И.А. Куратов

     Уже с начала своего творчества Куратов не признавал бога, ни личного, ни общественного. И в этом вопросе как поэт он не пережил стадии колебаний и сомнений, свойственных, например, для юного Тараса Шевченко, не сразу пришедшего к полному отрицанию бога. Куратов не верил в загробную жизнь и ненавидел церковное учение о ней.

     С апреля 1861 года по август 1865 года И. А. Куратов работал учителем церковно-приходского училища в Усть-Сысольске. В эти годы поэтом были созданы стихотворения «Любимая девушка, красивая куколка» (1862), «Жалоба» (1862), «Деревенская девушка городскому барину» (1852), «Старая дева» (1862), «Парень-бедняк» (1864), «Тима, конечно, уже стар» (1864), «Вчера и завтра» (1864), «Коми бал» (1865), «Тьма» (1865), «Самсон» (1865), «Остяку» (1865), «Отец, не говори...» (1865), «Усть-Сысольск» и другие. Уже по приведенному перечню произведений поэта видно, с какими радужными надеждами он начинал работать учителем.

     Герои произведений Куратова — это люди труда: охотник, рыбак, печник, лекарь, проводник, лапотник, шерстобит, пряха, дровосек, нищий, гробовщик, мелкий чиновник, пахарь, отходник, извозчик. Но главное для него, как, впрочем, для человека любой нации и народности,— быть человеком, иметь доброе сердце. Не вообще народу, а его трудовым массам симпатизирует поэт. Он высоко оценивает трудолюбие, изобретательность коми крестьянина, не чураясь при его описании ни лукавого юмора, ни чувства национальной самокритики. Коми крестьянину-труженику в огромной степени присущи были чувства самостоятельности и собственного достоинства. Читая произведения Куратова, сознаешь, что только народ — носитель подлинного добра, подлинной морали и нравственности, недоступных для тех, кто ставит себя выше народа, строит свою судьбу за счет его интересов или в стороне от судьбы народной. Таким образом, Куратов стоит за народное понимание добра и зла. Подвергая сатирическому осмеянию пороки своего времени, Куратов не упускает возможности показать в своих стихах ростки будущего.

     Хорошо известно написанное в Межадоре стихотворение Куратова «Самсон» (1865), которое обычно цитируется, когда говорят о смелом, революционном образе мыслей коми поэта. При этом следовало бы обратить больше внимания на концовку стихотворения, где как раз вера в будущий переворот и победу в нем народа выражены наиболее ярко. Крестьянские бунты и здесь сотрясали устои самодержавного строя. Предводители и многие из восставших погибали. Но нельзя было убить веру народа в свою победу. Об этом так пишет Куратов в стихотворении «Самсон».

     Только большие поэты и общественные деятели способны были в прошлом смотреть на Землю так глобально. Куратов широко осмысливал жизнь и историю не только для того, чтобы лучше понять смысл человеческого существования, а больше для того, чтобы увидеть и понять будущее, чтобы бороться за его приближение.

     И. А. Куратов критикует русскую поэзию, навевающую уныние на читателя. В поэзии Куратова содержится прямое обращение лирического «я» к молодому коми поколению распрощаться с грустью и иначе, с оптимистических позиций подойти к созданию собственного искусства, к выражению в нем народных представлений о достойной человека жизни. При этом лирическое «я» поэта — не отдельная от народа личность, не сторонний наблюдатель, а типичный представитель народа, говорящий от имени народа, его словами и выражающий его мысли и чувства.

Конечно же, нет сомнения в том, что к  такой прозорливости Куратова привела  сама эпоха, в которой он жил. А  жил он в такое время, когда взгляд на возможности народа и его будущее в России стали изменяться. И это остро почувствовал Куратов.

В октябре 1865 г. И. А. Куратов поехал в Казань для поступления в школу полковых аудиторов. Здесь он жил год — до октября 1866. В ноябре 1866 г. он прибыл на место службы в Казахстан, где и находился до конца дней своей жизни, главным образом в городе Верном (ныне Алма-Ата). Здесь, вдали от родной земли, развернулся последний и, несомненно, самый значительный период его жизни и творчества.

     Во время учебы в Казанской школе полковых аудиторов Куратов изучал жизнь чувашей, татар и других народов Поволжья. Он видел, что их положение ничем не лучше положения коми народа. Поэт собирал и переводил на коми язык фольклор татар. С большим уважением относился он к местному населению — казахам, киргизам, узбекам, которых на его глазах покоряли и грабили экспедиционные корпусы царской России.

     Во время службы в Казахстане и Средней Азии Куратов находил возможность и для сбора восточного фольклора, и для его литературной обработки. В примечаниях к циклу «Киргизские песни» (1870) он указывает на фольклорный источник произведения: «Первые две песни поются ногайцами и киргизами; третья — перевод из Рудэки, первого по времени новоперсидского поэта», отца поэтов Востока. А к стихотворению «Киргиз» он дает такую пометку: «Канва для предлагаемой песни взята из уст киргиз».

     Смысл многих стихотворений Куратова в призыве к радости, жизнелюбию, к светлому расположению духа. При этом картины народной жизни с элементами, например, народной педагогики у него часто окрашены в шутливые тона. Особенно характерным в этом отношении является его стихотворение «У Захара» (1867), где предметом поэтизации является обыкновенный крестьянский праздник.

     Назначение поэта, по мысли Куратова,— всегда говорить людям правду, какой бы горькой она ни была. При этом он сам в каждое свое произведение стремился внести хотя бы один маленький лучик света. Так, в стихотворении «Вечер» (1867) горькая правда жизни обступает поэта со всех сторон: «Не зайду я сегодня ни к кому... тут дряхлая старуха кряхтит, а там от пьянства лица посинели, там разговор сегодня бестолков, а там муж с женой до предела озлоблены друг на друга, там пол грязен, как берег Сысолы, а там голодный проливает слезы. Вернусь домой, но и дома нет желанного счастья, хотя несчастным я себя не называю». Здесь особенно примечательно последнее утверждение. Поэт не считает лично себя несчастным, как и те труженики, которые живут в неимоверно тяжелых условиях, но, несмотря ни на что, не желают унывать.

     Особенно часто Куратов обращался к солнцу, используя этот образ в различных целях. Это излюбленный образ поэта. Он встречается у него в стихотворениях «Солнце проснется, солнце встанет» (1859), «Отец, не говори: «Под солнцем...» (1865), «О солнце» (1867), «Мне, слышишь, дьяк» (1857), «Не будь печали, не знали бы веселья» (1859), «Торопись, работай! Скоро...» (1859), «Парень-бедняк» (1864), «Молодая девушка» (1865), «Тьма» (1865), «Опять в душе моей темно» (1865), «Чем же плох образ жизни» (1867), «Жизнь старика» (1870), «Какие коми вирши» (1870), «Поминки древних коми» (1875), «Во время рождества» (1875) и других. И хотя солнце — это свет, надежда, но и оно иногда видится ему круглым льдом в туесе, стоящем в заиндевелых сенях. Частью природы сознавал себя и сам поэт, понимая, что жизнь не кончается со смертью отдельного человека, что на смену одному поколению приходит другое.

     В последние годы жизни поэт, безусловно, пользовался духовной поддержкой своих друзей: В. И. Чистопольского, И. И. Паклевского, Л. Т. Самарина. В.И. Ленин называл Добролюбова и Чернышевского «последовательными демократами». Такую же последовательность можно наблюдать и в демократизме Куратова, который и в Казахстане и в Средней Азии остался верен своим передовым взглядам и убеждениям, своим идеалам. Его творчество стало достоянием народа только в годы Советской власти.

     Куратов выполнил огромную работу как основоположник национальной литературы. Так, с первых шагов своего творчества он неутомимо работал над созданием норм литературного языка своего народа. И хотя до революции было много попыток создания норм коми литературного языка, путь Куратова в этом деле был наиболее верным, так как поэт опирался на живую разговорную речь. Литературный язык его произведений основывался на сысольском диалекте, наиболее близком к будущему коми литературному языку.

     Куратов хорошо понимал, что для того, чтобы создавать художественные ценности, нужные народу, следует черпать материал для своих произведений из устного творчества самого народа. В основу многих его произведений положены коми песни, сказки, а также предания о христианском просветителе Стефане Пермском, языческом жреце Паме, лесном человеке Ягморте и т. д. Поэт собирал пословицы, поговорки, былички, меткие народные речения. Ему пришлось создавать свою литературу, опираясь главным образом на фольклор и иноязычный литературный опыт. Он немало писал о древней коми письменности, о коми фольклоре, о тех коми авторах, которые пробовали свои силы в литературе до него.

     С творчества И. А. Куратова начинается настоящая история коми литературы, а вместе с ней и история формирования интернационального художественного фонда в коми литературе. Именно благодаря Куратову впервые на коми языке зазвучали произведения И. А. Крылова, В. А. Жуковского, А. С. Пушкина25, М. Ю. Лермонтова, А. В. Кольцова, Н. П. Огарева, И. И. Дмитриева, В. С. Курочкина, В. И. Красова, а также многих поэтов других стран: Анакреона, Горация, Вольтера, Рудаки, Шерра, Эндрио Парка, Франческо Джанни, Томаса Гуда, Генри Лонгфелло, Пьера-Жана Беранже, Готфрида Бюргера, Гете, Генриха Гейне, Фридриха Шиллера, Роберта Бернса, Владислава Сырокомли, народные произведения шотландцев, греков, татар, сербов, киргизов и т. д.

     Итак, первый коми поэт Иван Алексеевич Куратов, творивший в третьей четверти XIX в., имеет все основания быть названным основоположником коми национальной литературы. Он стал известен как борец за народное счастье, верный ученик русских революционных демократов В. Г. Белинского, Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова. Будучи высокообразованным человеком своего времени, хорошо знавшим языки и культуру европейских народов, он стал одним из первых исследователей языка, фольклора, истории и этнографии коми народа. Художественные произведения Куратова в годы Советской власти прочно вошли в жизнь, многократно издавались отдельными книгами на родном и русском языках, переведены на десятки языков народов зарубежных стран. Именно его творчеством было положено начало истории    коми национальной литературы. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

2.2 И.  А. Куратов и фольклор 

     В середине прошлого столетия коми национальная специфика громче всего заявила о себе в двух смежных и взаимно связанных сферах — в устно-поэтическом творчестве и художественной литературе. Но если истоки коми фольклора восходили к первобытно-общинному строю, более того, к периоду так называемой финно-угорской языковой общности, то, напротив, коми художественная литература сто лет тому назад делала свои первые шаги. И все-таки между фольклором и литературой было нечто общее, что роднило их друг с другом: в их основе лежал единый строительный материал — образное слово. Естественно, что уже при своем рождении национальная литература обратилась к поэтическому опыту фольклора, черпала из него оригинальные образы, училась понимать и выражать людские думы.

     Отношение Ивана Куратова к устной поэзии родного народа было отнюдь не однозначным. Он не стремился копировать готовые фольклорные образы, ритмы, рифмы, но всегда преображал их в соответствии с конкретной творческой задачей, стоявшей перед ним. Для И. Куратова всегда было характерно стремление понять фольклор не в статичном, а в его живом состоянии.

     Так в середине прошлого столетия родились первые коми прибаутки, предвосхитившие появление массового жанра в коми фольклоре — частушек. Одним из первых, кто обратил внимание на рождение нового жанра среди народов России, был наш И. Куратов. Внимание к росткам нового в народном быту, в народной культуре, во всей повседневной действительности было, пожалуй, наиболее характерной чертой молодого разночинца, вдохновленного идеями Белинского, Добролюбова и Чернышевского.

     И еще одна черта была присуща поэту. Его всегда привлекало самое жизнерадостное в народной культуре, самое передовое, в эстетическом отношении самое совершенное, привлекали те элементы фольклора, которые заключали в себе общечеловеческое, непреходящее, те поэтические элементы, которым принадлежало будущее. К такому выводу приходишь, знакомясь с литературным наследием И. А. Куратова усть-сысольского периода. Этот период (1860—1865) по праву считается наиболее плодотворным в его деятельности. Именно тогда он был в самой гуще коми народа. Фольклор помог писателю понять чаяния и ожидания бедняков.

     Сохранились (правда, не столь многочисленные) свидетельства очевидцев, косвенные архивные материалы, подтверждающие постоянный интерес поэта к фольклору. Таковы воспоминания учительницы Ф. Забоевой, в семье которой поэт бывал неоднократно. По ее словам,  Куратов любил  ходить на  вечеринки и игрища, нарядившись в вышитую белую рубаху с цветным поясом, какие носили тогда деревенские парни по праздничным дням. Он часами любовался веселыми хороводами, слушал народные песни.

     И, наконец, один из братьев Ивана Алексеевича, священник Василий Куратов тоже принадлежал к числу энтузиастов-краеведов, систематически собиравших коми фольклор. Его фольклорные записи были даже опубликованы в 1850 году в приложении к «Грамматике зырянского языка» П. И. Савваитова. В стихотворении «Воклы» (Брату) поэт вспоминает о брате, о его краеведческих интересах.

     «Зептад вайии йозлысь мича сьыланкыв» (В кармане, бывало, принесешь народную красивую песню) — эти слова недвусмысленно указывают на один из источников пополнения фольклористических знаний поэта. Действительно, в куратовском архиве обнаруживаются записи середины прошлого века, выполненные не рукой самого поэта, а принесенные ему кем-то в дар. Таковы, например, песни «Рытъя шу кадб, матушка» (В вечернюю пору, матушка)  и «Ылын-ылын, выль ва сайын» (Далеко-далеко, за новой рекой). Поэт перевел эти песни на русский язык. Кому принадлежит запись песен, мы не знаем, но очевидно, что запись выполнена если не братом Куратова, то, по крайней  мере, одним из  ближайших  его друзей.