Особенности организованной преступности в СССР и в современной России

Организованную преступность как специфическую форму криминальной активности многие специалисты считают неотъемлемой принадлежностью государственности на протяжении всего периода существования государства4, и расценивают шайки разбойников, коррумпированные чиновничьи аппараты, вооруженные политические организации, намеревающиеся насильственно устранить существующий режим, как традиционные формы российской организованной преступности. Сторонники этой точки зрения ссылаются на архивные данные, свидетельствующие, по их мнению, о том, что преступные группы и сообщества, имевшие большинство признаков, характерных для организованной преступности, действовали и в дореволюционной России, и в годы нэпа, и в военные и первые послевоенные советские годы5.

Более взвешенный подход к вопросу о времени возникновения в нашей стране организованной преступности свойствен авторам книги «Основы борьбы с организованной преступностью», признающим, что, по крайней мере, в советское время в традиционной общеуголовной групповой преступности имелись организованные ее виды, да и вообще стремление к организованности и профессионализации криминальной деятельности в преступной среде существовало постоянно, но отождествление этой групповой преступности с организованной преступностью в современном ее понимании является определенным упрощением6 и, оценивая эти организованные формы групповой преступности, можно говорить лишь о наличии в них ряда элементов, свойственных организованной преступности как социальному явлению.

Поэтому все же российская организованная преступность в том виде, в каком она сегодня является объектом криминологического изучения, стала самостоятельным явлением, заслуживающим отдельного осмысления, а не только трактовки как подвида преступности в целом и как варианта групповой преступной деятельности, в конце 70-х - начале 80 годов XX в.

Структура преступности определяется, как известно, соотношением форм преступности или видов преступлений, классифицируемых по уголовно-правовым либо криминологическим основаниям. С этого времени (т.е. с конца 70-х - начала 80-х годов) число группировочных признаков структурных элементов преступности пополнилось новыми признаками, относящимися к доле групповых преступлений корыстно-насильственной направленности, к организованности и вооруженности преступных групп. Резко, буквально на порядок, возрос уровень преступности - показатель, характеризующий напряженность криминогенной ситуации и выражающийся в отношении числа зарегистрированных преступлений к количеству населения, — и не только общий, но и по отдельным ее видам и формам.

Системные сведения об организованной преступности в России имеются с 1987 года.

Динамика основных показателей преступности описываемого периода красноречиво свидетельствует о взрыве криминальной активности в стране: так, в 1987 г. было зарегистрировано на 11,4% меньше преступлений, чем в предыдущем, 1986 г., в 1988 г. снижение количестве преступлений продолжалось (-8,8%), зато прирост количества преступлений, зарегистрированных в 1989 г., составил 20,9%, и в дальнейшем приращение носило ураганный характер: в 1990 г. - +37,4%, в 1991 г. - +62,4, в 1992 г. - +106,3 (!), в 1993 г. - +109,2, в 1994 г. -+96,7. При этом на фоне роста зарегистрированных преступных проявлений, вплоть до 1994 г. неуклонно снижалось число осужденных: 1987 г. - 27,2%; 1988 г. - 46,4; 1989 г. - 45,2; 1990 г. - 32,6; 1991 г. -25,5; 1992 г. - 17,0; 1993 г. -0,6; и только в 1994 г. эта цифра слегка нормализовалась и составила +15,9%7.

В решении вопроса о совокупности условий, способствовавших развитию организованной преступности в нашей стране, было бы самонадеянным абстрагироваться от мирового опыта борьбы с этим явлением; а этот опыт свидетельствует о неких общих условиях, влияющих на динамику преступности в сторону ее роста:

1. застой и распад экономики; в Италии подавление северо-итальянской буржуазией зачатков промышленности Юга Италии и Сицилии привело к обнищанию и деградации Юга и обострило социальные 
   контрасты, борьба крестьян против феодального гнета и насилия 
   породила возникновение тайной организации средних классов для 
   подавления крестьянских волнений, из которой и выросла мафия; у 
   нас этот фактор был усилен на фоне упадка государственной экономики развитием кооперативного и фермерского движения — т.е. образованием класса предпринимателей, безопасность которых стала их собственной проблемой, что обусловило их высокую виктимность по отношению к организованной преступности;
2. разложение бюрократического аппарата, высокая коррумпированность органов власти и управления, контролирующих органов;
3. общее падение нравственности среди населения, переоценка 
   моральных ценностей, конфликт поколений;
4. наличие запрещенных законом видов деятельности, приносящей доход, - например, проституции или торговли предметами, изъятыми из гражданского оборота (так называемая эксплуатация порока); в Америке мощный импульс развитию организованной преступности придал, как уже говорилось, «сухой закон» — законодательство о запрете на ввоз и продажу спиртных напитков.

Правда, последнее из перечисленных условий на российской почве приобрело специфическую национальную окраску. «Во-первых, — отмечает Я.Костюковский, - "теневая" экономика "советского" периода представляла случай, уникальный для мировой практики. Прерогативой этой отрасли "капиталистического народного хозяйства" всегда были: наркобизнес, проституция, порнобизнес, незаконные операции с оружием и т. п., т.е. предоставление нелегальных услуг и товаров. В нашем же государстве "теневики" заполняли ниши, образуемые дефицитом, занимаясь производством товаров народного потребления от полиэтиленовых пакетов до автомобилей. Являясь незаконными, они попадали в сферу интересов преступного мира. Когда "теневая" экономика получила возможность стать легальным бизнесом, она естественным образом перетянула за собой и своих "кураторов"8».

Определяющим, кризисным моментом этапа окончательного формирования организованной преступности в нашей стране стало двухлетие 1988-1989 гг. Все вышеперечисленные криминогенные детерминанты усугубились в этот период таким событием, как вывод советских войск из Афганистана. Позитивный, казалось бы, политический факт, с воодушевлением воспринятый прогрессивной общественностью, как международной, так и отечественной, вызвал ряд негативных последствий социального плана: в частности, привел к тому, что в наше общество, коренным образом изменившееся за последние несколько лет, попыталась, и неудачно, влиться довольно многочисленная группа людей - военнослужащих, оставшихся не у дел, без социальных гарантий, не сумевших адаптироваться к новой экономике и новой системе ценностей.

Граждане прошедшие «афганистанскую» войну вовлекались в преступную организацию, так как, государство не могло и не хотело предоставить им — работу, защиту и социальную поддержку, бывшие «афганцы» очень быстро стали объектом пристального внимания преступных организаций России конца 20 века. Их активный возраст, боевой опыт, навыки обращения с огнестрельным оружием, т.е. те качества, которые не были востребованы государством, оказались востребованными представителями организованной преступности; и более того, некоторые военнослужащие, прошедшие боевую школу в Афганистане и горячих точках Родины, стали искать свою собственную нишу в системе организованной преступности, не дожидаясь, пока к ним проявят интерес. Таким образом, организованная преступность получила мощную подпитку в виде обученных, подготовленных человеческих резервов, что существенно упрочило ее позиции.

Произошел феномен «многозначности фактора»: социально-позитивное событие, играющее роль фактора криминогенной детерминации, приобрело криминологически негативные черты. Резюмируя дискуссию между Н.Ф.Кузнецовой, которая назвала причинами и условиями преступности «систему социально-негативных, с точки зрения господствующих общественных отношений, явлений и процессов, детерминирующих преступность как свое следствие»9, и А.И.Долговой, возразившей, что преступность могут порождать и «самые позитивные факторы», если они взаимодействуют с негативными10, В.Н.Кудрявцев заметил, что не может быть позитивным уже по определению то, что порождает преступность; здесь смешиваются разные значения одного и того же фактора: например, если для социально позитивного процесса не подготовлены условия, он может быть криминологически негативным, относительный же характер оценки социальных явлений объясняется многозначностью их причинных связей11.

Участие россиян в боевых действиях в Афганистане и в «горячих точках» бывшего СССР создало еще один благоприятный для развития организованой преступности фактор: наводнило внутренний рынок относительно дешевым, не стоящим на учете в информационных центрах МВД оружием. И именно в эти годы приобретают массовый характер вооруженные столкновения между различными преступными группами.

Общая преступность в СССР особо интенсивно росла в конце 80-х и в начале 90-х годов. По видам и группам преступлений этот рост был неравномерен. Прогрессировали групповые и корыстные, а также корыстно-групповые деяния. Групповая преступность за период 1993-1999 гг. увеличилась более чем в 3 раза. Каждое четвёртое раскрытое преступление совершалось в группе.

Ещё интенсивнее росла корыстная преступность. Если вся преступность с середины 50-х годов увеличилась в 7-8 раз, то корыстная – в 12-15. И это на фоне более медленного роста выявленных корыстно-хозяйственных и корыстно-должностных преступлений, которые в последние годы даже снижались. Латентизация этих деяний серьёзно укрепила бюрократическую организованную преступность.

С началом перестройки (особенно с момента принятия закона о кооперации в 1988 г.) «теневики» получили возможность легализации капиталов. Вчерашние преступники становились бизнесменами. Их ряды заметно пополнялись бывшими партийными и комсомольскими функционерами – обладателями стартового капитала в виде денег своих организаций и связей. Но, придя в легальный бизнес, они неизбежно привели за собой и своих кураторов из мира криминала.

В эти же годы (1991-1993) российская организованная преступность приобрела еще один признак, свидетельствующий о переходе ее на качественно новую ступень развития, — транснациональность. По мнению  некоторых авторов в 1996 г. еще не было оснований рассматривать российскую организованную преступность как единую транснациональную организацию. Но все же отметили, что не все преступные группировки действуют на этом уровне, однако не вызывает сомнений наличие неразрывных связей между местными и глобальными структурами организованной преступности. Практика показывает, что к 1993 г. национальная организованная преступность в России вполне удовлетворяла этой сентенции. Представителями организованных преступных групп и сообществ были налажены транснациональные каналы ввоза оружия, наркотиков, вывоза «живого товара» — женщин для занятия проституцией за рубежом.

Таким образом, организованная преступность – исторически сложившееся, социальное и уголовно-правовое явление, представляющее собой совокупность преступлений, совершенных в соответствующем государстве за тот или иной период времени. Развитие в стране организованной преступности всегда зависит от группы неблагоприятных факторов, складывающихся в стране в тот или иной период времени.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА 2: КРИМИНОЛОГИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ОРГАНИЗОВАННОЙ ПРЕСТУПНОСТИ

 

2.1. Определение организованной преступности

 

Организованная преступность – это общественно опасное социальное явление, характеризующееся тесным смыканием уголовного мира с теневыми экономическими структурами, создающее с помощью коррупции систему защиты от социального контроля.

Проявляющее себя в деятельности устойчивых преступных сообществ, обладающих иерархическим организационным построением и сплоченностью, занимающихся совершением преступлений как промыслом, контролирующих источники противоправных, а также отдельных видов правомерных доходов на территориях или сферах социальной практики.

Совершение преступлений организованной группой, преступной организацией и преступным сообществом описывается в ст. 34 ч. 3 – 10 УК ПМР.

Организованная преступная группа имеет определенную иерархию.

Как правило, она включает в себя главаря или группу главарей, активных участников и соучастников – исполнителей, а также пособников, способствующих осуществлению преступных замыслов. В отдельных случаях в нее могут входить коррумпируемые должностные лица, которые, как правило, обеспечивают безопасность главарям и членам формирований.

Организованность и сплоченность членов преступной группировки придают устойчивость криминогенному формированию, а вооруженность холодным и огнестрельным оружием приводит к превращению его в банду.

Преступная группировка – это сплоченная общность лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений, отличающаяся строгим порядком и планированием преступных действий и имеющая одного или нескольких главарей.

Изучение деятельности таких формирований показывает, что их численность варьирует от 5 - 10 до 20 - 30 человек, а преступления совершаются, как правило, на местном уровне.

Преступная организация – представляет собой симбиоз преступных группировок, иных организованных групп, коммерческий организаций, учреждений со стоящим над ними руководящим лицом.

Причем главарь преступной организации осуществляет общее руководство и как бы нейтрален ко всем ее составным частям, проводя свою линию через своих помощников, возглавляющих отдельные структуры.

Устойчивость и безопасность преступной организации распространяются в основном на руководящее и охранно - боевые звенья.

Основная функция таких структур: легализация доходов, нажитых противоправными методами и способами, их наращивание для воспроизводства и обеспечения преступного функционирования.

Члены преступных группировок, как правило, ранее не судимые, входящие в криминальную организацию, легализуя материальные средства, нажитые противоправным путем, по поручению главаря создают сыскные и охранные бюро.