Древнерусская литература в рассказах Н. С Лескова

 

 

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение                                                                                                       высшего образования

«Алтайский государственный педагогический университет»

(ФГБОУ ВО «АлтГПУ»)

 

 

Факультет филологический

Кафедра литературы

 

 

Направление подготовки: Педагогическое образование

Профиль подготовки: Русский язык и литература

 

Курсовая работа

по дисциплине «Методика обучения литературе»

Древнерусская литература в рассказах Н. С Лескова

 

 

Выполнил студент                                                                                                         3 курса  группа 5422д                                                                                   

Марченко Евгений Анатольевич

_______________________                                                                                               Научный руководитель 
к.ф.н., доцент Абузова Н. Ю                                                                                     __________________________                                                                                             Дата защиты_______________                                                                                Отметка___________________

 

Барнаул – 2017

 

Оглавление

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

 

 

Актуальность темы исследования. В последнее время прослеживается интерес к творчеству Н.С. Лескова. Актуализация проблемы непосредственно для науки, и общественной сферы определяет значение взаимосвязи лесковского творчества и литературной традиции Древней Руси. Несомненно, что русская средневековая словесность являлась для автора неисчерпаемым источником вдохновения. Традиции древнерусского творчества активно прослеживаются в литературном наследии писателя. В литературных мотивах Древней Руси Лесков находит богатство сюжетов, которое возрождается им для современного читателя, язык древних текстов влияет на словесный строй его произведений. Актуальность исследования также определяетcя наличием отдельных наблюдений и замечаний, которыми располагает современное литературоведение в отношении использования Н.С. Лесковым тех или иных традиций литературы Древней Руси.

Цель курсовой работы заключается в выявлении влияния древнерусской литературной традиции на творчество Н.С. Лескова.

Задачи данного исследования:

- рассмотреть аспекты влияния мотивов литературной традиции Древней Руси на творчество Н.С. Лескова;

- выявить и охарактеризовать  наиболее актуальные для писателя  образы и темы древнерусской  литературы;

- проанализировать характер  преломления образов и тем  средневековой литературы в наследии  писателя.

Объектом исследования являются произведения Н.С. Лескова («Житие одной бабы»; «Захудалый род»; «Старые годы в селе Плодомасове»; «Соборяне»; «Печерские антики»; «Шерамур»; «Скоморох Памфалон»).

Предмет исследования - взаимосвязь традиций древнерусской литературы и творчества Н.С. Лескова

Методологию исследования составляют научные работы следующих ученых: Горелова А. А. «Н.С. Лесков и народная культура»1, исследование которого затрагивает проблему русского фольклоризма, народного творчества в произведениях Н.С. Лескова; Прокофьева Н.И. «Традиции древнерусской литературы в творчестве Н.С. Лескова»2, в которой исследователь выявил ориентиры взаимосвязи литературы Древней Руси и творческой деятельности Н.С. Лескова; Мелентьевой И. Е. «Образы и темы литературы Древней Руси в творчестве Н.С. Лескова»3, в которой рассматривается степень влияния древнерусской литературы на творчество Лескова, определяется круг ключевых исторических лиц и литературных образов Древней Руси, наиболее сильно повлиявших на творчество писателя, анализируется характер преломления образов и тематики средневековой литературы в наследии Н.С. Лескова; Шкута Г.А. «Фольклорные и древнерусские сюжеты и мотивы в творчестве Н.С. Лескова»4, где присутствует изучение проблематики выбора автором сюжетов и мотивов, связанных с фольклором, древнерусской литературой, библейскими источниками, определение их приоритетности в лесковском творчестве; Поздиной И.В. «Жанровая специфика прозы Н.С. Лескова 1860-х годов»5, где исследуются народные и христианско-православные основы прозы Н.С. Лесков, производится анализ связей творчества писателя с народной культурой; Филатовой Н.А. «Традиции древнерусской литературы в творчестве Лескова Н.С.»6, в которой производится характеристика охарактеризовать форм и уровней проявления традиций литературы Древней Руси в творчестве Н.С. Лескова.

 

Методы исследования. Использованы сравнительно-исторический, историко-типологический методы, методы интертекстуального и cиcтемного анализа.

Научная новизна работы заключается в cиcтемном подходе к изучению межтекстовых связей рассказов Н.С. Лескова с традициями древнерусской литературы.

Научно-практическая значимость  данной работы состоит в том, что полученные результаты могут быть использованы в лекционных и практических курсах по истории русской литературы, в спецкурсах по проблеме взаимосвязи литературы Нового времени с литературой Древней Руси.

Структура работы. Исследование состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 1. Место и роль древнерусской литературной традиции в творчестве Н.С. Лескова

 

 

1.1. Восприятие Н.С. Лесковым традиций древнерусской литературы

Анализируя проблему отношения Лескова к культуре древнерусского творчества,следует заметить, что главным источником его знаний являлось внимательнейшее прочтение как собственно старинных памятников, так и исследований по древнерусской литературе, иконописи, палеографии, археологии. Как замечает в своем исследовании  филолог Минеева И.Н. на процесс познания основ древнерусской самобытности в рамках общественного, культурного развития на Н.С. Лескова повлияло знакомство со специалистами в данной сфере, контакты с «фольклористами, медиевистами и историками: Ф.И. Буслаевым, А.Н. Веселовским, А.И. Кирпичниковым, В.П. Владимировым, Н.И. Петровым, И.А. Шляпкиным, архим. Арсением, Е.Е. Голубинским, В.О. Ключевским, Ф.А. Терновским».7

Н.С. Лесков активно интересовался древнерусским творчеством, анализировал источники данного периода, исследовал его происхождение и значение. Как указывает Минеева И.Н., Лесков интересовался древнерусским Прологом. Пролог – славянский сборник религиозного характера, так называемый сокращенный свод житий святых, имеющий балканские корни происхождения. Начало проявления внимания со стороны писателя к данному литературному памятнику Древней Руси связан с появлением статьи «Жития как литературный источник». Лесков, непосредственно автор статьи, заметил об особом значении древнейших русских мотивов в современном творчестве, говорил о наличии внимания к древнерусской агиографии со стороны своих современников: «Жития читали Пушкин, Герцен, Костомаров, Достоевский, и по слухам, ими же усерднее всех вышеупомянутых занимается граф Лев Н. Толстой».8

Следует также заметить, что момент особой значимости древнерусского Пролога как в лесковском творчестве, так и в рамках фундамента древнерусской литературной традиции, так называемой опоры творческого мировоззрения писательской среды того времени, кто отображал народное самосознание и традиционные основы русской самобытности. В статье «Лучший богомолец (Краткая повесть по Прологу с предисловием и послесловием о «тенденциях» гр. Л. Толстого) Лесков пишет, что Л.Н. Толстого критики обвиняют в непонимании богословской традиции, в не правильном  изображении русского христианского мировоззрения в своих народных рассказах. Автор статьи утверждает, что писатель опирался на сборник народных легенд А.Н. Афанасьева, а также на древнейший свод Пролога. С целью доказательства правильности позиции Л.Н. Толстого Лесков приводит произведение из Пролога «Повесть о богоугодном дровоколе». Лесков замечает, что, таким образом, древнерусский Пролог довольно удобный для воспроизведения в виде беллетристики. Н.С. Лесков также пишет, что Пролог «отвечает вкусам простонародного читателя и поучает его трудолюбию, терпению и безропотности - все, что для бедного труженика нужно и полезно».9Таким образом, древнерусский Пролог занимал огромное значение в рамках духовного фундамента, литературной базы, позволяющий черпать отдельные положения для создания произведений, затрагивающих тематику народных представлений, уходящих корнями в историю, в особенности в Древнюю Русь. В данном направлении следует заметить, активно преуспел Л.Н. Толстой и Н.С. Лесков. Однако Лесков с целью защиты Толстого выявил особую функцию Пролога, и именно в нем рассмотрел особые мотивы древнерусской письменной традиции. В тоже время писатель проделал огромную работу по анализу, переработки, пересказу отдельных интересных повестей данного литературного памятника. В письме Лескова к русскому издателю, журналисту, писателю, драматургу А.С. Суворину от 26 декабря 1887 года присутствуют такие строки, раскрывающие оценку Лесковым сущности древнерусского Пролога. Н.С. Лесков пишет: «я с удовольствием говорю, что сделал дело трудное и полезное для литературы (имеется в виду окончание процесса обозрения Пролога). Пролог - хлам, но в этом хламе есть картины, каких не выдумаешь. Я их покажу все, и другому в Прологе ничего искать не останется. Я вытянул все, что пригодно для темы».10 Таким образом, следует сказать, что как творческий источник для поиска народных образов с учетом древнерусских традиций Пролог играл значимое место, однако некоторые моменты автор посчитал неубедительными, не пригодными для его творчества. Данный момент представляется интересным в том плане, что выборочные места из Пролога в лесковском творчестве связаны с авторской позицией по поводу правки текста цензурой. И.Н. Минеева отмечает, что для автора ценностным представлялся материал, по которому не прошла религиозная цензура, а тот, который имел древний практически неисправленный характер. Также филолог утверждал, на основе записных книжек писателя, что Лесков анализировал печатную редакцию Пролога, изданную в Синодальной типографии в 1642-1643 гг. Данную редакцию Лесков воспринимал как «отреченную», лишенную церковного авторитета. И.Н. Минеева, ссылаясь на ряд исследователей, таких как С. Лоттридж, Х. Маклейн, А.М. Ранчин, проводит в своей статье мысль, что писатель специально оценивал данную редакцию как «отреченную».11 Цель такого подхода попытка обезопасить свои произведения от цезуры со стороны церкви и зашифровать собственные мысли. Примером, данного факта, о чем указывают исследователи, может являться судьба такого произведения Лескова – «Зенон-златокузнец». В письме в редакцию журнала «Русская мысль» от 10 января 1889 года Лесков указывает: «в кружках литературных и среди читателей, интересующихся тем, что нового является в литературе, быстро распространились и упорно держатся два крайне неприятные мне известия. Говорят, будто в повести «Зенон-златокузнец» под вымышленным именем представлено мною одно недавно умершее лицо русского происхождения, жившее и действовавшее в Москве, и будто это повело к затруднениям, расстроившим мои отношения с редакторами журнала «Русская мысль», почему повесть «Зенон» и не напечатана в этом журнале». Данная повесть «Зенон-златокузнец» - это вольный пересказ, взятого из Пролога, «Слова о кузнеце, иже молитвою сотвори воздвигнутися горе и воврещися в Нил реку».12 В 1888 году комитет церковной цензуры Санкт-Петербурга запретил публикацию повести в журнале «Русская Мысль», усмотрев в ней сходство между созданным Лесковым образом александрийского «патриарха» и московским митрополитом Филаретом, между событиями в Египте III-IV веков и Россией XIX века. Однако сам автор отмечал отсутствие данных совпадений все в том же в письме в редакцию журнала «Русская мысль»: «никаким сопоставлениям с русскими нравами и положениями там нет и места».13 Также следует заметить, что цензура создавала определенные проблемы для развития творческого потенциала писателя. После публикации «Прекрасной Азы» и таких рассказов как «Скоморох Памфалон», «Гора», «Совестный Данила», имеющих основы Пролога, Н.С. Лесков подвергся притеснению, как со стороны критиков-литераторов, так и со стороны церковных иерархов.14 Таким образом, тезис о том, что Лесков пытался обезопасить свое творчество от цензуры, довести до читателя собственное «зашифрованное послание», имеет право на существование.

Однако доктор филологических наук Е.Г. Водолазкин замечал, что писатель воспринимал древнерусский Пролог не только как «отреченную» книгу. По мнению, литературоведа «отреченным» является дониконовское издание самого литературного памятника. С данным мнением, соглашается И.Н. Минеева, утверждая, что, с учетом исторических событий XVII века, то есть реформами патриарха Никона, церковным расколом, преследованием старообрядцев, началась политика запрета проведения церковных служб по старым печатным изданиям.15 Данная литература стала изыматься и заменяться новыми церковными книгами. Автор замечает, что данную редакцию Пролога Лесков воспринимал как «отреченную», в том смысле, что она являлась «неисправленной, запрещенной, лишенной церковного авторитета».16 Таким образом, анализ, переработка древнерусского Пролога производилась Лесковым не только по принципу цензурной проблемы, но и в связи с попыткой найти углубленные мотивы древнерусской литературной традиции, так как в связи с религиозно-политическими изменениями XVII века древний текст священного характера оказался под ударом со стороны властей.

Кроме того, нужно заметить, что с 1887-1891 гг. Н.С. Лесков имел намерения создать на материале Пролога еще восемь произведений.Cоставленная cводка неосуществленных замыcлов демонстрирует, что претворение древних сюжетов и образов осуществилось бы в разных по форме словесных и музыкальных жанрах: либретто («Бог Анубис, или капище Изиды»); «рождественская» заметка, cоставленная по Прологу, но относящаяся к «сегодняшней злобе»; рассказ «Вешатель»; легенды (о «прелестнице», «Постыженная гетера», «Любомудрая вдова», «Cпутник и простец»); иcторическая повесть («Оскорбленная Нэтэта»).

Медиевист Н.И. Прокофьев установил значимость и взаимоотношения лесковсковского творчества и древнерусской литературной традиции. Однако данный интерес проявляется постоянно в научной среде. Вопрос творчества Лескова в контексте древнерусской литературы рассматривается в работах таких исследователей данной проблематики как В.Ю. Троицкий «Лесков-художник»; вышеуказанный Н.И. Прокофьев «Традиции древнерусской литературы в творчестве Лескова»; А.А. Горелов «Лесков и народная культура»; О.Е. Майорова «Литературная традиция в творчестве писателя: на материале произведений Н.С. Лескова; Е.А. Макарова «Старообрядческая культура в эстетическом сознании Н.С. Лескова».

Однако работ по данной проблематике не так много с учетом наличия определенных исследований лесковского творчества. Например, А.И. Фаресов «Против течений. Н.С. Лесков. Его жизнь, сочинения, полемика, воспоминания о нем, «Умственные переломы в деятельности Н.С. Лескова»; П.В. Быков «Библиография сочинений Николая Семеновича Лескова с начала его литературной деятельности», «Силуэты далекого прошлого»; А.Л. Волынский «Н.С. Лесков»; В.А. Гебель «Н. Лесков: в творческой лабаротории»; Л.П. Гроссман «Н.С. Лесков: жизнь-творчество».

На современном этапе лескововедения набирает обороты проблема изучения стремления Лескова извлекать аспекты вдохновения из литературы Древней Руси. Данная тенденция связана с именем медиевиста Н.И. Прокофьева, который в 1980-е гг. наметил ориентиры изучения лесковского творчества в контексте древнерусской литературы. Данный исследователь активно интересовался историей древнерусской литературы, рассматривал закономерности  взаимосвязи литературы Нового времени и Древней Руси. Н.И. Прокофьев отмечал, что в древнерусской литературной традиции заложена основа творческой деятельности Н.С. Лескова. Данная исследовательская позиция нашла отражение в статье «Традиции древнерусской литературы в творчестве Н.С. Лескова».17

Следует заметить, что древнерусские cвязи в сфере лескововедения анализируются на примере разных редакций хроники «Соборяне», произведений, опирающихcя на сказания древнерусского Пролога («Гора», «Прекрасная Аза», «Лев старца Герасима», «Невинный Пруденций», «Сказание о Федоре-христианине и о его друге Абраме-жидовине»), а также повестей «Очарованный странник» и «Запечатленный ангел». Как уже было cказано, работ, посвященных исключительно проблеме древнерусских традиций в творчестве Лескова чрезвычайно мало. В последнее время все же начали появляться такие работы, но при этом отмечаетcя недостаточное внимание к преломлению в лесковских текстах древнерусских образов и тем. Как заметила, кандидат филологических наук И.Е. Мелентьева, творчество Н.С. Лескова в рамках контактов с древнерусскими литературными мотивами не следует изучать «без учета богословской, литургической и, вообще, духовной традиции.18

Литература Древней Руси аккумулировала в себе множество содержательных аспектов, в том числе и духовный, поэтому к интерпретации творчества Лескова, писателя Нового времени, опиравшегося на художественные особенности русской средневековой литературы и ставившего в своих произведениях нравственные проблемы, следует подходить комплексно, учитывая влияние этого материала. Причина необходимости такого подхода кроетcя в следующем: очень часто в литературе Нового времени, для автора, отталкивающегоcя от литературного произведения средневековой Руси, в конечном итоге более важной была не внешняя форма, а нравственно-дидактическая, духовная составляющая.

 

1.2. Народные и агиографические мотивы древнерусской литературы в творчестве Н.С. Лескова

Древнерусская литература играет в творчестве Н.С. Лескова ключевую роль. Особое место занимает агиографическая и фольклорная традиция, уходящая корнями к истокам русской государственности и основ национально-религиозного мировоззрения. Лесков активно обращался к жанру жития, что прослеживается в таком его произведении как «Житие одной бабы». На его основе представляется возможным проследить влияние агиографической и фольклорной традиции Древней Руси на творчество Н.С. Лескова. Кандидат филологических наук И.В. Столярова считает данное произведение «самой грустной повестью о русской крестьянке».19 В своем исследовании «В поисках идеала: творчество Н.С. Лескова» филолог пишет, что судьба Насти Прокудиной – это судьба женщин крепостнической России. 
 Доктор филологических наук В.Ю. Троицкий обращает внимание на реализм данного произведения. Ему интересен социальный аспект, красочное изображение деревенского быта в совокупности с проблемой положения русского крестьянства.20 Однако следует обратить на влияние русского фольклора, народных традиций в лесковском произведении, что непосредственно связывает творческое наследие писателя с мотивами народной культуры Древней Руси. Рассматривая заглавие «Житие одной бабы» можно наблюдать этнографический материал в виде русской народной песни: «Ивушка, ивушка, Ракитовый кусток! Что же ты, ивушка, Не зелена стоишь? Как же мне, ивушке, Зеленой быть? Срубили ивушку. Под самый корешок».21 Данная песня уже заставляет читателя призадуматься о трагичности произведения. Кроме того, ярким примером народной культуры, уходящей корнями в духовное наследие Древней Руси, выступает святочное гадание девушек, сопровождаемое песнями. У Лескова данный обряд выглядит так: «в эти святки то же самое было. Собрались девки под Новый год и запели «Кузнеца», «Мерзляка», «Мужичков богатых», «Свинью из Питера». За каждой песней вынимали кольцо из блюда, накрытого салфеткой, и толковали, кому что какая песня предрекает».  
 Фольклорист, литературовед, доктор филологических наук А.А. Горелов также пишет о наличии фольклора, народного творчества в лесковских произведениях. Исследователь отмечает наличие в «Житие одной бабы» народных примет под Петров день, анекдоты, святочные гадания, песни. Песня главной героини во многом указывает на её трагичный образ, тяжелую судьбу и грустный конец. В особенности характерна Настина песня о голубке: «пойдет, бывало, за водою к роднику, - ключ тут чистый такой из-под горки бил, - поставит кувшины под желоб, да и заведет: на калиновом мосточке сидела голубка,—  ноженьки мыла, полоскала, сизые перышки перебирала, бедную головушку чесала, расчесав головушку, взворковала:«завтра поутру батюшка будет...  хоть он будет иль не будет, тоска не убудет: вдвое, втрое у голубки печали прибудет».22 Данный момент характеризует состояние души героини, показывает образ русской девушки, находящейся в печали. Кандидат филологических наук И.В. Поздина отмечает, что «голубка» является символом девушки-невесты, а данная песня выступает как внутренний монолог, раскрывающий душу героини. И.В. Поздина также замечает, что в песни Насти присутствует «смутное предчувствие беды».23 Таким образом, фольклорные мотивы, в особенности песня, играет значимую роль в лесковском творчестве как элемент народной культуры. А.А. Горелов указывает значение песни как душевного компонента, дополняющего указанный образ: ««Н.С. Лесков рисует прекрасного человека, чья душа сформировалась и утончилась в лоне русской песенности».24 
 А.А. Горелов в работе «Лесков и народная культура» замечает, что данные особенности лесковского творчества являлись «документами жизненного процесса».25Автор указывает, что внимание Лескова к народным мотивам активно присутствовало в его духовном состоянии, был значим в авторском понимании момент познания традиций самобытной России. Таким образом, народная культура, имеющая истоки традиционных особенностей Древней Руси, активно присутствует в творчестве Н.С. Лескова. 
 Обращаясь к агиографическому моменту в творчестве писателя, то рассматривая название произведения, уже возникает ассоциация с жанром жития, при том возникает понимание тяжелого судьбоносного пути героини подобно страданиям святых времен Древней Руси. Кандидат филологических наук Н.А. Филатова отмечает в качестве определенного символа жития – сон Маши накануне свадьбы Насти Прокудиной, эпизод из «Жития одной бабы». Данная символика указывает на совокупность традиций древнерусской литературы и лесковского творчества. Маша рассказывает Насти, о своем сне, в котором они бегали по Хвастовскому лугу, а потом разбежались. Н.А. Филатова замечает, что Хвастовской луг – это символ райский сад, который постоянно присутствует в литературной традиции Древней Руси.26 Далее во сне Маша наблюдает неизвестную женщину: «смотрю, около меня стоит красивая такая не барыня, а так, Настя, женщина простая, только хорошая такая. Добрая, вся в белом, длинном-длинном платьице, а на головевеночек из белых цветочков».27 Данное событие намекает на смерть Маши, в особенности, заставляет об этом задуматься тот момент, что женщина её уводит в неизвестном направлении. У Лескова так описан данный ход событий: «взглянула я на нее и перестала плакать; а она меня поцеловала и повела. И сама не знаю, Настя, куда она меня вела. Всё мы как будто как летели выше, выше».28 Здесь присутствует намек на уход в царство Небесное. Н.А. Филатова отмечает, что неизвестная женщина, забирающая с собой Машу – это образ Богородицы. Во сне Маша также видит золотых жучков, один из символов. Н.И. Филатова указывает, что «жуки» не встречаются в агиографической традиции, а являются компонентом фольклорного характера как символ, указывающий на «воплощение душ умерших». Кроме того, присутствует ещё один символ – волк: «я глянула вниз, а тебя там волки рвут: черные такие, страшные».29Волк достаточно часто встречается в фольклоре славян, тюркских народов, в европейских легендах. В сказках и преданиях славян есть упоминания о «плохих» оборотнях, которые убивали людей и похищали скот, и оборотнях «хороших», бескорыстно помогающих людям.30 С учетом того, что волки «черные, страшные» здесь следует заметить, что напрашивается параллель с «плохими» оборотнями. Данный эпизод сна намекает на мотив «неволи», наступление опасных последствий, также будущее отягчающее замужество. Н.А. Филатова определяет символ волка как некоего «чужого», который может соотноситься с женихом Насти. Также свадебный обряд в произведение несет мотив «свадьбы-смерти», так называемые похороны Насти.31 
 Впоследствии главная героиня бежит от нелюбимого мужа с любовником, теряет рассудок и погибает. Данный оборот событий с учетом того, что Настя далека от религиозного мировоззрения, при том имела морально-нравственные черты, в контексте жития проделала страдальческий путь, во многом обретя особенности мученика.32 Н.А. Филатова указывает, что образ Насти Прокудиной нельзя сравнивать со святыми жанра жития, так как она не проделала тот путь, который был общепринятым для героев агиографической традиции. Однако, автор отмечает, что благодаря взаимосвязи русского фольклора и агиографической традиции «жизнеописание обыкновенной русской женщины приобрело особую многомерность».33 В то же время следует заметить, что Н.С. Лесков не собирался слепо следовать традициям древнерусской агиографии, наоборот, пытаясь, с опорой на определенные особенности традиционных религиозных образов, построить свою художественную концепцию. Кандидат филологических наук Г.А. Шкута, писала о том, что Н.С. Лесков интересовался агиографией, но пытался не воссоздавать или разрушать данный жанр, а создать, изменив некоторые принципы жития, новое художественное произведение.34 
 Выводы по 1 главе 
 Таким образом, следуют сделать общий вывод, исходя из вышеуказанного текста. Значение древнерусской литературы довольно велико в творчестве писателя. Данный автор был знаком с рядом крупных историков, филологов, этнографов, которые изучали определенные факторы развития Древнерусского государства, в том числе культурную сущность данного периода. Толчком к развитию древнерусских мотивов в творчестве писателя стал этап работ с древнерусским Прологом, в особенности с редакцией 1642-1643 гг., которую автор считал «отреченной, как в связи с проблемами цензурного характера, так и с попытками найти более древние мотивы народно-религиозного мышления в «дониконовском» литературном памятнике. На основе древнерусского Пролога писатель имел мысль создать ещё восемь произведений. Идеи и проблемы, высказанные в данном литературном памятнике, Н.С. Лесков реализует в своих произведениях, разрабатывая вопрос нравственности, веры, народной и духовной культуры, что доказывает наличие особой взаимосвязи творческого потенциал писателя и древнерусской литературной традиции. Также установлено наличие мотивов народной и агиографической традиции в лесковском творчестве, которые ярко выражаются в определенных произведениях, примером чему, является анализ «Жития одной бабы». Автор учитывал народные традиции, символику, культурный аспект древнерусского периода. В итоге в лесковском творчестве проявилась совмещение русского фольклора и агиографической традиции Древней Руси, которые содержательно дополняли друг друга.