Кино как новый элемент художественной культуры

     И тут есть смысл обратиться к уже  ставшим хрестоматийным примеру: З. 
Кранкауэру удалось на основе анализа фильмов показать психологическую подготовку прихода Гитлера к власти. Немецкий теоретик пишет о том, что постоянное возникновение в фильмах изобразительных и сюжетных мотивов свидетельствует о том, что они есть внешние проявления внутренних побуждений. "Эти мотивы, несомненно, заключают в себе социально- психологические модели поведения, если проникают в популярные и непопулярные фильмы".

     Возникает своеобразная и достаточно сложная  диалектика: художественный кинематограф, будучи средством массовой коммуникации, а по форме воздействия на публику  приближающийся к традиционным зрелищам, теснейшими узами связан с социальною жизнью. Он, с одной стороны, "формирует  публику быстро, и притом по своему подобию", а с другой - публика "создает" кино, то есть определенное состояние общественной психологии, "глубокие пласты коллективной души", если воспользоваться терминологией 3. Кракауэра, отражаются в фильме. Слово "создает" не случайно поставлено в кавычки, его можно употребить как в прямом, так и в переносном смысле. В прямом - когда проблема выхвачена из действительности, осмыслена и перенесена на экран, и в переносном - когда фильм, с точки зрения критики не заслуживающий внимания, вдруг становится "боевиком проката".

     Ю. Лотман писал: "Кинофильм принадлежит  идеологической борьбе, культуре, искусству  своей эпохи. Этими сторонами  он связан с многочисленными, вне  текста фильма лежащими сторонами жизни, и это порождает целый шлейф  значений, которые и для историка и для современника порой оказываются  более существенными, чем собственно эстетические проблемы". Отмечая  особенности киноповествования, он говорит: "...в фильм все время  втягивается последовательность разнообразных  внетекстовых ассоциаций общественно-политического, исторического, культурного плана в виде разнообразных цитат... Возникает повествование на высшем уровне как монтаж разнообразия культурных моделей".

     Таким образом, произведение киноискусства, как некая целостность, оказывается  тесно связанным с широким  социо-культурным контекстом, который его порождает. Восприятие фильма вызывает целый ряд ассоциаций, на первый взгляд, не вытекающих из его визуального ряда. По всей видимости, такая связь текста фильма с действительностью объясняется спецификой языка, которым оперирует кинематограф. Киноречь - это "оттиски" видимой и слышимой жизни. Зритель, захваченный экранными образами, переживает судьбу героя, как свою собственную. Он как бы входит в мир фильма. Человек перестает быть простым наблюдателем событий, происходящих на экране. Он их активный участник. Более того, сюжетные перипетии фильма рождают у зрителя ассоциации, связывающие художественную ткань картины с той действительностью, которая его окружает.

     Именно  эти черты киноповествования - теснейшая  связь с реальным бытием людей, способность  фильма вовлечь зрителя в свое пространство - обуславливают потенциал  общественного воздействия кинематографа, возможность осуществлять все функции  СМК в комплексе, через артефакт.

И тут  возникает проблема. Для того чтобы  активно влиять на сознание людей, служить  средством познания действительности, фильм должен быть истинным произведением  киноискусства. С другой стороны - ему  необходим контакт с миллионной аудиторией. К сожалению, массовой, как правило, становится картина, с  точки зрения критики, отнюдь не принадлежащая  к шедеврам.

     Какие же механизмы превращают заурядные  фильмы в боевики проката? Н. М. 
Зоркая, сопоставляя признаки, обеспечивающие успех картине, с отличительными чертами тех произведений, которые из фольклора переходят в литературу, показывает несомненное их сходство. Чем традиционнее, "фольклорное" происхождение кинокартины, тем больше у нее шансов на массовый успех.

     Как правило, пристрастие рядового зрителя  к фольклорным мотивам объясняют  неразвитостью вкуса. Я. Варшавский пишет: "Развитие вкуса человека непременно начинается с влечения к  сказке и непременно, в конце концов, приводит к жажде реальности, если вкус развивается". И далее: рядовой  зритель мыслит эталонами. "А это  определенный момент в художественном развитии человека", который предшествует аналитическому отношению к действительности.

     С Я. Варшавским нельзя не согласиться. Однако, может быть, причины данного явления лежат несколько глубже? Так, К. Разлогов историко - культурное обоснование развлечения видит в стихии празднества и балагана. Уже говорилось, что кино отчасти заменило по своим функциям исчезнувшие патриархальные формы регуляции культурной жизни. Именно в этом качестве кинематограф был ответом на потребности времени. Будучи порождением культуры 20 в., кино сохраняет неразрывную связь с культурой предшествующих эпох, в частности, с древнейшими зрелищами.

Выдающийся  советский психолог Л. С. Выготский в свое время писал: 
"Индивид в своем поведении обнаруживает в застывшем виде законченные уже фазы развития. Генетическая многоплановость личности, содержащей в себе пласты различной древности, сообщает ей необычайно сложное построение и одновременно служит как бы генетической лестницей, соединяющей через ряд переходных форм высшие функции личности с примитивным поведением в онто- и филогенезе.

Если  же обратиться к особенностям психологического восприятия кинозрелища, то вырисовывается следующая картина: при восприятии движения звукозрительных образов возникает эмоциональное возбуждение, которое в известном плане представляет собой как бы архаизм человеческой природы. Это генетически наиболее раннее образование, и в нем в полной мере обнаруживается единство и целостность всей структуры живого организма, где физиологическое и психологическое тесно связаны. Эмоции являются начальным проявлением психической реакции на внешнее воздействие. Они как бы подготавливают переход психических процессов в интеллектуальную сферу. Воздействие, в первую очередь, на эмоции человека - это психофизиологическая характеристика контакта с кинозрелищем.

     На  основе эмоции возникают сопричастность и сопонимание (эмпатия), при которых пассивное созерцание изображений экрана переходит в активно личностный процесс соучастия. Но соучастие - не постоянное явление, оно чередуется с состояниями отчуждения зрителя. Эта смена соучастия отчуждением зависит от различных причин, в основе которых, с одной стороны- особенности зрителя, а с другой - сам фильм, его содержание и образная структура.

     Таким образом, сами психологические характеристики киновосприятия как бы провоцируют условия для проявления архаичных структур. Более того, выявленная Выготским генетическая многоплановость личности объясняет устойчивый интерес зрителей к "низким" жанрам, при восприятии которых происходит "оживление" застывших пластов психики. Сделаем одно уточнение: механизмы восприятия кинозрелища никоим образом не влияют на содержание истинных произведений киноискусства. Речь идет только о том, что благодаря своему языку кино характеризуется облегченной (по сравнению с классическими музами) формой восприятия. Рядовой зритель, как правило, не анализирует то, что он видит на экране, а лишь активно "переживает" ход событий. Можно говорить, что в данном случае отсутствует эстетическое отношение к воспринимаемому, которое характеризуется пушкинской формулой: "Над вымыслом слезами обольюсь". (С одной стороны - сопереживание, с другой - четкое осознание того, что перед нами - не реальный, а вымышленный мир.)

     Существует  мнение, согласно которому культура не представляет собой гомогенного  образования. В нее включены элементы различного происхождения, пришедшие  из разных эпох. Вероятно, в культуре существуют относительно статичные, повторяющиеся, как бы вневременные структуры, находящиеся и ее 
"низовом" слое, и более динамичные, индивидуализированные и неповторимые феномены, образующие "верхний ряд". "Низовому слою" культуры соответствует фольклор и примыкающие к нему устные и письменные народные (лубочные) жанры и виды.

     Н. Хренов пишет, что в "начале 20 в. лубочное повествование прорвалось в кинематограф", а позднее вступило в сложные взаимоотношения с книжной культурой и продолжает функционировать в новых формах. По всей видимости, именно рассмотренные выше особенности кинематографа обусловили такого рода 
"прорыв" и более того, закрепили отражение "низового" слоя культуры в произведениях киноискусства в силу устойчивого интереса зрителей к фильмам, построенным на фольклорной основе.

     Естественно, что любая теоретическая концепция  страдает некоторой абстрактностью и не способна охватить все многообразие конкретной практики. 
Мы можем лишь бесконечно приближаться к адекватному отражению законов какого-либо феномена в терминах науки. Это тем более верно, когда речь идет об изучении такого сверхсложного образования, каким является кинематограф. 
Действительно, художественный фильм, оперируя наиболее "безусловным" языком 
(что характерно и для телевидения), обращаясь к публике кинозала (чего лишено ТВ), создает совершенно особый тип контакта с произведением искусства. Мера вовлеченности зрителя в экранное действо настолько велика, что требуется достаточно высокий уровень интеллектуальной подготовки для идеального, с точки зрения эстетики, восприятия, которое характеризуется определенной степенью отстраненности и аналитическим отношением к воспринимаемому. Наверное, поэтому так типична ситуация, когда фильм, являющий, с точки зрения критика, действительное произведение киноискусства, проваливается в прокате.

И. Левшина  предлагает повышать "электронную  грамотность" населения путем  создания факультетов в школах, киноклубов и т. д. Научить людей понимать сложнейшие произведения художественного кинематографа - это необходимая и благородная задача, однако ее решение - дело достаточно длительного временного периода. А пока нужно использовать все те возможности, которые нам предоставляет кинематограф. В силу своего статуса как средства массовой коммуникации, кино обладает огромным потенциалом воздействия на общество. Как бы ни относился зритель к показанному на экране, по какой бы причине он ни шел в кинотеатр - провести свободное время, встретиться с друзьями, наконец, получить наслаждение от произведения искусства, - в любом случае "мир" фильма, хотя бы одной из своих многочисленных сторон, затрагивает его. Особенно тогда, когда этот 
"мир" организован по законам зрелища.

     А теперь попытаемся применить эти  положения к тем реальным противоречиям, которые возникают в процессе бытования фильма. Нам всем хорошо знакома ситуация, когда журналы  и газеты переполнены отрицательными критическими отзывами о какой-то картине, в то время как билеты на этот фильм купить невозможно. Критики  ругают зрителей за отсутствие вкуса, а зрители с недоверием начинают относиться к критической литературе. Особенно часто подобная ситуация возникает  тогда, когда на экраны выходит картина, сделанная в так называемом "низком" жанре. Не случайно на страницах журнала "Искусство кино" была развернута дискуссия, посвященная проблемам развлекательных фильмов.

И. Левшина, основываясь на материалах социологических  исследований, делает вывод, что в 70-е  гг. основным мотивом посещения кино было проведение досуга. В 80-е ситуация вряд ли изменилась. Естественно, что, желая отдохнуть, зритель выбирает комедию, мелодраму, детектив. И, в общем, это не так просто, особенно если научиться "развлекая не отвлекать, а обучать, воспитывать, формировать  художественные вкусы, развивать личность", к чему призывает К. Разлогов. Правда, последнее утверждение противоречит им же высказанной точке зрения о необходимости "чистоты" жанра, которая недостижима не только потому, что изменились взаимоотношения художника и зрителя, а в силу социальной "нагруженности" произведений кинематографа, того набора ассоциаций, связей с общественным бытием, которые они несут.

     Если  говорить о "массовой культуре" Запада, то ее произведения тоже связаны с  реальностью, только совершенно специфическим  способом - они нередко функциональны  по отношению к целям буржуазного  общества. Не случайно кинематограф определяется там как мощное средство манипулирования  общественным сознанием. Вспомните  американские фильмы, прошедшие на советских экранах (надо заметить, при  полных кассовых сборах): "Бездна", "К сокровищам авиакатастрофы". Мораль их проста - будь смелым, сильным  и ты получишь награду - деньги. Причем мораль эта не провозглашается в  длинных монологах героев, она "закодирована" в каждом кадре, в каждом эпизоде  фильма.

Основной  недостаток наших развлекательных  кинокартин заключается в отсутствии профессионализма их создателей. Недостаточное  владение жанром проявляется не только в том, что рождаются несмешные  комедии и незахватывающие детективы, оно становится очевидным, когда те самые серьезные проблемы, которых все-таки касается фильм, оказываются не "вплетенными" в его подлинный сюжет, а как бы "навешенными" сверху.

  Пристрастие советских режиссеров, особенно работающих в развлекательных жанрах, к нравоучительным монологам поистине удивительно. Так, к примеру, на общественном просмотре фильма Л. Менакера "Завещание профессора Доуэля" по мотивам романа А. Беляева было сказано, в похвалу режиссеру, что он всегда думает о зрителе. Действительно, пока дело касалось панорам виллы Доуэля, песчаного пляжа с романтическими скалами, крупных планов красавицы кинозвезды (Н. Сайко), мысль о зрителе явно не покидала режиссера. Однако для того, чтобы донести нравственный смысл картины, авторы фильма использовали тот же прием - прямое растолковывание сути произведения, хотя она, в общем-то, вычитывалась из его образного ряда. Наверное, создатели научно-фантастической ленты, отягощенной проблемами морали, и в данном случае думали о зрителе, только почему-то с крайним недоверием. А ведь навязчивая дидактика разрушает даже серьезные произведения киноискусства, не говоря уже о тех, которые претендуют на развлекательность.