Эволюции сознания Человека через устойчивые стили изображения людей в литературных произведениях Древней Руси XI - XVII вв. на основе статьи Д.С. Лихачева «Человек в литературе Древней Руси»

     Так, например, древнейшие новгородские летописи, отличающиеся особо документальным характером, дают и самые яркие  образцы жизненно-реальной и индивидуализированной  речи. Но индивидуализированность речи есть следствие уважения к чужой речи, как к документу, а не сознательный литературный прием.

     Мышление  средневековой Руси имеет пластический, а не тектонический характер. В нем преобладает образно-художественная, символико-интерпретаторская тенденция над рассудочно-рационалистической.  Эта грань на примере древнерусской архитектуры отражается в чутье пропорций, понимании силуэта, декоративном инстинкте, изобретательности форм. (3) 
 
 

ОСНОВНЫЕ  УСТОЙЧИВЫЕ СТИЛИ

В ИЗОБРАЖЕНИИ ЧЕЛОВЕКА  В ЛИТЕРАТУРЕ ДРЕВНЕЙ РУСИ 

     ЧЕРТЫ ЭПИЧЕСКОГО СТИЛЯ В ЛИТЕРАТУРЕ XI-XIII вв..

     Судить  о народном творчестве XI и предшествующих веков мы можем только по его остаткам в письменности. Повесть временных  лет, особенно в своей начальной  части, заключает в себе немалое  число обломков отдельных сюжетов, заимствованных из народных преданий, рассказов, исторических песен, возможно былин, плачей и т. д. Древнейшая русская история восстанавливалась летописцами по преимуществу на основании народных преданий, эпоса, дружинных песен. И замечательно, что из произведений народного творчества летописцы заимствовали не только исторические факты, но и самые образы их героев.

     В русской литературе XI-XIII вв. этот эпический  стиль в изображении человека сказывается там, где события  записываются по следам народного эпоса, там, где образ человека не создается в самой литературе, а только переносится в нее из фольклора. Еще отличие эпического стиля в изображении людей от господствующего средневекового монументализма заключается в том, что многоликость героя, выступающего каждый раз в новом подобающем ему обличий, в эпическом стиле отсутствует: здесь герой тесно связан с одним или несколькими своими подвигами, характеристика его едина, неизменна, прикреплена к герою. Характеристика героя - как бы его герб; она кратка и необычайно выразительна, как щит Вещего Олега на вратах Царьграда. Характерные явления обнаруживаются в XII-XIII вв. в тех же памятниках при создании образа народного героя, образа защитника родины. Этот герой гиперболизируется в своей силе и мужестве, он как бы вырастает в размерах, его не могут одолеть враги. Однако понятие гиперболы может быть здесь применено с большими ограничениями. Впечатление гиперболы достигается тем, что на этого героя переносятся подвиги его дружины. Так, например, Всеволод Буй Тур в "Слове о полку Игореве" прыщет на врагов стрелами, гремит о шлемы мечами харалужными, и шлемы аварские "поскепаны" его калеными саблями. Знает древнерусская литература и героические образы русских женщин. Княгиня Мария - дочь погибшего в Орде черниговского князя Михаила и вдова замученного татарами ростовского князя Василька - немало потрудилась, чтобы увековечить память обоих. По ее указанию ( а может быть, и при ее непосредственном участии) было составлено житие ее отца Михаила Черниговского и написаны трогательные строки о ее муже Васильке в Ростовской летописи.

     Трогателен  и прекрасен в "Повести о  разорении Рязани Батыем" образ  жены рязанского князя Федора - Евпраксии. Ее муж пожертвовал жизнью, защищая  в стане Батыя ее честь. Услышав  о смерти мужа, Евпраксия "абие ринуся из превысокого храма своего с сыном своим со князем Иваном на среду земли, и заразися до смерти". Эпический стиль в изображении людей ни разу не охватывает литературное произведение полностью. Даже в "Слове о полку Игореве" этот эпический стиль соединен со стилем средневекового монументализма. (1)

     Среди новых тенденций в литературе этого исторического среза автором было выделено появление образа защитника родины. Это дает возможность предполагать, что в это время начинает осознаваться патриотическое чувство. Это значит, что из общего мира выделяется «моё» - Родина, Отчизна. Происходит движение самосознания от большого  «Не Я» (чужие)  к «Я=много»(Отчизна). 

     СТИЛЬ МОНУМЕНТАЛЬНОГО ИСТОРИЗМА XI-XIII вв..

     Монументальный  стиль XI-XIII вв. отчетливее всего представлен в летописи. Характеристики людей, характеристики людских отношений и идейно-художественный строй летописи составляют неразрывное целое. Они подчиняются одним и тем же принципам феодального миропонимания, обусловлены классовой сущностью мировоззрения летописца. Человек был в центре внимания искусства феодализма, но человек не сам по себе, а в качестве представителя определенной среды, определенной ступени в лестнице феодальных отношений. Для каждой ступени выработались свои нормы поведения, свой идеал и свой трафарет изображения. Индивидуальность человека оказывалась полностью подчиненной его положению в феодальном обществе, и изображение людей в русской летописи XI-XIII вв. в сильнейшей степени следовало тем идеалам, которые выработались в господствующей верхушке феодального общества. В большей мере, чем какой бы то ни было автор других веков, он подчинял задачи своего труда задачам служения своему сюзерену, оценивал события и людей так, как это ему подсказывали его обязанности подданного - человека, стоящего на одной из низших ступеней феодальной лестницы и связанного ее принципами. Патриотизм был не только долгом, но и убеждением тех русских князей, образы которых рисовали летописцы положительными чертами. Чем прочнее стоял писатель XI-XIII вв. на идеальных позициях феодального класса, тем прочнее входил в его произведение стереотип в изображении человека, тем консервативнее был он в своих идейных и художественных позициях.

     На  основе этих наблюдений, можно предположить, что в литературе этого времени появляется человеческий эталон, идеал, для  каждого пласта в обществе, который демонстрирует востребуемые  формы поведения, который задает путь, становится «ведущим»  для тех, кто идет за ним – для людей из соответствующего класса, пласта общества. Это подтверждает закон жизни: во всех сферах, во всех    есть ведущий, торящий путь, а есть ведомые. Весь длинный путь классической литературы, по мнению автора, являл собой эту задачу – давать людям направление, идеал, к  которому они должны стремиться. 
 

     ЭКСПРЕССИВНО - ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ СТИЛЬ КОНЦА XIV-XV в..

     Этот  стиль изображения человека изображается в основном в хронографах и житиях.  Для конца XIV-XV в. характерен идейный кризис феодальной иерархии. Самостоятельность и устойчивость каждой из ступеней иерархии были поколеблены. Князь может перемещать людей в зависимости от их личных качеств и заслуг. Государству нужны были люди, до конца преданные ему,- личные качества их выступали на первый план. На первый план выступили такие качества, как преданность, ревность к делу, убежденность. Внутренняя жизнь, резко повышенная эмоциональность как бы вторглись в литературу, захватили писателей и увлекли читателей.

     Первоначально, в XI-XIII вв., в центре внимания русской  литературы стояли поступки человека. Эти поступки рассматривались главным образом с точки зрения того официального  п о л о ж е н и я,  которое занимал человек на лестнице феодальных отношений. Однако раньше, чем в XVII в. был открыт характер человека, стала открыта психологическая жизнь человека. Теперь в центре внимания писателей оказались отдельные психологические состояния человека, его чувства, эмоциональные отклики на события внешнего мира. Но эти чувства, отдельные состояния человеческой души не объединяются еще в характеры. Индивидуальность человека по-прежнему ограничена прямолинейным отнесением ее в одну из двух категорий - добрых или злых, положительных или отрицательных. Психологические состояния как бы "освобождены" от характера. Они могут поэтому меняться с необычайной быстротой, достигать невероятных размеров. Человек может становиться из доброго злым, при этом происходит мгновенная смена душевных состояний.(1)

     Психологические побуждения и переживания, сложное разнообразие человеческих чувств, дурных и хороших, сильных, экспрессивно выраженных, повышенных в своих проявлениях, стали заполнять собою литературные произведения примерно с конца XIV в. и с особой отчетливостью проявились в произведениях Епифания Премудрого.

     Согласно  ортодоксальным взглядам церкви, человек обладает свободой воли, он обладает свободой выбора между добром и злом. Выбрав добро, он может последовательно идти по пути добра и достичь святости; выбрав зло - пойти по пути (тоже последовательно) зла. Каждый человек может решительно изменить свой путь. Правда, последовательный праведник, вкусив истины, грешником не становится, но грешник на любой ступени своего падения может покаяться и стать сразу же праведником.(3)

     Экспрессивность действий подчеркивается длинными речами, которые произносят действующие лица. Эти речи должны изобразить отношение людей к событиям и, главное, их душевное состояние в связи с этими событиями. Они при этом отнюдь не индивидуальны, лишены характерности, изображают чувства абстрактно, с точки зрения автора, а не произносящего их лица.

     Жанр  житий далеко неоднороден. Особый род житийной литературы представляют документальные записки, составлявшиеся как память о святом,- "материалы" для его биографии. Эти записки не претендовали на литературность. Их основная функция - сохранить свидетельства о святом, факты его жизни, его посмертные чудеса и т. д. Впоследствии эти записки перерабатывались, становились всё более и более литературными - "удобренными" и риторичными.

     Записка Иннокентия о смерти Пафнутия Боровского - это своеобразное литературное "чудо" XV в. Иннокентий писал ее в 1477 или 1478 г. Он стремился к полной правдивости, записывал по возможности всё, что знал о Пафнутии, с буквальной точностью передавая иные из его слов. В результате в ней не только тщательно переданы все отношения Пафнутия внутри монастыря, а отчасти и его отношения с немонастырскими лицами, но очень точно обрисован и самый характер Пафнутия. Раньше, чем характер человека был открыт в литературе, здесь перед нами выступает вполне четко обрисованная индивидуальность: волевой, очень решительный человек, необыкновенно сильный и властный, старчески раздражительный и упрямый.

     Такая правдивость автора - это не реалистичность литературы, а реальность самой жизни, как бы перенесенная в литературу, это стихийный натурализм документа, точной записи происходящего.(1)

     Структура человеческого образа в произведениях  конца XIV- начала XV в. находится в  неразрывном единстве со всем стилистическим строем русской литературы этого  времени, с ее содержанием, с философско-религиозной мыслью своего времени, с теми изменениями, которые претерпевало в это время изобразительное искусство. Должно быть учтено также культурное общение Руси этого времени с южнославянскими странами и Византией. В особенности должно быть отмечено влияние исихазма.(3)

     Исиха́зм (от др.-греч. «спокойствие, тишина, уединение») — особого рода мистическая практика православных монахов (исихастов), в  которой применяется безмолвная молитва ради созерцания Божественного  света (Фаворского света, который исходил от Христа при преображении на горе Фавор). В основе философии исихазма лежит представление о том, что можно созерцать непознаваемое (Бога) посредством божественных энергий. В 1351 году признан официальным учением православной церкви. Во многом повлиял на духовный подъём Руси XIV—XV веков.(6)

     Таким образом, можно предположить, что  человек будто открывает в  себе мир чувств, эмоций, переживаний. Он исследует эту новую для  него сферу, познает ее грани, полярности. И основываясь на факте общепризнанности такого радикально нового явления в религии как исихазм, можно заключить, что человек уже учится овладевать своими чувствами, эмоциями, страстями; освоив свою психику как тонкий инструмент, он переходит к новому этапу познания Бога – созерцанию Божественных энергий. Это совершенной новый, тонкий  уровень способности чувствовать, ощущать, познавать, вступать в отношения. 

     "ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ УМИРОТВОРЕННОСТЬ" XV в.

     Идеал человека создавался в жизни и находил себе воплощение в литературе и живописи. Этим объясняется то общее, что есть между разными видами искусств в изображении идеальных человеческих свойств. Но одно из искусств может быть ведущим для данной эпохи и развиваться быстрее других. В XV в. живопись явно опережала литературу.(1)

     Одним из самых высших культурных достижений древней Руси явился идеал человека, созданный в живописных произведениях Андрея Рублева и художников его круга. Творчеству Андрея Рублева и художников его круга в русской литературе XV в. может быть подыскано только одно соответствие -"Повесть о Петре и Февронии Муромских", рассказывающая о любви муромского князя Петра и простой крестьянской девушки Февронии - любви сильной и непобедимой, "до гроба".(1)

     Буря  страстей, поднятая в предыдущем периоде, сменилась тишиной умиротворенного самоуглубления, эмоциональностью, отвергнувшей всякую аффектацию. Среди шумной экспрессии хронографического стиля появление "Повести о Петре и Февронии" воспринимается как антитеза ему, как примирение того, что казалось непримиримым в эмоционально-экспрессивном стиле. То же самое и в творчестве Андрея Рублева, если его сопоставить с произведениями Феофана Грека и близкого ему круга.