Модели экономического роста: сравнительный анализ и возможности применения в экономике России

Скандинавская модель характеризуется такими общими целями социальной политики, как укрепление солидарности и увеличение равенства. Эти цели, в свою очередь, достигаются обширной и универсальной политикой высокого качества. Таким образом, в описании конститутивных элементов скандинавской модели благосостояния присутствуют и цели, и средства.

Можно выделить следующие характеристики скандинавской модели благосостояния.

• всеобъемлющий характер: государственная политика имеет широкий охват; по сравнению с другими странами, государство играет здесь бульшую роль, нежели рынок или гражданское общества;
• полная занятость: политика направлена на обеспечение полной (читай: более полной) занятости населения и/или предупреждение безработицы, особенно длительной;
• равенство: политика имеет целью увеличение равенства между различными гендерными, возрастными, классовыми, семейными, этническими, религиозными, региональными и прочими группами;
• универсальность: право на основные социальные гарантии (в натуральном и денежном выражении) для широкого спектра социальных обстоятельств и жизненных ситуаций.
• высокое качество этих гарантий: социальные услуги имеют высокое качество и предоставляются профессионалами в данной сфере;
• щедрость гарантий: денежные трансферты, особенно для низкодоходных групп, достаточно щедры, чтобы обеспечить «нормальный» уровень жизни.

Принцип «скандинавской модели» социального обеспечения состоит в том, что социальные блага одинаково доступны всем гражданам, независимо от их семейного и социального положения. Система универсальна и построена на индивидуальной основе. Так, замужние женщины получают помощь отдельно от мужей. Хотя пособие по безработице и зависит от членства в профсоюзе, государство несет основное бремя затрат.

Система социального обеспечения в скандинавских странах предлагает гражданам гораздо больше возможностей, чем в других странах Европы.

Вследствие этого «скандинавская модель» предусматривает гораздо больший объем собираемых налогов. Еще одной отличительной чертой «скандинавской модели» является то, что, помимо собственно денежных выплат, граждане этих стран имеют доступ к широкому спектру бесплатных услуг, предоставляемых государством. К ним относятся образование, здравоохранение и общественный транспорт.

«Скандинавская модель» предусматривает гораздо более активное участие женщин в общественной жизни, в том числе и на рынке труда. Во многом благодаря этому данные страны имеют один из самых низких в мире уровней безработицы, а в отдельные периоды они были близки к достижению полной занятости.

Главным результатом действия социальной модели в скандинавских странах является максимальная и активная интеграция социально слабых групп в рынок труда. Социальное выравнивание и защищенность создают социальные, политические и экономические предпосылки для более эффективного развития экономики, что позволяет вкладывать средства в благосостояние населения.

На социальный мир североевропейцев работает скандинавская система, которая сочетает прогрессивное налогообложение с системой социальной помощи и гарантий. Налоговый пресс в этих странах самый «деньго-выжимающий» в мире. Скандинавцы его терпят потому, что перераспределение средств, поступающих в казну государства от законопослушных жителей, ощущает каждая семья. Например, если среднестатистические фирмы с ежемесячным доходом 10 тыс. марок (несколько меньше 2 тыс. долл.) отдают налоговому ведомству примерно 30% своего заработка (около 600 долл.), то те, кто получает 20 тыс. марок и больше, отдают налоговому ведомству 45-70% своих доходов.

В Швеции самые низкооплачиваемые рабочие получают 30-35 тыс.крон в год, самые высокооплачиваемые (строители, рабочие, занятые в непрерывном производстве) - до 180 тыс. крон. И налоги отчисляются по такой шкале, что соотношение доходов после их уплаты между любыми категориями населения не превышает 1-2. Ни в одной стране мира нет столь малой дифференциации. [8]

3.2     Возможности  применения скандинавской модели  на экономике России

Проблемы модернизации экономики и экономической политики России сегодня стоят очень остро, и в связи с этим актуальной является проблема изучения моделей развития экономик с целью выявления лучшего варианта и модификации его применения к экономике конкретной макроэкономической системы. В последнее время в связи с мировым экономическим кризисом усилилось внимание экономистов к так называемой «скандинавской модели» экономики; утверждается, что именно она способна в значительной степени противостоять развёртыванию кризисных явлений и обеспечить быстрое их преодоление. Благодаря этому не обладающие особенно большими природными богатствами страны Скандинавии сумели догнать за последние 200 лет Англию, которая в начале XIX века являлась самой богатой индустриальной страной мира и ведущей мировой державой. Такую модель кратко характеризуют как рост при справедливом развитии. Опыт именно такой политики порой пропагандируется и идеологами либеральных реформ в России.

При всех положительных сторонах у скандинавской модели есть свои ограничители, которые будут рассмотрены ниже. Такая модель может быть применена далеко не к каждой макросистеме.

В экономических изданиях дискутируют по поводу того, возможно ли применить модель для США. Многие дают отрицательный ответ на этот вопрос, считая невозможным для этой страны сочетание высокой прибыли корпораций с одной стороны и социальных эффектов и стабильности с другой. Для России вопрос заключается в том же: возможно ли заимствование опыта скандинавских стран, которые на данный момент являются наиболее конкурентоспособными экономиками мира? В том случае, если заимствование возможно, - в какой степени и при каких условиях «скандинавская модель» экономического роста будет работать в России?

Кардинальное различие между Россией и скандинавскими странами заключается в том, что удельный вес государственной собственности в Швеции очень низок, но по размеру государственного сектора, понимаемому в смысле объёма вмешательства государства в экономическую жизнь, например, Швеция, занимает первое место среди самых развитых стран мира.

Доля государственных расходов в ВВП в 2009 году составила в Швеции 52,5%, в Дании - 51%, в Финляндии - 47,3%, в Норвегии - 40,9% [9]. Основная часть этих расходов идёт на удовлетворение потребностей объектов социального значения. Весьма значительную часть среди них составляют трансфертные платежи, благодаря которым происходит перераспределение национального продукта в пользу наименее обеспеченных слоёв населения.

Интересным является то, какие меры стимулирования экономики принимали эти страны в ответ на глобальный кризис. Так, в Норвегии бюджет 2009 года включал некоторые меры по освобождению корпораций от уплаты налога как часть более обширного комплекса мер по стимулированию экономики. А Швеция предприняла одну из самых больших финансовых программ стимулирования экономики во всём ЕС, оцененную в 6,6% от ВВП [9]. В скандинавских странах практикуется прогрессивная система налогообложения на имущество и личный доход, которая позволяет перераспределять доходы в обществе в пользу менее защищённых слоёв.

В СССР доя государственных расходов в ВВП была намного больше, чем в капиталистических странах, но в период рыночных реформ в России она значительно упала. На сегодняшний день (2010 год) доля правительственных расходов, включая потребление и трансфертные платежи, весьма умеренна и составляет 33,4% [9].

В 1990-х годах Россия и некоторые скандинавские страны стояли перед похожими проблемами. Впереди была эпоха социально-экономических преобразований. Россия, с одной стороны, Швеция, Финляндия - с другой, продемонстрировали две диаметрально противоположные точки зрения в характере учёта социального фактора во время проведения реформ. Применяемые странами стратегии были совершенно несходны. Достаточно указать на чрезмерно высокий уровень социальной защищённости в Швеции и Финляндии и неадекватную по отношению к качеству и интенсивности труда социальную поддержку в России. Реформы в системе социального обеспечения, например, Финляндии, отвечали совсем на другие вызовы и преследовали совсем другие цели, чем в России. Интерес представляет анализ причин, которые привели наши экономики к такому различию, заметно сказавшемуся и на уровне жизни населения.

Остановимся подробнее на Финляндии. Опыт данной страны для России особо важен в виду того, что Финляндия пришла к экономическому успеху через структурный кризис, который в чём-то был схож со структурным кризисом постсоветской России. Для нашей страны кризис стал скорее следствием того, что в условиях жёсткой плановой системы мы оказались неспособны вовремя адаптироваться к вызовам постиндустриальной эпохи [10]. И реальная стратегическая задача, стоящая в настоящее время перед страной, состоит в обеспечении ускоренного роста при проведении глубокой структурной трансформации, отвечающей постиндустриальным вызовам.

Для Финляндии детерминантом успеха стало наличие в стране развитых демократических политических институтов. Необходимо учитывать, что устойчивое функционирование экономики невозможно без эффективного госаппарата, справедливого суда, достойной правоохранительной системы. Неэффективным и опасным делом является расширение хозяйственной деятельности государства, когда его судебная и правоохранительная системы далеки от тех образцов, которые демонстрируют аналогичные институты, например, в той же Финляндии. Кроме того, в России, в отличие от Финляндии, кризис был полномасштабным, что значительно осложняет и удлиняет период трансформации

Итогом проведения реформ в Финляндии явились структурные преобразования [11]; благоприятная внешнеэкономическая конъюнктура и внутренняя социально-политическая стабильность позволили ей выйти на одно из ведущих мест в мире по внедрению компьютерных и информационных технологий, конкурентоспособности, уровню жизни и благосостояния нации. Особый прорыв за последние десятилетия Финляндия совершила в области информационных технологий. Мануэль Кастельс, социолог с мировым именем, неоднократно бывавший в России, утверждает, что в финском опыте есть механизмы, которые могут быть использованы в России: «Для успешной технологической и социальной трансформации необходима руководящая роль государства. Именно она должна создавать условия и определять препятствия на пути развития информационных технологий, информационного общества, динамичного бизнеса, а затем разрабатывать конкретные методы устранения этих препятствий. Примерами такой политики являются значительные государственные инвестиции в науку, базовые технологии и образование, то есть всё то, чего российское государство не делает. Более того, оно снижает своё присутствие в этом секторе»[12]. В России реформы привели к совершенно другим результатам. Уровень жизни населения в начале 90-х резко снизился в результате проводимой социальной и экономической политики, повышения потребительских цен и снижения реальных доходов населения.

Ещё одна проблема состоит в том, что многие регионы по-разному переживают последствия реализации управленческих решений, принятых на федеральном уровне. Ведь в России очень велика степень неоднородности развития регионов, во-первых, по уровню экономического развития, а во-вторых, по характеру экономической динамики. Нельзя применять одни и те же меры к столь разным субъектам. В зависимости от характера макроэкономического неравновесия региона можно выделить ситуации рецессионного и инфляционного разрыва. То, что для одного региона выступает в качестве источника роста, для других может оказаться барьером и тем самым - ограничителем развития, и наоборот [13].

Эти два типа неравновесия подразумевают, что должны быть применены два разных сценария развития, две разных логики регулирования. Например, в случае рецессионного разрыва для менее развитых регионов стимулирования совокупный спрос. Но применение тех же самых мер в случае инфляционного разрыва (когда совокупный спрос устойчиво опережает совокупное предложение) может губительно сказаться на динамике региона[13]. В связи с этим обратимся к принципу Хаавельмо, который позволяет регулировать неоднородные по характеру макросистемы, часть которых испытывает рецессированный разрыв, а другая часть - инфляционный. Принцип Хаавельмо предполагает возможность эффективного перераспределения валового дохода макросистемы через государственный бюджет. Изначально он исходит из того, что такие важные аспекты, как здравоохранение, образование, наука, культура, практически полностью развиваются за счёт внешних эффектов, которые выходят за поле зрения частных агентов. Другими словами, государству лучше известны те области, инвестиции в которые принесут наибольший, ярко выраженный мультипликативный эффект. Поскольку внешние эффекты по определению находятся за пределами компетенции фирм, задача получения и использования информации об этих «точках роста» целиком и полностью лежит на плечах государства. Ранее было отмечено, что доля государственных расходов в ВВП в скандинавских странах высока, и им удалось удержать их достаточно высокий уровень во время кризиса. Механизм поведения таких стран во времена кризисов таков: вместо урезания государственных расходов и снижения налогов (что является очевидным и единственным принципом стимулирования роста экономики с точки зрения неоклассического синтеза), всё происходит наоборот. Налоги растут, инвестиции и государственные расходы увеличиваются, а за счёт этих мер обеспечивается одновременно и рост ВВП. В отличие от многих других, скандинавские страны не стали спасать предприятия, оказавшиеся в затруднительном положении. Спасали прежде всего те предприятия, которые обеспечивают создание общественных благ. Вряд ли, например, эти страны стали бы спасать АВТОВАЗ, судьба которого, пожалуй, предрешена (92% заёмных средств, 8% собственных, плюс бесконечное влияние миллиардов рублей), как это продолжает делать наше правительство. Некоторые из этих предприятий, включая такие предметы национальной гордости, как Saab, были просто обанкрочены [9]. Почему северянам удалось это сделать? В этих странах мультипликатор госрасходов максимален, а инвестиционный мультипликатор не слишком велик. При этом население поддерживает правительство в проведении разумной антикризисной политики - политики, которая нацелена не на откладывание болезненных решений за счёт налогоплательщиков, а на реструктуризацию экономики. Именно решения подобного рода избавляют экономику от компаний - «зомби», наличие которых замедляет выход из кризиса. Государство вместо этого бросает усилия на создание общественных благ, которые обеспечивают потребности в целом. Состоятельные слои мирятся с очень высокими налогами, не имеющими аналогов нигде в Европе. Универсализм скандинавской модели «государства благосостояния» означает, что система социальной защиты в равной мере распространяется на всех жителей страны: богатых и бедных, коренное население и мигрантов. В 1973 году в связи с нефтяным кризисом была предпринята попытка урезать социальные программы в Дании, но правительство натолкнулось на протест всего общества - богатых, среднего класса, бедных [14]. И правители среднего класса, и богатые готовы платить более высокие налоги ради сохранения социального обеспечения.