Гротеск в творчестве К. Маккалерс

           Понимание гротеска, его типология и своеобразие, обусловленно взаимодействием натуралистических и символических  элементов. Сара Глисон-Уайт, используя идеи Михаила Бахтина в анализе творчества Маккаллерс, делает акцент на физическую аномальность героев. При этом имеет в виду «низкий гротеск», который преднамеренно фриволен, изображает телесную избыточность и может иметь грубый комический эффект. При этом «неказистые формы» критик рассматривает как фактор роста, как позитивный этап процесса физиологического становления. Отсюда и оптимистическая трактовка гротеска, и бахтиновское  восприятие телесных деформаций в качестве признаков обновления и вызова закостенелым устоявшимся формам.

       Следовательно, гротеск Маккаллерс является своеобразным вызовом «нормирующим» требованиям к личности, которые сковывают  её юношеские устремления. Таким образом, опираясь на идеи М. Бахтина и текстовый материал,  автор приходит к выводу, что именно подобная «продуктивность» гротеска является идейно-художественной основой всех персонажей Маккаллерс. Однако Глисон-Уайт не учитывает, что русский ученый рассматривает варианты этой «парадоксальной» фигуры исключительно в контексте народной культуры средневековья и Ренессанса, стержнем которой была «карнавальная правда». На наш взгляд, о гротесках  Маккаллерс логичней говорить в терминологии Вольфганда Кайзера, рассматривающего модернистскую линию его развития, где главную роль играют различные течения экзистенциализма. Этот тип «высокого гротеска» выражает трагизм несовершенной человеческой природы, ужас, злость, страх перед действительностью.

         Следуя, в основном, традиции  Э.По, в ХХ веке «высокий гротеск» становится выражением разлада между современным человеком и холодной, непостижимой вселенной. Человек рассматривается как запутанный узел противоречий: разумного и иррационального, любви и ненависти, совершенствования и самоуничтожения. Не случайно роковая обречённость всего, что происходит в романе Маккаллерс, усиливается использованием гротескных мотивов «сна», «бреда», «наваждения». Иррациональность вторгается в жизнь людей и становится частью повседневной реальности. В южной литературе гротеск рассматривается как элемент готики и представляет собой не просто технику  выражения насилия и крайностей человеческого опыта, но  становится методом психологического исследования с характерными для него тонкими экспрессионистскими и сюрреалистическими эффектами. Художественный мир становится более абстрактным, обобщающим, миф становится востребованным  как структурное начало, а элементы готики  - проявлением глубинного социально-психологического архетипа. Гротеск в данном контексте не утрачивает и социально-обличительной окраски. Таким образом, Маккаллерс вслед за Ф. О’Коннор видит в гротеске не отход от реальности, а наоборот,  считает его инструментом более глубокого постижения жизни, чем приёмы традиционного реалистического метода[11,c.92].

           В творчестве писательницы прослеживается значительное удаление от поэтики Ренессанса. Здесь нет мотивов «исторической памяти и бремени», «проигранного дела», ностальгии по «аркадианским» мифам. Тематический спектр прозы Маккаллерс сужается. Доминирующей чертой   становится психологизм, в частности, тема одиночества человека в окружении не менее одиноких людей. Это состояние, впервые заявленное в дебютном романе «Сердце - одинокий охотник», постепенно с каждым новым произведением переходит в одержимость, всё более приобретая гротескный характер. При этом изображаемое,  удаляясь от конкретной реальности, никогда не утрачивает органической связи с ней в плане философских и нравственных оценок. Высшие нравственные ценности в сознании нового поколения Юга перестают ассоциироваться исключительно с конкретными локально-кастовыми условиями, то есть с легендой.

2.2. Роль  гротеска в «Балладе о невеселом кабачке» 
 

     Маленький городок на американском Юге. Хлопкопрядильная фабрика, домики рабочих, персиковые деревья, церковь с двумя витражами  и главная улица ярдов в  сто.

     Если  пройтись по главной улице августовским полднем, то мало что порадует глаз в этом царстве скуки и безлюдья. В самом центре города стоит большой дом, который, кажется, вот-вот обвалится под натиском времени. Все окна в нем заколочены, кроме одного, на втором этаже, и лишь изредка открываются ставни и на улицу выглядывает странное лицо.

     Когда-то в этом доме был магазин, и владела  им мисс Амелия Эванс, крупная мужеподобная особа, проявлявшая бурную деловую  активность. Помимо магазина, у нее  была небольшая винокурня в болотах  за городом, и её спиртное пользовалось у горожан особой популярностью. Мисс Амелия Эванс знала что почем в этой жизни, и лишь с людьми она чувствовала себя не совсем уверенно, если они не были партнерами в её финансовых и торговых операциях.

     В тот год, когда ей исполнилось  тридцать лет, случилось событие, резко изменившее течение городских будней и судьбу самой Амелии. Однажды у её магазина появился горбун-карлик с чемоданом, перевязанным веревкой. Он сказал, что хочет видеть мисс Амелию Эванс, родственником которой якобы является. Получив весьма холодный прием у хозяйки, горбун сел на ступеньки и горько заплакал. Сбитая с толку таким поворотом событий, мисс Амелия пригласила его в дом и угостила ужином.

     На  следующий день Амелия, как обычно, занималась своими делами, но горбун как  сквозь землю провалился. По городу поползли слухи. Кое-кто не сомневался, что она избавилась от родственничка каким-нибудь ужасным способом. Двое суток горожане строили догадки, и наконец в восемь вечера перед магазином появились самые любопытные. К их удивлению, они увидели горбуна целым и невредимым, в неплохом настроении. Он вступил с местными в дружеский разговор. Потом появилась и Амелия. Выглядела она необычно. На её лице — смесь смущения, радости и страдания — так обычно смотрят влюбленные.

     По  субботам Амелия успешно торговала спиртным. Не изменила она своему правилу и теперь, но если раньше торговля шла исключительно на вынос, то в тот вечер она предложила клиентам не только бутылки, но и стаканы.

     Так открылся первый в городке кабачок, и отныне каждый вечер у магазина мисс Амелии собирались местные жители и коротали время за стаканом виски и дружеской беседой.

     Прошло  четыре года. Горбун Лаймон Уиллис —  или, как называла его Амелия, Братец Лаймон — остался жить в её доме. Кабачок приносил прибыль, и хозяйка  подавала не только спиртное, но и еду. Братец Лаймон участвовал во всех начинаниях Амелии, а она иногда заводила свой «форд» и везла его в соседний город посмотреть кино, или на ярмарку, или на петушиные бои. Братец Ааймон очень боялся смерти, вечерами ему делалось особенно не по себе, и мисс Амелия всеми силами старалась отвлечь его от дурных мыслей. Потому-то, собственно, и появился этот кабачок, который сильно скрашивал жизнь взрослого населения.

     Горожане  были уверены, что Амелия влюбилась  в карлика. Это было тем более удивительно, что прежний опыт супружеской жизни Амелии оказался неудачным: её брак продлился лишь десять дней.

     Тогда ей было всего лишь девятнадцать, и  она недавно похоронила отца. Марвин Мейси считался самым красивым молодым  человеком в округе, многие женщины мечтали о его объятиях, и кое-кого из юных и невинных девиц он довел до греха. Кроме того, нрав у него был крутой, и, по слухам, он носил в кармане засушенное ухо человека, которого однажды зарезал бритвой в драке.

     Марвин  Мейси зарабатывал на жизнь налаживанием ткацких станков, деньги у него водились, и в нескладной, застенчивой, замкнутой Амелии его заинтересовала не её недвижимость, но она сама.

     Он  сделал ей предложение, и она ответила согласием. Кто-то утверждал, что ей захотелось получить побольше свадебных подарков, кто-то говорил, что её просто допекла зловредная тетка, но так или иначе свадьба состоялась.

     Правда, когда священник объявил молодых  мужем и женой, Амелия быстро покинула церковь, а новоиспеченный супруг потрусил за ней. Брачная ночь, по свидетельству любопытных, закончилась конфузом. Молодые, как и положено, поднялись в спальню, но час спустя Амелия с грохотом спустилась вниз, хлопнула кухонной дверью и в сердцах заехала по ней ногой. Остаток ночи она провела на кухне, читая «Альманах фермера», попивая кофе и покуривая отцовскую трубку.

     На  следующий день Марвин Мейси поехал в соседний город и вернулся с  подарками. Молодая жена съела шоколад, а все прочее выставила на продажу. Тогда Марвин Мейси привел адвоката и составил бумагу, согласно которой вся его собственность и деньги переходили в её пользование. Амелия внимательно прочитала документ, спрятала его в стол, но не смягчилась, и все попытки Мейси воспользоваться своими супружескими правами привели к тому, что она вообще запретила ему приближаться к себе, награждая за ослушание тумаками.

     Десять  дней спустя Марвин Мейси не выдержал и покинул дом жестокой супруги, оставив на прощание письмо, где  признания в любви сопровождались обещанием поквитаться с ней  за все. Потом он стал грабить бензоколонки, попался, был осужден и получил срок. Он снова появился в городе через шесть лет после того, как там открылся кабачок.

     Марвин  Мейси произвел неизгладимое впечатление  на Братца Лаймона, и горбун стал следовать  за ним по пятам. Он приходил рано утром к дому Мейси и ждал, когда тот проснется. Они вместе появлялись в кабачке, и Лаймон угощал его выпивкой за счет заведения, Амелия безропотно сносила эту прихоть Братца Лаймона, хотя и давалось ей такое смирение непросто. Однажды горбун объявил, что Марвин Мейси будет жить в их доме. Амелия снесла и это, опасаясь, что потеряет Братца Лаймона, если выставит бывшего мужа за порог.

     Однако  всем было ясно, что дело движется к  развязке, и с каждым вечером кабачок  заполнялся все большим количеством  местных жителей, не собиравшихся упускать такого зрелища. Стало известно, что Амелия упражняется с чем-то вроде боксерской груши, и многие склонялись к тому, что если дело дойдет до рукопашной, то Марвину Мейси несдобровать.

     Наконец февральским вечером поединок состоялся. Длительный обмен ударами не дал преимущества ни одной из сторон. Затем бокс перешел в борьбу. Вскоре положение Марвина Мейси стало почти безвыходным — он оказался на спине, и руки Амелии уже сомкнулись на его горле. Но тут Братец Лаймон, наблюдавший за поединком со стола, на котором стоял, совершил какой-то фантастический прыжок и обрушился на Амелию со спины…

     Марвин  Мейси взял верх. Его бывшая супруга  кое-как поднялась и удалилась  в свой кабинет, где и провела  время до утра. Утром же оказалось, что Марвин Мейси и Братец Лаймон покинули город. Но за ночь они учинили в доме Амелии форменный разгром, а потом уничтожили и её винокурню.

     Амелия  закрыла магазин и каждый вечер  выходила на крыльцо и сидела глядя  на дорогу. Но Братец Лаймон так и  не появился. На четвертый год она велела плотнику заколотить все окна дома и с тех пор уже на людях не появлялась.

       «Балладу о невесёлом кабачке» во многих отношениях можно считать произведением итоговым. Гротеск здесь вездесущ: он охватывает характеры, действие, практически все сцены произведения и  начинается с первых же страниц повести. Подобный сюжет с извращенческими мотивами, вкраплениями  чёрного юмора и элементами трагифарса   можно было бы смело отнести к типу банального абсурда, если бы не авторские отступления философского плана, поднимающее произведение на иной художественный уровень. В экспозиции повести есть небольшой  пассаж о природе любви. Создаётся впечатление, что это вступительная часть проповеди, которой является сам рассказ со всеми его невероятными и шокирующими событиями. Смысл его заключается в парадоксальной идее: любовь – вариант ненависти. Но, тем не менее, согласно Маккаллерс, любовь должна помочь человеку избежать одиночества. В её предыдущих  романах это бегство было возможным хотя бы теоретически. Сейчас же граница между влюбленным и любимым непреодолима, ибо любовь рождает ненависть и, согласно Маккаллерс, это один из ужаснейших законов природы, приговаривающий человека на вечное одиночество. В этом заключается главный драматический элемент творчества писательницы. Здесь также сопутствующим теме одиночества является характерный для южной прозы мотив «общинного»  сознания. Но, если в «Участнице свадьбы» он скрыт и действует как бы подспудно, в «Балладе о невесёлом кабачке»   он  выполняет  своеобразную функцию  на реальном, философском и на символическом уровнях. Здесь общинное сознание сопоставимо с ролью хора в древнегреческой драме.

          Автор вводит в повествование  группу горожан. Сюжетная роль этих людей эпизодична: сначала они заподозрили неладное в доме Амелии, затем увлечённо наблюдают за поединком героини с её бывшим мужем. Это ничем не примечательная деталь на первый взгляд кажется излишней. Но в идейном плане произведения эта группа наделена важной функцией. Эти люди олицетворяют собой своеобразную культуру и этику, отвергающую всё чуждое.