Культура личности и общества

Национальная тематика занимает важное место в художественной и художественно-публицистической литературе. Так, еще в XIX в. выяснение  сущностных черт русского национального  ха-рактера в сравнении с другими  нациями было характерно едва ли не для всех наших великих писателей: Пушкина («Клеветникам России», «Капитанская дочка», отчасти «Евгений Онегин»), Гоголя («Мертвые души», «Тарас Бульба»), Лескова («Железная воля»), Достоевского (особенно романы «Бесы» и «Братья  Карамазовы»), Толстого («Война и мир»), Салтыкова-Щедрина («За рубежом», «История одного города»), Чехова («Глупый француз», «Тина», «Перекати-поле»). В отечественной  литературе XX в. проблема русского национального  характера, естественно, получила очень  широкое развитие в связи с  Великой Отечественной войной; русский  характер противопоставлялся немецкому  в произведениях А.Н.Толстого («Русский характер», «Русский и немец», «Разгневанная  Россия» и др.), К.Симонова («Если  дорог тебе твой дом...» и др.), А.Т.Твардовского («Василий Теркин», «Зима на фронте», «Родина и чужбина» и др.), А.Платонова («Неодушевленный враг») и многих других наших писателей. Для XX в. характерны попытки уяснить особенности  того или иного национального  характера и на «мирном» материале  появляются произведения, которые можно  было бы назвать «художественно-этнографическими»: «Некий месье Бло» французского писателя П.Даниноса, «Закон Паркинсона» С.Н.Паркинсона, «Ветка сакуры. Корни дуба» В.В.Овчинникова, «Уроки Армении. Путеше-ствие в небольшую  страну», «Выбор натуры. Грузинский альбом»  А.Битова и др.

Итак, национальный характер -- это, безусловно, культурологическая реальность. Другое дело, что его  сущность может определяться разными  людьми не всегда одинаково, и в понимании, например, русского национального характера  Твардовский не сойдется с Достоевским, а Солоухин с Гоголем. Однако есть и что-то общее в таких национальных типах, как Тарас Бульба Гоголя, Тихон  Щербатый Л.Толстого, Василий Теркин Твардовского и т.п. Все это делает проблему национального характера  очень непростой, но особенно по нашим  временам чрезвычайно важной.

Едва ли не самым  мощным фактором сохранения национальной культурной традиции является язык. Его  значение далеко выходит за пределы  коммуникативной функции. Для культурологии, в частности, важно эстетическое значение языка и его способность  опредмечивать национальный менталитет (один частный пример: ни в каком  из национальных языков нет адекватного  эквивалента русским словам «авось»  и «ничего!»). Приведем в этой связи  без комментариев два рассуждения  о культурологической специфике  национальных языков: так, по мысли  Ломоносова, русский язык сочетает в себе «великолепие испанского, живость  французского, крепость немецкого, нежность итальянского, сверх того богатство  и сильную в изображениях краткость  греческого и латинского языка» («Грамматика»). Вторая цитата -- из «Мертвых душ» Гоголя: «...всякий народ, носящий в себе залог  сил, полный творящих способностей души, своей яркой особенности и  других даров Бога, своеобразно отличился  каждый своим собственным словом, которым, выражая какой ни есть предмет, отражает в выражении его часть  собственного своего характера. Сердцеведением и мудрым познанием жизни отзовется  слово бри-танца; легким щеголем  блеснет и разлетится недолговечное  слово француза; затейливо придумает  свое, не всякому доступное, умнохудощавое  слово немец; но нет слова, которое  было бы так замашисто, бойко, так  вырвалось бы из-под самого сердца, так бы кипело и животрепетало, как  метко сказанное русское слово».

Наряду с понятием национальной культуры существует еще  понятие культуры региональной -- славянской, арабской, ро-манской и шире -- культуры европейской, азиатской, латиноамериканской и т.п. К региональной культуре в  принципе применимы многие рассуждения  о культуре национальной, но, естественно, степень абстракции будет здесь  еще на порядок выше.

Хотя основной субъект  культуры -- это личность, но форми-рование  культурного сознания происходит в  обществе под влия-нием социальных (в широком смысле) факторов. Механизмы  фор-мирования культуры и управления ею мы сейчас и рассмотрим.

Культура личности в системе той или иной общественной груп-пы складывается в значительной мере стихийно: человек с детства  подражает старшим, приучается выполнять  определенные правила поведения, усваивает  основополагающие для данной культуры понятия; короче -- обретает ту ценностную систему, которая характерна для  культуры данного социума. Этот процесс  обеспечивает воспроизводство той  или иной культуры, ее преемственность: так на протяжении веков складывалась, например, культура русского дворянского  офицерства, культура русского крестьянства, и шире -- русская культура в целом. (Разумеется, эти же процессы свойственны  и любой другой национальной культуре.)

Но для того чтобы  личность овладела культурой, необходимо достаточно последовательное воздействие  на нее с самого раннего возраста. И здесь мы встречаемся с одним  из важнейших феноменов культуры -- с институтом воспитания. В разных социокультурных ситуациях процесс  воспитания приобретает разные формы. Например, для стихийного складывания  культуры, о котором мы только что  говорили, характерно и стихийное  воспитание: личность формируют не столько систематическим и рассчитанным воздействием, сколько конкретным примером, теми или иными замечаниями по разным поводам (например, учат снимать  шапку, входя в церковь, или не перебивать старших, или без напоминаний  выполнять свои обязанности по хозяйству  и т.п.). Слушая разговоры старших (в которых обязательно сказывается  и прояв-ляется ценностная система, свойственная данной культуре), ребенок  также обретает необходимые элементы культуры, и прежде всего ее основу -- эмоционально-ценностную ориентацию. Разумеется, такое воспитание нельзя назвать совершенно бессознательным, ведь всякий воспитывающий так или  иначе держит в уме тот набор  культурно-психологических свойств, которые он хочет видеть в воспитаннике, но и вполне системным и целенаправленным его тоже не назовешь. Вспомним, например, воспитание юного Петруши Гринева  в пушкинской «Капитанской дочке»: отец, в сущности, внушил ему лишь основополагающее правило: «Береги  платье снову, а честь смолоду», -- а все остальное воспитание передоверил  учителю-французу, который гораздо  более занимался пьянством и  волокитством, чем образованием Петруши. Вообще в литературе очень много  примеров подобного воспитания: у  того же Пушкина это и семейство  Лариных, и Ев-гений Онегин; у Гоголя -- Чичиков, Манилов; у Тургенева -- Рудин; у Гончарова -- Обломов и т.п.

Отметим еще три  особенности такого воспитания. Во-первых, оно распространяется, как правило, на ребенка, отрока, юношу или девушку, но не далее. Воспитывать взрослого  человека обыкновенно уже нет  ни необходимости, ни возможности. (Хотя и здесь бывают исключения: вспомним, например, Кабаниху из «Грозы» Островского -- она постоянно воспитывает не только Катерину, но и Тихона, который  уже далеко не мальчик.) Это обстоятельство может показаться очевидным и  не требующим внимания, но, как мы увидим ниже, это не так.

Во-вторых, при такой  системе воспитатель в большинстве  случаев сознательно или бессознательно стремится сформировать культуру воспитанника по своему образу и подобию, то есть привить ему ту систему ценностей, которой живет он сам. Тоже, казалось бы, очевидная вещь, но опять-таки только на первый взгляд.

Наконец, третья особенность -- воспитание ведется в интересах  воспитанника. Цель такого воспитания -- приготовить молодого человека к  жизни, сделать так, чтобы он был  по возможности счастлив и благополучен. Разумеется, объективно бывает нередко  и так, что интересы воспитанника понимаются ложно, и спасибо он за такое воспитание, став взрослым, не скажет, но субъективные намерения  чаще всего именно такие.

Как было сказано, процесс  культурного формирования личности и соответствующего типа воспитания -- процесс стихийный. Однако в обществе существует и система направленного  формирования культуры и управления ею, что связано с наличием в  нем основного культурного противоречия между правящей верхушкой и основной массой населения. Правящие структуры  очень рано поняли необходимость  контролировать культуру (то есть, в  конечном счете, систему ценностей). Правящим структурам, безусловно, необходимо не только политическое и экономическое  управление обществом, но и управление культурой хотя бы уже в силу того, что они составляют ничтожное  меньшинство по сравнению с основной частью населения, и удержаться наверху  могут, лишь манипулируя общественным мнением, то есть культурой в широком  смысле слова. (Мы не касаемся сейчас материальных предпосылок устойчивости социальной иерархии -- экономического могущества, вооруженных сил и т.п., так  как это выходит за рамки культурологии. Отметим только, что одних материальных факторов недостаточно, необходимы еще  и духовные, то есть, в конечном счете, культурные).

Для уточнения смысла понятий -- два слова о том, что  такое правящая верхушка. В концепции  исторического материализма, к которой  мы более всего привыкли, предполагалось, что правящая структура опирается  на тот или иной класс и ей противопо-ставлен  другой класс (система «угнетатели -- угнетенные»), так что опасность  для нее исходит именно от этого  угнетенного класса. Теперь мы лучше  и менее схематично представляем себе обще-ственную структуру. Так, выяснилось, что правящая верхушка далеко не всегда опирается на какой-то класс и  может существовать сама по себе (например, правящие структуры в СССР 70 -- 80-х  гг. вряд ли выражали интересы пролетариата и колхозного крестьянства или опирались  на эти классы). Политические конфронтации тоже не носят строго классового характера (например, политическую жизнь России конца XVIII -- середины XIX в. определяли противоречия между дворянскими группировками; движение «новых левых» во Франции 60-х  гг. нашего века тоже не было классовым).

Для культурологии, однако, эти соображения представляются второстепенными. Главное же состоит  в том, что правящие структуры, во-первых, вырабатывают официальную культуру, а во-вторых, активно внедряют ее в массы. Здесь проявляется воспитание второго рода: сознательное и направленное воздействие на отдельную личность и общество в целом, формирование ценностной системы и управление культурой. Для воспитания этого  типа помимо системности и целенаправленности характерно следующее. Во-первых, оно  не ограничивается лишь подрастающим поколением, хотя именно на него направлены основные усилия. Но правящие структуры  должны постоянно держать под  культурным контролем и взрослых, закрепляя в их сознании официальную  систему ценностей. Во-вторых, система  ценностей, из которых состоит официальная  культура и которые внушаются  населению, очень часто не совпадает  с той ценностной системой, которой  живут сами правители. Так, одной  из бесспорных нравственных ценностей  в СССР всегда считалась личная скромность, однако известный исторический деятель  был весьма неравнодушен к правительственным  и иным наградам; церковники, проповедующие  бессребреничество и нестяжание, часто живут очень богато; офи-циальная установка на трезвость в США  во времена «сухого закона», разумеется, не лишала правительство и олигархию  возможности пить виски в любом  количестве и т.п. В этом плане  воспитание такого рода можно назвать  ханжеским и демагогическим.

Наконец, управление культурой при помощи различных  механизмов воспитания ведется не в  интересах «воспитанников», а только в интересах правящих структур -- это ясно из всего сказанного.

Тот же тип воспитания мы наблюдаем не только в системе  правящей верхушки, но и в системе  оппозиционных по отношению к  ней партий. Для этого оппозиция  должна быть сознательной, опирающейся  на определенную идеологию и достаточно хорошо организованной. Примером такой  оппозиции могут служить некоторые  партии в современной России. Как  это ни парадоксально на первый взгляд, но в плане воспитания оппозиция  ничем принци-пиальным не отличается от правящих структур -- у нее только меньше материальных и иных возможностей воспитания, а цели, задачи, методы и  организация в принципе те же самые. В этом есть своя логика -- ведь каждая оппозиция стремится стать правящей структурой и часто ею становится. Наглядным примером могут служить  государства с двухпартийной  политической системой: Англия (виги и  тори), США (республиканцы и демократы). Поэтому в дальнейшем мы для простоты будем говорить о правящих структурах и официальной культуре, подразумевая при этом, что сказанное в основном относится и к организованной оппозиции и ее системе ценностей.

Идеологически организованное культурное воспитание на практике представляет собой непрерывное давление официальной  системы ценностей на систему  ценностей основного субъекта культуры -- отдельную личность, которая может  либо пассивно принимать официальную  культуру, либо более или менее  осознанно противостоять ей -- в  основном в одиночку, реже в составе  относительно небольших кружков. Противостояние в системе партий здесь не следует  принимать в расчет по причине, указан-ной  выше: культурное давление той или  иной оппозиционной системы ценностей  в принципе аналогично давлению правящей верхушки. Таким образом, основное противоречие в культуре общества -- это противоречие между официальной культурой  и культурой личности.

Разумеется, соотношение  официальной и личностной культур  в разные века и в разных обществах  складывается по-разному. В одних  случаях мы наблюдаем едва ли не стопроцентное приятие официальных  культурных ценностей (европейское  Средневековье, Китай эпохи «культурной  революции»), в других -- преобладание культурного сопротивления (Россия XIX в., современная культура стран  Восточной Европы). Для новейшего  времени (XIX--XX вв.) вообще характерно именно указанное выше противостояние, существенно  определяющее культурное лицо эпохи. В  то же время возрастает роль личности в системе культуры, а ее оппозиция  культуре официальной становится все  более значимой, осознанной и активной. Поэтому представляется необходимым  подробно рассмотреть как способы  культурного воздействия «верхов» на личность, так и способы культурной самозащиты, формы ответной личностной реакции.

Способы формирования культуры и управления ею «сверху» называются иначе культурными операторами. Они многочисленны и за многие века человеческой истории хорошо разработаны. Мы рассмотрим здесь лишь основные, без которых не обходится практически  ни одна официальная культура.

Первым и самым  естественным способом формирования культуры является пропаганда определенной системы  ценностей всеми доступными формами  и методами. Это, во-первых, пропаганда в чистом виде, пропаганда как форма  идеологии. В СССР, например, она, осуществлялась через решения съездов и пленумов партии, через ее программу и устав. (Все это, между прочим, становилось  как бы обязательным не только для  членов КПСС, но и для всей массы  населения, поскольку «народ и партия едины».) Для популяризации и внедрения  официальной идеологии существовал  целый институт пропагандистов и  агитаторов. Огромную роль играли, конечно, средства массовой информации, находившиеся практически целиком под партийным  контролем.