Переходная экономика: сущность, особенности, тенденции

     Подобное "двоемыслие", двойной стандарт, особенно характерный для периода позднего социализма, прочно укрепились в общественном сознании и продолжали действовать и после возникновения новых институтов в начале рыночных реформ. Практика двойных стандартов поддерживалась сложившимися группами интересов, носители которых твердо усвоили опыт противостояния легальной доктрине. Однако если в плановой экономике неформальные институты такого рода сохраняли упорядоченность и устойчивость системы, чего не могли обеспечить одни только механизмы административно-иерархической власти, то в переходной экономике, наоборот, они способствовали консервации привычных алгоритмов действий и их адаптации к принципиально новым институтам лишь формально, без сущностных перемен. Характерно, что поведение организаций и граждан обычно только тогда полностью согласуется с формальными правилами, когда допущенные нарушения реально и неотвратимо влекут за собой карающие санкции властей. В остальных случаях предприниматели предпочитают опираться на неформальные институты, соблюдая требования формальных в той степени, в какой они не противоречат сложившимся интересам.

     Природа массового небрежения законами становится более понятной, если учитывать особенности формальных и неформальных институтов. После принятия юридических решений формальные правила могут меняться одномоментно, "за одну ночь" (смена законодательства, судебные решения, изменения в конституции). В системе институтов они образуют своего рода внешний, поверхностный слой, способный быстро изменяться. Иное дело - неформальные институты (общепринятые привычные стереотипы и нормы поведения, укоренившиеся в индивидуальном и общественном сознании), которые составляют наиболее прочное "ядро" системы институтов, медленно, с трудом поддающееся изменениям. Неформальные институты, определяющие характер действий граждан, фирм, организаций, властных структур, не случайно обозначаются в институциональной теории термином "рутины". Неформальные нормы и правила при всех изменениях окружающей среды меняются постепенно, по мере формирования альтернативных моделей поведения организаций и индивидуумов, связанных с новым восприятием ими выгод и издержек. Новые неформальные нормы с необходимостью возникнут с развитием легального частного бизнеса в условиях либерализации торговли и движения капиталов, приватизации государственного имущества.

Радикальная и быстрая ломка предшествующей системы институтов, затрагивающая, разумеется, лишь часть формальных норм и правил, может привести к катастрофическому рассогласованию в функционировании формальных и неформальных институтов. Именно это и произошло при привнесении в Россию и страны Восточной Европы неоклассической экономической модели. Общественное согласие, возникшее на "волне" демократических политических преобразований, позволило довольно быстро сломать старую систему формальных норм и выстроить на ее месте некий новый "каркас" из принципиально иных социально-экономических институтов. Однако столь же быстро возникнуть и закрепиться новые рутины не могли. А это, в свою очередь, неизбежно должно было вызвать ухудшение общей экономической ситуации, особенно если изменения окружающей среды шли в разрез с прежними стереотипами делового поведения.

 Особенность постсоциалистической, прежде всего российской, трансформации заключается в том, что одновременно испытывает стресс перемен огромное число разнообразных предприятий. В этом случае нормальная адаптация к изменившейся среде затрудняется, и происходит углубление кризиса. Поэтому длительный трансформационный спад имеет и вполне логичное институциональное объяснение. А чтобы кризис не обернулся катастрофой, необходимо использовать в переходный период какую-то часть привычных правил в качестве своего рода "якоря" в нестабильной среде. Выбор конкретных вариантов стабилизирующих институтов определяется специфическими условиями каждой страны. Особая роль здесь отводится государству.

     В этом смысле опыт первых лет трансформации в России, когда политика государства характеризовалась максимальным дерегулированием экономики, весьма показателен. Логика действий реформаторов требовала свободного формирования рыночных институтов при минимальном участии государства. Между тем решить главные задачи перехода к рынку без последовательного государственного контроля невозможно. Осуществление масштабных структурных сдвигов в российской экономике, либерализация торговли, формирование ее принципиально новой законодательной базы и организационных структур, оздоровление бюджета, преодоление инфляции, урегулирование проблем внутреннего и внешнего долга, установление и защита правопорядка, обеспечение прав частной собственности - все эти вопросы не могли решаться на основе саморазвития соответствующих институтов. Опыт постсоциалистической трансформации вообще не знает случаев самозарождения институтов рынка.

     Более того, при отсутствии сознательной целенаправленной политики государства вакуум институтов рынка заполняется псевдорыночными структурами, подменяющими функции государственных органов или имитирующими инфраструктуру рынка. Общеизвестно массовое и практически бесконтрольное образование в первые годы реформ всевозможных бирж, фондов, финансовых и инвестиционных компаний, банков, холдингов и т.п. В структурах государственного аппарата, в свою очередь, формировались многочисленные группы интересов и их разнообразные коалиции, использовавшие слабость государства и отсутствие четких норм государственного контроля. Псевдорыночная инфраструктура, особенно в финансовом секторе, не только не способствовала реальной реструктуризации компаний и эффективному переливу капиталов, но и прямо противодействовала им. В немалой степени к этому подталкивали опыт и навыки работы на скрытых рынках плановой экономики.

     Многие просчеты российских реформ как раз и объясняются непроработанностью вопроса о роли государства в создании и защите институтов рынка. Анализ показывает, что именно названный фактор определяет в конечном счете успехи или провалы переходной экономики. Темпы и последовательность конкретных реформаторских шагов, чему придавалось такое большое значение в первые годы рыночной трансформации и о чем до сих пор идут бурные дискуссии между сторонниками "шокотерапии" и градуализма, правыми и левыми, оказываются уже не столь принципиально важными по сравнению с перестройкой системы институтов. Конкретные действия государства зависят от национальной специфики и состояния экономики в каждый данный момент. Но оно ответственно за главное в сложных условиях переходного периода - не допустить коллапса институтов, обеспечить "мягкую" смену институциональной системы, избежав слишком острых конфликтов между разрушающимися старыми и возникающими новыми институтами.

     В соответствии с первоначальной логикой проведения российских реформ при выработке новых стереотипов поведения предприятия должны были делать оптимальный или по меньшей мере рациональный выбор из множества потенциальных возможностей в складывающейся рыночной среде. В действительности основная их масса предпочла линию на преемственность делового поведения в условиях внешней неопределенности и сохраняла устойчивые стереотипы, базирующиеся на привычных рутинах. Реальный запас рутин, накопленных за десятилетия господства административно-плановых методов управления экономикой, позволял выбрать нужные для каждой конкретной новой ситуации, причем эффективность выбора зависела от опыта и способностей менеджмента. В неопределенной среде, недостаточно структурированной и упорядоченной действиями новых формальных институтов, удачный выбор и исполнение рутин одними организациями послужили сигналом для других. Возникли "цепи" взаимосвязанных алгоритмов поведения со своими лидерами и ведомыми, что особенно ярко проявилось при катастрофически быстром распространении неплатежей, переросшем в настоящий платежный кризис. К ужесточению денежной политики большинство предприятий стало приспосабливаться с помощью хорошо известных им методов, реагируя на финансовый "зажим" властей не сокращением расходов и поиском других возможностей своего финансового оздоровления, а ростом взаимного кредитования. Такое поведение логически вытекало из привычной пассивной денежной политики предприятий в плановой советской экономике, когда кредиты и долги, по сути, не обременяя ни должников, ни кредиторов, просто списывались. Взаимные и банковские неплатежи быстро охватили реальный сектор, вовлекая в свои "цепи" также и те предприятия, которые вполне могли либо рассчитываться по обязательствам, либо понести необходимую имущественную ответственность.

     Поскольку в рыночной экономике институт частной собственности играет ключевую роль, считалось, что переход к рынку в постсоциалистических странах связан прежде всего с приватизацией. Между тем преимущества рыночной экономики могут быть задействованы главным образом на основе развития институтов предпринимательства, эффективных и защищенных контрактных отношений, ликвидного рынка капиталов, четких правил образования и функционирования субъектов экономики, нормальной конкуренции с соответствующими правилами входа на рынки и выхода с них. Частный сектор экономики в постсоциалистических странах представлен так называемыми новыми частными фирмами и приватизированными предприятиями. Институциональные предпосылки создания рыночной экономики рассчитаны на частный сектор как таковой независимо от форм возникновения частных предприятий - путем приватизации госсобственности или за счет использования нового частного капитала. В России и других постсоциалистических странах не было условий для достаточно быстрого и массового появления новых частных предприятий. Дилемма - новый частный сектор или приватизированные предприятия - явно решалась в пользу приватизации. Вместе с тем реформы и не предусматривали целенаправленных мер по формированию надежных институтов быстрого развития предпринимательства - обеспечения необходимой полноты правопорядка и защиты частной собственности и контрактного права. Приватизация сама по себе не создавала ни системы частного права, ни частного сектора экономики.

     Пассивность государства на начальном этапе трансформации стала причиной того, что в переходной экономике России и других стран своевременно не сформировались, да и сейчас еще весьма слабо развиты правовые основы частной собственности и соответствующая инфраструктура. Приватизация же, как и рыночная трансформация в целом, имеет смысл только в том случае, если такие институты есть. Причем гарантом защиты прав частной собственности и исполнения контрактов должно быть именно государство. Видимо, справедливо и другое: наличие защищенных и гарантированных государством институтов предпринимательства и частной собственности позволило бы не очень торопиться с приватизацией.

Важным институциональным аспектом рыночной трансформации во всех постсоциалистических странах является создание своего рода "опосредующих" институтов, необходимых в период радикальных социально-экономических перемен. В странах с развитой рыночной экономикой и прочными демократическими традициями общество и отдельные индивиды относительно терпимо относятся как к различиям в нормах прибыли фирм, отраслей и регионов, так и к существующему вполне привычному имущественному расслоению. Социалистическое общество с его совсем иными традициями патернализма, уравнительности, коллективизма, общими стандартами социальной защищенности и справедливости создало другие формальные и неформальные институты, не совместимые с нормами рыночной экономики. Во избежание резкого дестабилизирующего институционального конфликта необходимы опосредующие институты, облегчающие переход. Ими могут служить формальные нормы урегулирования конфликтных ситуаций, например, законы о забастовках, об отношениях наемных работников и работодателей, чего до сих пор нет в законодательной практике России. В качестве опосредующих институтов могли бы выступать и четко определенные социальные ориентиры реформ - выработка пакетов социальных гарантий (имеются в виду не просто социальные выплаты, но такие "макроэкономические" меры, как адекватная, а не символическая индексация заработной платы в зависимости от уровня инфляции), государственные программы помощи безработным, борьбы с бедностью и др.

Итак, рыночная трансформация постсоциалистической экономики связана с радикальной перестройкой ее институциональных основ. Изменения глубинных неформальных институтов, рутин отстают от быстрой смены формальных институтов, главным образом конституции и законов. Для ускорения институциональной адаптации необходимы достаточные первоначальные институциональные изменения, которые должны дать толчок рыночным преобразованиям и способствовать их необратимости. К ним можно отнести: правовое обеспечение частной собственности, контрактное право, антимонопольное законодательство, рыночное трудовое право, определение сфер естественных монополий, включение предприятий, остающихся в собственности государства, в конкурентную рыночную среду, защиту свободы торговли, поддержку образования новых фирм .

 2. ЭКОНОМИКА ПЕРЕХОДНОГО ПЕРИОДА В РОССИИ

2.1. ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕХОДНОЙ  ЭКОНОМИКИ В РОССИИ

2.2. СОЦИАЛЬНАЯ СИТУАЦИЯ  В ПЕРЕХОДНОЙ ЭКОНОМИКЕ РОССИИ

      Системный кризис, составными частями которого явились трансформационный спад производства и кризис бюджетной системы, привел к особо разрушительным последствиям в социальной сфере.

В России деградация социальной сферы оказалась чрезвычайно глубокой по двум основным причинам:

• социальные выплаты и услуги в советский период были относительно невелики и занимали довольно скромное место в общих доходах населения;
• в начале рыночных реформ были совершены серьезные про 
  счеты, в частности поощрение нарождавшегося предпринимательского слоя не сопровождалось мерами по защите интересов 
  других социальных групп.

     Уровень жизни представляет собой комплексную социально-экономическую категорию, которая отражает уровень развития физических 
духовных и социальных потребностей, степень их удовлетворения. 
Уровень жизни определяется системой показателей:

1) Объемные (абсолютные) - объем национального дохода, номинальные доходы населения, доходы от предпринимательской деятельности, объем пенсионных фондов, объем товарооборота, объем выполненных услуг, величина жилого фонда, численность занятых в отраслях экономики, сумма вкладов населения в сбербанках, естественный прирост.

2) Удельные (средние) –  доля фонда потребления в национальном  доходе, реальный доход на душу  населения, средний доход от предпринимательский деятельности, средний и минимальный размер пенсии, товарооборот на душу населения, объем услуг на душу населения, обеспеченность жильем на одного человека (м2, комнат), доля безработных в экономически активном населении, средний размер вклада, продолжительность жизни.

В России, как и во всех странах с экономикой переходного периода, произошла значительная подоходная и имущественная дифференциация населения.

     Одним из наиболее употребительных показателей дифференциации доходов служит децильный коэффициент, выражающий соотношение между средними доходами 10% наиболее высокооплачиваемых граждан и средними доходами 10% наименее обеспеченных.

     Для характеристики распределения совокупного дохода между группами населения применяется индекс концентрации доходов населения (индекс Джини). Этот показатель характеризует степень неравномерности распределения населения по уровню дохода. Величина коэффициента может изменяться от 0 до 1, при этом, чем выше значение показателя, тем более неравномерно распределение доходов в обществе.