Тема Родины в творчестве Александра Блока

      Такое ощущение прошлого передано и одновременной  циклу «На поле Куликовом» драматической  поэме «Песня Судьбы», в монологе главного ее героя – Германа: «Все, что было, все, что будет, обступило меня: точно эти дни живу я жизнью всех времен, живу муками моей родины. Помню страшный день Куликовской битвы…». Вся образная ткань этого монолога, взятая из народного сказания, та же, что и в стихах «На поле Куликовом»: «Я знаю, как всякий воин в той засадной рати, как просит сердце работы и как рано еще, рано!.. Но вот оно – утро! Опять торжественная музыка солнца, как военные трубы, как далекая битва… а я – здесь, как воин в засаде, не смею биться, не знаю, что делать, не должен, не настал мой нас! Вот зачем я не сплю ночей: я жду всем сердцем того, кто придет и скажет: «Пробил твой час! Пора!» («Песня Судьбы», картина V).

      Здесь Герман – современный герой, заблудившийся  на перепутьях тщетных интеллигентский  исканий и пытающийся обрести прямые пути к России, к народу, - перекликается с древнерусским воином из цикла «На поле Куликовом»:

            Но узнаю тебя, начала

            Высоких и мятежных дней!

            Над вражьим станом, как бывало,

            И плеск и трубы  лебедей. 

            Не может сердце жить покоем,

            Недаром тучи собрались.

            Доспех тяжел, как  перед боем,

            Теперь твой час  настал. – Молись!

      Перекличка  эта не случайна. И в стихах «На  поле Куликовом» и в драме песня  судьбы образы далекого прошлого были привлечены поэтом для решения актуальной современной проблемы, особенно глубоко волновавшей его, именно проблемы взаимоотношений народа и интеллигенции. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

                                        Цикл «На поле  Куликовом». 

      В цикле «На поле Куликовом» страстно напряженное чувство сочетается с такою широтой раздумий, что голос поэта словно бы растворяется в голосе самой истории страны, у которой такое великое прошлое и огромное будущее, что захватывает дух.

      Однообразен ее простор, нет здесь ярких и  радужных красок, не за что зацепиться взгляду; все так ровно, спокойно, безгранично, что кажется – так оно пребывало и будет пребывать во веки веков:

            Река раскинулась. Течет, грустит лениво

                  И моет берега.

            Над скудной глиной желтого обрыва

                  В степи грустят  стога…

      Раздумья  о судьбах родной страны плывут широким потоком, где слились воедино и скорбь, и гордость, и предчувствие каких-то великих перемен и радостных событий, ожидающих родину:

            О, Русь моя! Жена моя! До боли

                  Нам ясен долгий путь!

            Наш путь – стрелой  татарской древней воли

                  Пронзил нам грудь…

      Здесь и самый покой безграничных просторов  оказывается мнимым: за ним –  клокотание бури, противоборствующих страстей. означающих «вечный бой» с силами хищничества и порабощения, - и в облике воина Дмитрия Донского, нанесшего решительное поражение татарам, захватившим русскую землю, поэт видит воплощение бессмертного духа и непреклонного мужества русских людей, упорных в труде и грозных в гневе, - если враг осквернил их святыни и покусился на их неотъемлемое достояние.

      Цикл  стихов «На поле Куликовом» – это напоминание о подвиге, некогда воплощенном в битве света с тьмой, в одолении темного хаоса – ради свободы и счастья своей отчизны. Идет «вечный бой» – за Русь, за милого друга, за светлую жену, за все то, что дорого и свято, и нет отдыха в этой трудной и напряженной борьбе:

            И вечный бой! Покой  нам только снится

                  Сквозь кровь и  пыль…

      В пыли мчатся герои Куликова поля на битву с врагом, и самый закат  перед ними, словно бы омытый кровью, прорывается сквозь нагромождения  тяжелых и испуганных туч, сквозь суровые облака, отсвечивающие багрянцем и заволакивающие небо – от края до края…

      В первом собрании своих стихотворений  Блок сопроводил цикл «На поле Куликовом» следующим примечанием: «Куликовская битва принадлежит, по убеждению  автора, к символическим событиям русской истории. Таким событиям суждено возвращение. Разгадка их еще впереди».

      Как понимать эти слова о символическом  значении освободительной битвы? Статья Блока «Народ и интеллигенция» (1908) раскрывает символику его лирического  цикла: воинский стан Дмитрия Донского – это поэтический образ русского народа, находящегося в состоянии революционного брожения и готовности к наступающей битве, а «вражий стан» Мамая – это аналог оторвавшейся от народа и погруженной в мертвый «аполлинический» сон интеллигенции.

      Таким образом, Блок как бы переворачивает традиционные представления, привычные  для либерального интеллигента, которому испокон века твердили, что народ  «спит», а интеллигенция «идет  вперед» и призвана «разбудить народ». У поэта же все приобретает  иной смысл: «орда» интеллигенции хотя и шумит, но это – косная и уже мертвеющая сила, а народ – русская рать – готовится к великой решающей битве.

      Стихи цикла «На поле Куликовом» существуют, конечно, и вне такого понимания  как гениальная поэзия родины, русской  национальной стихии, не сводимая к частному вопросу о народе и интеллигенции. Но в них есть второй (публицистический) план, и он был для Блока далеко не безразличен. 
 
 
 
 
 
 
 
 

.

 

                                        Драма «Песня Судьбы». 

      Гораздо более резко прямолинейно публицистический смысл, который Блок вкладывал в тему России, выражен в драме «Песня Судьбы». Сама идея драмы очень значительна. Герой ее – поэт Герман (в нем легко угадать самого Блока) покинул свой «белый дом», полный «безысходного счастья». ради соблазнов большого мира. В свисте ветра он услышал «песню судьбы», которая властно влечет его на волю. Но на воле он встретил лишь пошлости, продажность, ложь, насилие, бездушную машинную цивилизацию, которая только угнетает и губит человека. Герман честен и совестлив, он проклинает этот развращенный мир:

            Я не могу и не хочу терпеть!

            Так вот каков  великий пир Культуры!

            Там гибнут люди –  здесь играют в гибель!

            Здесь песней золотою  покупают

            Достоинство и разум, честь и долг…

            Так вот куда нас привели века

            Возвышенных, возвышенных  мечтаний?

      Но  он – человек, запутавшийся в сомнениях  и противоречиях. Душа у него «как шумный водопад», но он не знает, «куда  направить силу»: «Я не знаю! Знаю, сколько  дела, и не умею начать…» Он полюбил  Фаину (Россию), но ему еще не под силу пойти с нею вместе. «Ты любишь меня?» – спрашивает Фаина Германа. «Люблю тебя», - отвечает тот. «Ты знаешь меня?» – «Не знаю». – «Ты найдешь меня?» – «Найду». Настоящая встреча Германа и Фаины еще впереди. Фаина покидает Германа. У него остается только одно – «чистая совесть». «И нет дороги. Что же делать мне, нищему? Куда идти?»

      Обратно, в тихий «белый дом», Герману уже  нет пути. Драма кончается тем, что бездомного и сбившегося с  дороги Германа выводит из вьюги  некрасовский коробейник (песня на слова Некрасова: «Ой, полна, полна коробушка…» и т. д. проходит аккомпанементом через всю последнюю сцену «Песни Судьбы»).

      Блок  возлагал на «Песню Судьбы» большие  надежды: «Но камень-то, который я, может быть, не сумел отшлифовать  в «Песне Судьбы», - он драгоценен» (письмо к Станиславскому от 9 декабря 1908 года). 
 
 
 

                                      

                                                «Новая Америка». 

      Следующий этап в осмыслении темы родины знаменует  стихотворение «Новая Америка», являющееся новой ступенью в цикле, посвященном родине; оно свидетельствует о том, что поэт все более глубоко осмысливал судьбы родной страны и находил все более верные ответы на вопрос о ее будущем, о ее счастье.

      Стихотворение открывается необъятно широкой и торжественной картиной:

            Праздник радостный, праздник великий,

            Да звезда из-за туч  не видна…

            Ты стоишь под  метелицей дикой,

            Роковая, родная страна…

      В стихотворении «Новая Америка» Блок утверждал, какими обманчивыми являются порою представления о России, - если ограничиться лишь тем, что бросается в глаза, и упустить из виду нечто гораздо более важное и существенное, хотя бы и неприметное с первого взгляда:

            Там прикинешься  ты богомольной,

            Там старушкой прикинешься  ты,

            Глас молитвенный, звон колокольный…

            За крестами –  кресты, да кресты…

      Словно  бы ничто не изменилось в этой Руси, и она такая же, как и столетия назад, но если взглянуть пристальней, то и поистине окажется, что Русь уже совершенно не та, какою видится  с первого взгляда; она может «прикинуться» смиренной, покорной, богомольной, но ведь это уже одна только видимость, ибо не молитвенное смирение, а нечто совершенно другое различает пытливый взгляд поэта сквозь старые, привычные черты, и совсем иные звоны и голоса слышатся его настороженному, чуткому слуху «под метелицей дикой», проносящейся по просторам родной страны.

      Поэт  говорит о России будущего как  о «новой Америке», но вносит он в  эти слова особый смысл: здесь  «новая Америка» – это не США, не страна бизнесменов, биржевиков (о которых ни одного слова нет в стихотворении); здесь под «новой Америкой» подразумевается край огромных возможностей и талантливого, молодого духом народа, который сумеет претворить – и претворяет – эти возможности на живом, плодотворном деле.

      Самое главное, что следует подчеркнуть в стихотворении «Новая Америка», - это то, что, прославляя новую Русь и ее новый облик, ее молодой задор, ее творческие силы, Блок даже и не упоминает предпринимателей, владельцев фабрик и заводов. Он знает – не они создают богатства и, стало быть, не им принадлежит честь и слава завоевания и освоения недр родной страны, ее неисчислимых сокровищ,  несущих людям счастливое будущее.

      Если  сравнить цикл «На поле Куликовом» с «Новой Америкой», то нельзя не заметить новой степени зрелости поэта, ибо в «Новой Америке» то, что несла с собой современность, раскрыто более конкретно, и картины злободневной действительности уходят в широкую , устремленную в будущее перспективу; здесь вера поэта в свой народ и его будущее обрела более прочную опору, ибо художник отдает себе уже ясный отчет в том, где заложены богатства и мощь родной страны, от кого именно можно ждать ее обновления, кто является носителем будущего, от кого зависит победа в борьбе за ее благо и процветание; все это и находит свое страстное и торжественное выражение в «Новой Америке» – гимне новой России, одно предчувствие которой преображало обыкновенный и будничный день в радостный и великий праздник. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

                           Россия – страна назревающей революции. 

      На  первый план в гражданственно-патриотической поэзии Блока выдвигается тема борьбы за будущую Россию. Из понимания  того факта, что Россия – страна назревающей революции, вырастала  уверенность поэта в том, что  родине его предстоит сыграть великую, всемирно-историческую роль в жизни человечества. Даже обращаясь к национальному прошлому, поэт, как мы видели, останавливался на таких исторических событиях, которые позволяли ему связывать их с темой борьбы за будущую Россию («На поле Куликовом»).