Культура личности и общества

КУЛЬТУРА  ЛИЧНОСТИ И КУЛЬТУРА ОБЩЕСТВА

Когда мы говорим «культура», мы можем подразумевать под этим понятием разные объемы: говорят о  культуре национальной, о культуре исторически сложившегося общества, о культуре разных групп в нем, наконец, о культуре личности. Это  последнее понятие и является ключевым для понимания культурных процессов. Следует твердо уяснить, что о реальной целостности культуры можно говорить только по отношению  к конкретной личности. Личность, есть основной носитель культуры. Все более  крупные культурные объединения (культура общества, нации, региона и т.п.) являются производными от культуры личности. При  этом, как легко понять, с уве-личением объема культуры возрастает степень  ее внутренней раз-нородности, а при  научном ее рассмотрении усиливается  степень абстрактности основных понятий и ценностей. Иными словами, чем большее количество отдельных  личностей входит в данное культурное объединение, тем менее цельным  является это объединение и тем  более условны выделяемые в нем  свойства.

Так, когда мы говорим  о небольшой группе единомышленни-ков (например, о Северном обществе декабристов  в России начала XIX в.), то здесь для  каждого из участников можно выделить более или менее общие ценности, то есть культура еще достаточно моно-литна, хотя, разумеется, уже и здесь  у каждого -- все-таки своя система  ценностей, в чем-то совпадающая, а  в чем-то расходящая-ся с ценностной системой остальных. Немного более  крупное куль-турное объединение (например, декабризм в целом) обнаружит  большую внутреннюю разнородность (в нашем примере -- достаточно серьезные  расхождения ценностных систем Южного и Северного обществ), хотя и общие  свойства сохраняются. Еще более  крупная общность (скажем, вся демократическая  дворянская культура) поднимает нас  еще на одну ступень абстракции, внутренних противоречий становится еще  больше и т.д., вплоть до русской национальной культуры начала XIX в., в которой общие  свойства уже прослеживаются лишь на самой высокой степени абстракции. Сказанное подтверждает исходную посылку  о том, что реальной целостностью обладает лишь индивидуально-личностная культура.

Однако в своей  исторической основе культура есть дело общественное, и личность волей-неволей  вступает в определенные отношения  с различными социокультурными структурами. При этом закономерность исторического  развития культуры состоит в том, что со временем культура личности начинает играть все более важную роль и все более индивидуализируется. Так, если на заре культурного бытия  человечества для всех членов данного  сообщества (рода, племени, семьи и  т.п.) существовала приблизительно одна и та же система ценностей, то для  новейшего времени такая ситу-ация просто немыслима, а монолитные культурные структуры существуют лишь как исключения.

Правда, вторая половина XX в. обнаружила и прямо противоположную  тенденцию культурного развития: в постиндустриальном обществе личность все более нивелируется. Но эта  тенденция пока еще остается не главной, а каково будет дальнейшее развитие культуры, какая закономерность в  нем возобладает -- пока неясно.

По своему культурологическому  статусу общество представ-ляет собой  конгломерат различных «субкультур», то есть ценно-стных систем, которые  могут находиться друг с другом в  самых разных отношениях. Иногда культуры существуют как взаимно изолированные -- например, культура аристократии и  культура крестьянская в России XIX в., когда барин и мужик не столько  противостояли друг другу в культурном отношении, сколько ничего не знали  друг о друге в этом смысле и  поэтому друг друга не понимали, что не раз отмечалось в русской  литературе, особенно в творчестве Л.Толстого, А.Чехова, И.Бунина. В иных случаях между культурами в системе  общества существуют отношения, так  сказать, соседства, как, например, между  столичным и провинциальным дворянством  в том же XIX в.: они имели сходные  ценностные системы, между ними не было ни фатального непонимания, ни сколько-нибудь значимой конфронтации, но и тождественными их не назовешь -- и та и другая культурная общность имели определенный процент  ценностей, не понятных или не значимых для «соседа» (хороший пример сказанному -- изоб-ражение дворянства той и  другой культурной группы в романе Пушкина «Евгений Онегин»). Наконец, между внутренними куль-турами в  обществе возможны отношения большей  или меньшей конфликтности -- от достаточно пассивного неприятия (аристократ Павел  Петрович Кирсанов и плебей Базаров  в романе Тургенева «Отцы и  дети») до активной конфронтации, связан-ной  с желанием уничтожить враждебную культуру не только ин-теллектуально и эмоционально, но и физически (например, взаимоотношения  русских революционеров от Радищева до Ленина с правящей элитой царизма. Заметим, кстати, что это противоречие носило не только политический, но и  культурологический характер).

Не всегда, но нередко  можно, несмотря на культурную разнородность  общества, определить некоторые ценности, характерные для данного социума  в целом, -- во всяком случае, для подавляющего большинства его членов. Так, для  средневековой Европы -- это Бог  и церковь, для США XX в. -- бизнес и  чувство абсолютного национально-государственного превосходства, для Японии вплоть до второй мировой войны -- безусловный  монархизм, связанный с верой  в божественную сущность императора, для Китая 60-х гг. -- идеи «культурной  революции» и безусловный авторитет  Мао и т.д.

Отдельные субкультуры  в системе общества часто могут  идейно самоопределяться и организовываться. В этих случаях возникают более  или менее оформленные культурные структуры, которые в зависимости  от их объема и некоторых других свойств можно назвать «кружками» и «партиями» (особо оговорив при  этом, что данные термины употребляются  здесь не в политическом, а в  сугубо культурологическом смысле). Под  «кружками» будем понимать относительно узкий и исторически локальный  союз единомышленников, объединенных общей и достаточно конкретной системой ценностей. (Часто в кружках действует  еще один объединяющий момент -- личная дружба.) Примерами кружков могут  быть упоминавшиеся выше декабристы, группа «Освобождение труда» в России, литературные течения символизма, футуризма  и т.п., философская школа экзистенциализма, даже «мафиозные» структуры и  пр. Из перечня видно, что ценности, вокруг которых складываются кружки, могут носить самый разный характер -- политический, эстетический, философский и т.п. Кружки обыкновенно недолговечны; они либо распадаются (по причинам смерти участников, внутренних разногласий, исторической нестойкости ценностей и идеалов и др.), либо -- реже -- перерастают в партии («Освобождение труда» -- «Союз борьбы за освобождение рабочего класса» -- РСДРП). Однако на протяжении своего существования культура кружка является достаточно стабильной.

«Партии» -- гораздо  более широкие культурные объединения, складывающиеся на основе достаточно широкой и в большой мере абстрактной  системы ценностей, обыкновенно  зафиксированной в программе  или манифесте. Члены партии в  большинстве не знают своих соратников лично; внутренняя неоднородность партии на порядок выше, чем у кружка. Член партии разделяет со своими единомышленниками  лишь самые общие лозунги и  стоящие за ними ценности, в остальном  же ценностные системы отдельных  личностей, входящих в партию, могут  быть весьма разнообразны. Партии обыкновенно  возникают в ответ на какую-нибудь важную общественную потребность (хорошие  примеры тому -- лютеран-ство в религии, социал-демократическое движение в  политике, романтизм в искусстве), и поэтому они исторически  более устойчивы и не распадаются  так скоро, как кружки. Но в, то, же время культура партий внутренне  менее стабильна, партии часто делятся  на фракции, внутренне перерождаются, корректируют свои ценностные системы  в зависимости от исторической ситуации и т.д.

Особо следует рассмотреть  вопрос о национальной культуре, тем  более что в теоретических  работах марксистско-ленинской ориентации эта проблема освещалась, мягко говоря, несколько однобоко. В них, так  или иначе, повторялся и развивался ленинский тезис о «двух культурах» в составе каждой национальной культуры: культуры демократической и реакционной (статья «От какого наследства мы отказываемся?»). Скажем сразу, что у этой теории есть как сильные, так и слабые стороны. Лениным было верно подмечено  то обстоятельство, что культура общества всегда внутренне неоднородна и  часто противоречива. Слабой же стороной ленинской теории было то, что она  фактически уничтожала понятие национальной культуры и вообще заменяла национальные категории категориями классовыми, что в целом характерно для  марксизма: вспомним знаменитое «У пролетариата нет отечества», «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», теорию превращения  войны империалистической (то есть межнациональной) в войну гражданскую (то есть классовую) и т.п.

На самом же деле национальная культура, несомненно, суще-ствует, это очевидно без всяких теорий, из личного повседневного опыта. Существуют, следовательно, такие ценности, которые объединяют в рамках единой культуры мужика и барина, аристократа  и пролетария, бедного и богатого, -- словом, всех людей данной национальности, данного этноса (кроме, разумеется, ничтожного числа принципиальных космополитов). Если бы этого не было, то не было бы и возможности, например, отечественных  войн. Вспомним, как великий реалист  Л.Н.Толстой в «Войне и мире»  изобразил единый патриотический порыв  русского народа, в котором соединились  мужик Тихон Щербатый и дворянин Петя Ростов, простые солдаты и  «наш князь» Андрей Болконский, фельдмаршал  Кутузов и смоленский купец Ферапонтов, сжегший свою лавку со всем товаром, лишь бы ничего не досталось французам (поступил ведь против своих классовых  интересов!). Не говорим уж подробно о Великой Отечественной войне, вспомним лишь одну маленькую, но выразительную  деталь: привычный эпиграф к любой  газете «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»  был в те годы заменен на другой: «За нашу советскую Родину!»

Но не только в экстремальных  ситуациях проявляется единая национальная культура. В результате исторического  развития, иногда многовекового, складывается так называемый менталитет, то есть способ думать о жизни, национальная концепция мира и человека в мире, и тут уж не спутаешь англичанина  с китайцем. Очень хорошо сказал об этом Пушкин: «Есть образ мыслей и чувствований, есть тьма обычаев, поверий и привычек, принадлежащих  исключительно какому-нибудь народу. Климат, образ правления, вера дают каждому народу особенную физиономию» (статья «О народности в литературе»).

Именно национальная культура является хранительницей тра-диции  и формирует тип культурной личности, начиная с самых первых шагов  человека. Ценности (в том числе, между прочим, и общечеловеческие) входят в сознание личности не иначе  как ценности данной национальной культуры. Можно сказать, что сам по себе национальный уклад играет решающую роль в воспитании человека, и прежде всего в детские и отроческие годы. Вспомним в этой связи двух замечательных героинь русской  классической литературы -- Татьяну  Ларину и Наташу Ростову. О первой Пушкин замечает, что она была «русская душою» и добавляет в скобках: «(Сама не зная почему)». А, в самом  деле, почему, коль скоро на ее воспитание решающее влияние оказывали, видимо, французские и английские сентиментальные  романы? Но повседневный уклад жизни, очевидно, влияет сильнее, и русской  Татьяну сделало то, что роднило  ее с любым русским человеком, будь он дворянин или крестьянин: «Татьяна верила преданьям/ Простонародной старины...»

Наташа Ростова  в этом смысле повторяет героиню  «Евгения Онегина»: она тоже «русская душою, сама не зная почему», и вот  что говорит об этой национальной основе характера Толстой: «Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала, -- эта  графинечка, воспитанная эмигранткой-француженкой, -- этот дух, откуда взяла она эти  приемы, которые раs dе сha1е давно  бы должны были вытеснить? Но дух и  приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и  ждал от нее дядюшка. Она сделала  то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую  чужую ей, в шелку и в бархате  воспитанную графиню, которая умела  понять все то, что было в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и  в матери, и во всяком русском  человеке».

Особый менталитет, особые представления о мире и  человеке, своя система ценностей -- все это ведет к тому, что  складывается определенный национальный образ жизни, устойчивый порядок  бытия, к которому человек приобщается  с младенчества и который потом  передает детям и внукам. О категории  «образ жизни» мы будем подробно говорить позже, пока лишь заметим, что, несмотря на некоторое размывание национального культурно-бытового уклада, образ жизни остается преимущественно национальным.

Если национальная культура с присущим ей менталитетом, образом жизни и т.д. -- не фикция, а реальность, то не фикция и национальный характер. Это подтверждают и многочисленные анекдоты на национальную тему, не теряющие свою актуальность и популярность; и широко распространенные как в  быту, так и в литературе характеристики «типичный англичанин», «настоящий француз» и т.п.

Существуют также  определенные стереотипы в характеристиках  национального характера и менталитета, некоторые ключевые для каждой нации  категории мышления и поведения: для француза это любовь, изящество  и «здравый смысл», для немца -- порядок  и дисциплина, для итальянцев -- легкомыслие, артистизм и художественные наклонности, для англичанина -- джентльменство, традиционализм и некоторая экстравагантность, ирландец -- драчун и забияка, русский -- широкая натура, еврей занимается «гешефтом», американец -- подвижен и  деятелен, а индус -- созерцательно-неподвижен и т.п. Возможно, данные стереотипы свойственны  далеко не всем представителям той  или иной нации (особенно в наше время, во многом стирающем национальные различия), но некоторое рациональное зерно  в них, безусловно, есть.