Русский народный фольклор

   О том, что ярмарки и народные  гулянья  занимали в жизни  городского населения России  двух прошедших веков заметное  место, можно судить не только  по записям этнографов и фольклористов. Об этом же свидетельствует отечественная литература, театр, живопись, и  не по одним лишь подробным описаниям или воспроизведениям ( которые встречаются довольно часто), но и по прямым или косвенным отражениям этой культуры на стиле, образной системе, характере творчества или отдельного произведения различных писателей, художников, актеров, режиссеров, композиторов. Вспомним Н.В. Гоголя, Н.А. Некрасова, Н. Успенского, Ф.И. Шаляпина, В.Э. Мейерхольда, Б. М. Кустодиева, М. Ларионова, Н. Гончарову, А.Н. Бенуа, И.Ф. Стравинского и др.[10,320,40] 

                   2.4 Жанры народного искусства

         Расцвет гуляний приходится на 18-19 века, хотя отдельные виды  и жанры народного искусства,  составлявшие непременную принадлежность  ярмарочной  и  городской   праздничной площади, создавались и активно бытовали задолго до обозначенных столетий  и продолжают, часто в  трансформированном виде, существовать по сей день. Таков кукольный театр, медвежья потеха, отчасти прибаутки торговцев, многие цирковые номера. Другие жанры были порождены  ярмарочной площадью и ушли из жизни вместе с прекращением гуляний. Это комические монологи балаганных зазывал, раек, представления балаганных театров, диалоги клоунов на раусах,петрушек(см.приложение№4).

      Обычно во время гуляний и ярмарок в традиционных местах возводились целые увеселительные городки с балаганами, каруселями, качелями, палатками, в которых продавалось - от лубочных картин до певчих птиц и сладостей. Зимой добавлялись ледяные горы, доступ на которые был совершенно свободен, а спуск на санях с высоты 10-12 м ( именно такой была высота масленичных гор в Петербурге конца 19 века)  доставлял ни с чем не сравнимое удовольствие.

        Ярмарка и гулянья всегда воспринимались  как яркое событие, как шумный  всеобщий праздник.  « Можно  ли хладнокровно смотреть на горы, на этот сброд  всякой  всячины, ребят и стариков, карет и саней, мужиков и господ, пряников и орехов, обезьян и лошадей, фокусников и шарлатанов… Боже мой! Чего нет на горах?» - восклицал автор заметки о масленичном гулянье 1834 года в Петербурге. Жители Ярославля еще перед второй мировой войной помнили в подробностях ярмарку, проходившую в их городе с 5 по 25 марта, рассказывали о балаганах, петрушечниках, клоунах, панорамах, раешниках, о ларьках, где продавалась всемирно известная чайная посуда фабрики Кузнецова, и как разбегались глаза от ситцев, платков, воздушных шаров, « красного товара» и пр.[1,326,268]

  При  всем разнообразии и пестроте  городской народный праздник  воспринимался как нечто цельное.  Целостность эту создавала специфическая атмосфера праздничной площади, с ее свободным словом, фамильярностью, безудержностью смеха, еды и питья; равенством, весельем, праздничным восприятием мира. За этим, в полном смысле слова  жизнерадостным смехом угадывается ритуальный разгульный смех, о котором писал В.Я. Пропп, и особая эстетика « народной балаганной и вообще площадной комики средних веков и Ренессанса», прекрасно описанной М.М. Бахтиным.[1,326,34]

    В 18-19 веках исконное, древнее  значение смеха практически забылось, а то, что сохранялось по традиции, переосмыслялось и трансформировалось. Непристойность, брань, неприличные жесты, грубая буффонда, немотивированный смех, распространенный на все и на всех, становились не всегда понятны и приемлемы.  Постепенно смех из формы восприятия действительности, осмысления жизни и ее законов превращался в средство борьбы с тем, что осуждалось, не принималось. Исторические и социальные условия России прошлого века, особенно второй его половины, как нельзя лучше способствовали тому, что выступления народных увеселителей приобретали все более злой, сатирический, остросоциальный характер. Существенно, однако, и то, что социальная сатира, проникая все глубже в народное площадное искусство, не меняла в целом общей картины ярмарочного веселья.

  Всеобъемлющий,  безудержный характер площадного  смеха, его  « разгульность»,  способность возникать от количества, от полной  отдачи себя во  власть недопустимого, невозможного  в обычное, непраздничное время  во многом определял характер  городского зрелищного фольклора.  К примеру, такую своеобразную черту, как удивительное смешение самого разнородного материала.

     Сама праздничная площадь   поражала невероятным сочетанием  всевозможных сочетаний. Соответственно  и внешне она представляла  собой красочный громкий хаос. Яркие, разношерстные одежды гуляющих, броские, необычные костюмы «артистов», кричащие вывески балаганов, качелей, каруселей, лавок и трактиров, переливающиеся всеми цветами радуги изделия кустарных промыслов и - одновременное звучание шарманок, труб, флейт, барабанов, возгласы, песни, выкрики торговцев, громкий хохот от шуток балаганных дедов и клоунов - все сливалось в единую ярмарочную какофонию,  которая   завораживала и веселила(см.приложение№3).

    Заметим, что по тому же принципу соединения несоединимого или простого нанизывания отдельных, не связанных  между собой кусков построено большинство жанров народного площадного искусства. Такова последовательность сцен в петрушечной комедии (не случайно кукольник, в зависимости от условий выступления, без ущерба для комедии мог какие-то сцены выбрасывать, изменять порядок их следования, вставлять эпизоды, заимствованные у коллег). Таков же способ соединения прибауток в репертуаре балаганных и карусельных дедов, у владельцев потешных панорам (райков), у вожаков ученых медведей. Таким же образом составлялись и программы балаганов, где представление состояло из отдельных номеров.[1,326,210-211]

 Естественно,  специфика жанра каждый раз  определяла, ограничивала выбор  репертуара, художественных средств и способов исполнения. Однако (и это важно подчеркнуть) внутри многих жанров, как и ярмарки в целом, господствовала тенденция к совмещению как можно большого и разнообразного материала.

      Эта особенность городского зрелищного  фольклора отчасти помогает понять и широкое использование в выступлениях народных комиков гипербол и оксюморонов. Ими буквально пронизана словесная ткань, они же в большей мере определяют внешнюю форму и содержание представлений. Возьмем балаганного деда. Он изображается молодым  стариком. У него огромные лапти, борода, усы; на кафтане большие яркие нашивки, имитирующие заплаты. Он не разговаривает, а кричит. Прибаутки его, стилистическом ключе.

     Подобное же пристрастие к  оксюморонным сочетаниям и гиперболе  наблюдается  в райке. Преувеличениями и алогизмами переполнена комедия о петрушке, диалоги клоунов   на раусах,  балагурство разносчиков и ремесленников.

         На крупные, известные  гулянья   «под горами» и «под качелями»  съезжалось немало  гастролеров  из  Европы (многие из них содержателями балаганов, панорам)   и даже  азиатских  стран  (фокусники, укротителей зверей, силачи, акробаты и  другие).  Иностранная речь и заморские диковинки были привычным делом на столичных гуляньях и больших ярмарках. Понятно почему городской зрелищный фольклор представал не   редко как своего рода смешение нижегородского с французским. Это и расположение в тесном соседстве и одновременно выступление русских и иноземных увеселителей: и сознательная ориентация на иностранный образец : и стремление выдать свое за чужое (вывески на балаганах и мастерских прекрасно иллюстрировали это: «Русский национальный театр живых картин, танцов и фокусов китайца Су-чу на русском диалекте со всеми китайскими причудами: «Портовой был сам из Петербурга и на вывеске выставил: «Иностранец из Лондона и Парижа». Шутить он не любил и двумя городами разом хотел заткнуть глотку всем другим портным»).

    Добавим, что с благанными зазывалами впервые  нас познакомили итальянцы и  французы. Первые русские зазывалы на балконах балаганов выступали в том же наряде Пьеро, отчего а народе их прозвали «мельниками». Однако довольно скоро они сменили этот костюм, приняв вид настоящего балаганного деда, очень похожего на традиционного старика святочного ряжения.[1,326,135] 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

                                                 ЗАКЛЮЧЕНИЕ 
 

 Роль  фольклора  была особенно сильна в  период преобладания мифопоэтического сознания. С появлением письменности многие виды фольклора развивались  параллельно с художественной литературой, взаимодействуя с ней, оказывая на нее и на другие формы художественного творчества влияние и испытывая обратное воздействие. Народное музыкальное искусство зародилось  задолго до возникновения   профессиональной музыки православного храма. В общественной жизни древней Русь фольклор играл гораздо большую роль,нежели в последующие времена. Самую обширную область народного музыкального творчества Древней Руси составляют  обрядовый фольклор свидетельствующий о высокой  художественной одаренности русского народа. Обряд был нормативным ,строго регламентированным религиозным действом, подчинялся  сложившемуся в течение столетий  канону.Он родился в недрах  языческой картины мира,обожествления природных стихий.

 В традиционной  народной  культуре русских отсутствует обобщающее понятие, соответствующее по смыслу западноевропейскому  термину  «музыка». Однако само это слово употребляется,но  обозначает чаще всего именно музыкальный инструмент,причем по преимущества покупной ,типа гармони или балалайки.

 Драматические игры и  представления еще в начале ХХ века составляли органическую часть праздничного народного быта,будь то деревенские посиделки, духовные училища, солдатские и фабричные казармы или ярмарочные балаганы. На  поздних порах этот опыт обогатился заимствованиями из профессиональной и лубочной литературы и демократического театра.

 Формирование  известнейших народных пьес  произошло  в эпоху  социальных и культурных  преобразований в России конца 18 века. С этого времени  появляются и  широко распространяются,  лубочные листы и картинки, которые были для народа и злободневной «газетой» информацией и источниками знаний. Продавцы лубочных книжек – офени – проникали в самые отдаленные уголки России. Лубочные картинки, продававшиеся с 19 века на всех ярмарках, были обязательным  украшением крестьянской избы. На городских, а позже и сельских ярмарках  устраивались карусели  и балаганы, на подмостках  которых игрались  спектакли на сказочные  и национальные исторические темы, постепенно вытеснившие ранние переводные пьесы.

 В годовом цикле календарных праздников святки и масленица исконно выделяются своей «театральностью». Древние  обрядовые действа, в конце 19 –  начале 20 века  уже воспринимавшиеся как развлечение  и более того – озорство, совершались  ряжеными.

 Древний смысл ряжения – магическое воздействие  словом и поведением на сохранения, восстановления и увеличения жизненных плодоносных сил людей и животных, природы. С этим связано  появление  на посиделках  голых или полуодетых людей, «клевание» журавлем девушек, удары жгутом, лопаткой , лаптями или палкой при «продаже»  кваса, сукна, набойки и т.д.

 Несколько особняков стоит описание проводов Масленицы с чтением «пачпорта». Общерусский обряд встречи и  проводов Масленицы в виде чучела, колеса,сопровождаемого свитой,дополнен обычаем,характерным для Урала и Сибири.В описании сочетается древнее обрядовое действо «париться в бане» и чтение «пачпарта» большеносого барышника с исполнением «старины» про Кострюка.

 Тематика  и проблематика крупных народных драм, являющих связи с литературными и лубочными источниками на всех уровнях, тем не менее сходны с другими жанрами фольклора. Об этом свидетельствует прежде всего ее основные персонажи – вольнолюбивый атаман,разбойник,храбрый воин…..В них народ воплотил свои представления о положительных героях, с глубоко привлекательными для их создателей чертами – удалью и отвагой ,бескомпромиссностью,стремлением к свободе и справедливости.

 Поколения создателей и исполнителей народных драм выработали определенные приемы сюжетосложения,характеристик персонажей и стиля.Развернутым народным драмам присущи сильные страсти неразрешимые конфликты, непрерывность и быстрота сменяющих друг друга действий.Отличительной чертой народной драмы являются выходные монологи  ее героев. Развернутые самохарактеристики персонажей были свойственной ранней русской драматургии, и вертепным пьесам, и сценкам ряжения. В народных пьесах встречаются устойчивые по набору элементов – формул выходные монологи, что,конечно,способствовало их легкому запоминанию и воспроизведению.

 Особенность строения  сюжета и образов героев связаны со спецификой народного  представления.Оно происходило без  сцены, занавеса,кулис, реквизита- непременных  компонентов профессионального  театра.

 Расцвет гуляний приходится на 18-19 века, хотя отдельные виды и жанры  народного искусства, составлявшие непременную принадлежность ярмарочной и городской праздничной площади.Кукольный театр,медвежья потеха,многие цирковые номера.Другие жанры были порождены ярмарочной площадью и ушли из жизни с прекращением гуляний.