,

     Изящных  форм, с приветливым лицом,

     Одет  в визитку: своего, мол, чина

     Не  ставлю я пред публикой ребром.

     Внушается  гражданством дисциплина,

     А  не мундиром, шитым серебром.

     Все  зло у нас от глупых форм  избытка,

     Я  ж века сын - так вот на  мне визитка!

6

 

     Не  ускользнул сей либеральный взгляд

     И  в самом сне от зоркости  Попова.

     Хватается, кто тонет, говорят,

     За  паутинку и за куст терновый.

     "А  что,- подумал он,- коль мой наряд

     Понравится? Ведь есть же, право слово,

     Свободное,  простое что-то в нем!

     Кто  знает? Что ж? Быть может!  Подождем!"

7

 

     Министр  меж тем стан изгибал приятно:

     "Всех, господа, всех вас благодарю!

     Прошу  и впредь служить так аккуратно

     Отечеству,  престолу, алтарю!

     Ведь  мысль моя, надеюсь, вам понятна?

     Я  в переносном смысле говорю:

     Мой  идеал полнейшая свобода -

     Мне  цель народ - и я слуга народа!

8

 

     Прошло  у нас то время, господа,-

     Могу  сказать: печальное то время,-

     Когда  наградой пота и труда

     Был  произвол. Его мы свергли бремя.

     Народ  воскрес - но не вполне - да, да!

     Ему  вступить должны помочь мы в стремя,