Проблемы протекционизма в международной торговле

Вообще лучше не забывать, что принципы свободной торговли сами по себе вещь довольно лукавая. Получается, что в действительности это не более чем средство разоружить своих конкурентов, вскрыть их рынки для своих производителей и торгового капитала. В условиях свободной конкуренции страны с развитыми экономиками оказываются в заведомо выигрышных условиях. Но развитые страны стали таковыми в том числе и потому, что на протяжении десятков, а то и сотен лет защищали свои рынки и интересы своего торгового капитала всеми средствами, включая военные.

Чего стоит пример Британии –  родины либеральной экономики –  до конца Второй мировой войны  здесь действовали законы, запрещающие  иностранным судам ввоз на территорию страны целого ряда товаров. Это касалось не только товаров из британских колоний, но почти всех товаров с так называемой «экономической периферии», в том числе сырья и продовольствия из России. А в чем секрет успеха японской автомобильной промышленности? Если спросить самих японцев, можно услышать много красивых слов о национальном духе и японском трудолюбии. Но о том, что во времена становления японского автопрома его произведения – дешевые, невысокого качества копии американских машин – шли на экспорт по цене ниже себестоимости (а без мощной государственной поддержки компаний сделать это было бы невозможно), японцы говорить не любят. Наконец, политика слабого юаня, повышающая конкурентоспособность китайских товаров на мировом рынке, и косвенная поддержка китайских «пиратов», копирующих продукцию известных марок, сыграла не последнюю роль в становлении китайской индустрии¹³.

Так что вряд ли стоит ожидать, что  теперь, в разгар экономического кризиса, хоть кто-то из мировых лидеров по доброй воле решится сдать свои рынки  и поставить собственных производителей под удар иностранных конкурентов.

В последние десятилетия ХХ века в мировых земельных отношениях наблюдается некоторая общая  направленность процессов, что, по мнению специалистов, связано с повсеместным усилением влияния рыночных отношений, возросшей взаимозависимостью между странами. Явление это определяется прежде всего закономерностями международного разделения труда, торговли, а также экологическими требованиями. Однако оно ни в коей мере не исключает определяющего воздействия внутренних факторов на развитие земельных отношений в каждой стране.

Причина этого - не просто в существовании  определенного “груза прошлого”, который  не позволяет реализоваться новым  тенденциям в аграрной экономике, особенно в менее развитых странах. Имеется  целый ряд действующих сегодня объективных факторов, обусловивших возникновение в мире различных “моделей” земельного строя, представляющих собой саморазвивающиеся системы отношений по поводу земли между использующими ее субъектами, государством, органами самоуправления и общественными организациями.

Наиболее зримы и легче всего  объяснимы различия в земельном  строе между развитыми и развивающимися странами. Так, если в развитых государствах преобладающий сегодня земельный  строй можно охарактеризовать как  капиталистическое фермерство, то в развивающемся мире существуют разнообразные сочетания современных форм земельных отношений с полуфеодальными и даже дофеодальными отношениями. Это подсечно-огневое земледелие в условиях общинного хозяйства, помещичье землевладение, латифундизм, долговое рабство, плантационный тип хозяйства, субаренда и другие. Также, например, в Африке, встречаются случаи, в которых ясно просматриваются последствия социалистических экспериментов.

Существуют значительные различия в земельных отношениях и между  экономически развитыми странами, несмотря на бесспорно рыночную основу функционирования их аграрной сферы. Так, европейское фермерство в значительной степени отличается от фермерства таких стран как США и Австралия. Не в последнюю очередь это определяется той исключительной ролью, которую в Европе играют сельскохозяйственные кооперативы.

Как известно, сельскохозяйственная кооперация в развитых странах носит  преимущественно снабженческо-сбытовой и кредитный характер и лишь в  редких случаях предполагает объединение земельных ресурсов. При этом снабженческо-сбытовые кооперативы выступают продолжением организационной структуры фермерского сектора, компенсирующим недостаточный экономический вес каждого фермера в отдельности, в том числе - по причине малоземелья.

Такое положение определяется тем, что главной целью сельскохозяйственной кооперации является не горизонтальная и вертикальная интеграция в интересах дополнительного выигрыша за счет комбинирования и специализации, а увеличение так называемой “рыночной силы” фермеров, каждый из которых имеет небольшой масштаб производства и поставок на рынок. Будучи разобщенными, фермеры не могли бы осуществлять эффективное рыночное взаимодействие с гораздо более консолидированными отраслями в лице их крупных компаний, с которыми они встречаются на рынках ресурсов и конечной продукции - со сферами торговли, переработки, кредитования - и находились бы под их диктатом в отношении цен и других условий.

Определенную роль в характере  имеющейся структуры играют и  незначительные размеры европейских ферм. В среднем по Европейскому Союзу на одно хозяйство в конце 90-х годов приходилось около 14 га земли, тогда как в США - 190 га, а в Австралии - 3700 га. Таким образом, очевидно, что европейские фермеры без своих мощных кооперативных структур не могли бы выжить в условиях рынка¹⁴.

Благодаря кооперации, в ЕС сельскохозяйственным кооперативам принадлежит свыше  половины рынка сбыта сельскохозяйственной продукции и более трети рынка  поставок средств производства для  сельского хозяйства (по отдельным продуктам эта доля много выше). Еще большую роль, о чем говорилось ранее, сельскохозяйственные кооперативы играют в Японии с ее крайним малоземельем - всего 1,4 га в среднем на хозяйство.

Европейские сельскохозяйственные кооперативы  исторически формировались на полностью “демократических” началах, то есть с соблюдением принципа “один человек - один голос”, который затем трансформировался в принцип распределения голосов и прибыли в соответствии с объемом работ, выполненных каждым членом через кооператив (сбыт, закупка кормов и прочее). В результате, европейские сельскохозяйственные кооперативы перешли от уравнительности к иному пониманию справедливости, учитывающему объем заказов, приносящих кооперативу доход со стороны каждого члена.

С другой стороны, сельскохозяйственная кооперация имеет место и в странах переселенческого капитализма – прежде всего Канаде и США, располагающих значительно большими земельными ресурсами в расчете на одного занятого в сельском хозяйстве. Однако здесь она развита в меньшей степени и имеет другую юридическую основу. В отличие от европейских, американские и канадские кооперативы по своей правовой форме близки к акционерным обществам или компаниям с ограниченной ответственностью, в которых голоса и участие в прибылях распределяются по вложенному капиталу.

Существует много других различий между фермерским сектором ЕС, Канады и США, но главные из них так  или иначе связаны с разным принципиальным подходом государства  и общества к решению фермерских проблем в этих частях мира. Так, в странах Евросоюза в целом считается, что общество несет моральную ответственность за обеспечение гражданам работы в той местности, в которой они родились и выросли, в соответствии с полученной ими специальностью и, в особенности, в связи с наследственной традицией. К такой категории граждан относятся и фермеры. Конечно, это не гарантирует их от безработицы в реальных условиях, но объясняет, почему в Западной Европе общество с пониманием относится к проблеме аграрной перенаселенности и не делает попыток отдать решение этого вопроса “на волю рынка”.

В США, для сравнения, общество не берет  на себя такого морального обязательства. Здесь считается, что отдельный  фермер, сталкивающийся с ухудшением экономической ситуации для себя (из-за конкуренции, снижения спроса, роста издержек производства и т.п.), должен сам находить выход из положения, рассматривая весь набор возможных решений, включая продажу своего бизнеса, переезд в другой штат или даже смену сферы занятости. Хотя, если брать аграрный сектор в целом, то и в США правительство уделяет значительное внимание проблеме выравнивания доходов фермеров с доходами занятых в других сферах экономики и осуществляет разнообразные программы поддержки отрасли¹⁵.

Конечно, и в Западной Европе, несмотря на историческую общность развития фермерского сектора разных стран и проведение в рамках ЕС единой сельскохозяйственной политики, в системе земельных отношений каждой страны имеются значительные отличия. Так, прежде всего, сильно варьируют размеры фермерских хозяйств: их средняя площадь колеблется от 3,5 га в Греции и 7,5 га в Италии до 65 га в Великобритании. В Дании действует законодательное ограничение размера фермерского хозяйства до 150 га и фермер обязательно должен жить на своей земле. Бельгия выделяется на фоне других европейских, да и вообще экономически развитых стран тем, что в ней фермерам принадлежит только треть сельскохозяйственных земель, а остальную землю они арендуют у лиц иных профессий и сторонних организаций. Этот факт отражает разную историю аграрных отношений и приводит к разным правительственным курсам аграрной политики разных стран.

Далее, от страны к стране различны масштабы применения наемного труда  в выполнении фермерских работ. Наивысший  показатель на начало 90-х годов характерен для Великобритании - не менее 40% от общего объема трудозатрат, в то время как в Нидерландах и во Франции - около 15%, а в Германии лишь 5 - 6%.

Еще больше различий обнаруживает сопоставление  стран Запада и Востока, к которому из числа развитых государств относится  Япония, хотя ее зачастую и причисляют к Западу с точки зрения уровня экономического развития. Особенности аграрных отношений в Японии связаны как с малоземельем, так и с историческими, этно-национальными и культурно-духовными факторами. Японское сельское хозяйство - наряду со швейцарским и шведским – прежде всего известно в мире благодаря самому высокому уровню его государственной поддержки. В пользу фермеров перераспределяются суммы, составляющие в пересчете на субсидии, около 70% стоимости реализуемой аграрной продукции.

Несходство в земельном строе  развитых стран проявляется и  в других важных отношениях. Например, не столь абсолютен тезис о  том, что типичный фермер в зарубежных странах является владельцем своей  земли. Помимо приведенного примера  с Бельгией, можно назвать и другие: в Новой Зеландии 40% сельскохозяйственных земель используется на условиях аренды, в Канаде - 37%, в Нидерландах - 30%, во Франции - 60%. Правда, земля обычно арендуется у тех же фермеров - таких, которые не могут сами ее эффективно использовать. Исключением являются Бельгия, а также Новая Зеландия, в которой 25% сельскохозяйственных земель принадлежит нефермерскому капиталу, а 50% находится в собственности фермерских кооперативов.

Государство в развитых странах  владеет обычно лишь несколькими  процентами сельскохозяйственных земель, что в основном объясняется потребностью в организации их перераспределения. Тем не менее, есть примеры и более масштабного участия государства в сельскохозяйственной земельной собственности. Так, в 70-х годах в Канаде функционировал Земельный банк, выкупавший в широких масштабах землю у фермеров, уходящих от дел и предоставлявший ее в долгосрочную аренду другим фермерам. Нельзя не упомянуть и об Израиле, в котором государство является собственником 95% земель сельскохозяйственного назначения.

Что же касается вопроса об обязательности собственности фермера на земельный  участок для получения высоких  производственных результатов, то этому  в мировой практике нет абсолютного  подтверждения. И здесь, наряду с  известными экономическими фактами о продуктивности и эффективности сельскохозяйственного производства, имеются результаты, полученные экспертным опросом. Так, в ходе одного из них, проведенного в 1997 году среди сельскохозяйственным атташе западных посольств в России, участникам был задан вопрос о том, зависит ли эффективность хозяйствования фермера от факта его собственности на землю. Положительно на него ответило менее половины. В то же время все утверждали, что эффективность в высокой степени зависит от размера хозяйства и организации производства¹⁶.

Основные аргументы в пользу фермерской собственности на землю  как условия эффективности, как  известно, состоят в том, что фермер, будучи землевладельцем, заинтересован  в сохранении и приумножении почвенного плодородия, и, кроме того, под залог земли может получить долгосрочное финансирование, необходимое для вложений в основной капитал. С другой стороны, фермеры, переходящие на условия аренды, выигрывают в том, что высвобождают омертвленный в земле капитал для повышения технологического уровня своего производства, приобретения сельскохозяйственной техники, оборудования, строительства и т.п.

В реальности чаще наблюдается комбинированное  применение аренды, когда фермер, желающий увеличить обрабатываемую площадь, отказывается от расходов на приобретение земли, которые в ином случае составляют солидную долю суммарных фермерских вложений в основной капитал и тогда, наращивая земельную площадь за счет аренды, он распоряжается оставшимися средствами более производительным образом. Сохранность же плодородия земель регулируется законодательными мерами, включая установление в некоторых странах минимального срока земельной аренды.

Различия в земельных отношениях и организационной структуре  фермерского сектора в развитых странах убедительно говорят о том, что использование зарубежного опыта при решении земельного вопроса в России должно осуществляться с большой осторожностью, с учетом конкретных исторических, культурно-духовных, этно-национальных и природно-климатических условий ее регионов и сельского населения. Однако и игнорировать зарубежный опыт, стараясь все строить как бы с “чистого листа”, крайне непродуктивно¹⁷. 

Выделив некоторые общие принципиальные моменты, остановимся на вопросе  о мировом опыте земельных  отношений в некоторых странах. Начнем с Германии и Франции, чье земельное законодательство, во-первых, сформировано в относительно близкий исторический период – в течение последних примерно ста лет, в особенности – после Второй мировой войны. Во-вторых, оно детально проработано. И, наконец, как представляется, более других отвечает духу складывающихся земельных отношений в России.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Существует ряд аргументов, которыми участники мировой торговли обычно пользуются, объясняя присутствие протекционизма в своей торговой политике:

1. Необходимость обеспечения обороны  - аргумент скорее военно-политический, нежели экономический: защитные  меры нужны для сохранения  и усиления отраслей, выпускающих  стратегические товары и материалы,  которые необходимы для обороны  или ведения войны. 

2. Увеличение внутренней занятости - социальный аргумент, который становится все более популярным, по мере того как экономика приближается к спаду.