Проблема цены «плохих» активов всегда остается актуальной. Если государство покупает такие  активы по текущей рыночной цене, то этот инструмент становится рыночным, может торговаться на рынке, но тогда  начинает проваливаться банковский сектор. Встает вопрос о дальнейших действиях: рекапитализация банковского сектора или выкуп «плохих» долгов по нерыночным, номинальным ценам, с каким-то дисконтом от номинала. В этом случае одновременно достигаются две цели: поддержание банковского сектора и устранение «плохих» долгов при условии, что создаются стимулы для эффективного управления ими со стороны банков-держателей. Такие трудные вопросы необходимо решать.

Корейская программа  скорейшего выхода из кризиса оказалась  сравнительно недорогой и успешной. Основой успеха ее реализации стал ряд факторов: быстрое осознание  проблем, возникших в банковском секторе; разработка абсолютно прозрачных процедур их оценки; установление банкам жестких сроков восстановления собственного капитала за счет продажи активов  и получения нового капитала от частных  инвесторов или помощи государства. Впрочем, следует отметить, что в  мировой экономике в то время  не было столь глубокой депрессии  и банки могли привлекать частный  капитал. Сегодня для многих банков этот путь закрыт.

Отдельную группу составляют страны, в которых программа  поддержки банков не дала положительных  результатов, — Мексика, Индонезия, Япония, Аргентина. В них либо выход  из кризиса занял более десяти лет (Япония), либо банковская система  осталась нестабильной, а экономика  начала расти за счет внешних факторов. Эти страны не смогли найти эффективных  инструментов для избавления от «плохих» долгов в банковском секторе или  сделали это слишком поздно, что  нанесло сильный удар по экономике  в целом. Наибольшие потери от кризиса  понесла Индонезия, где в силу коррупции спасали нежизнеспособные банки. В Аргентине общий экономический  кризис был настолько глубоким, что  средств на спасение банковской системы  просто не оказалось, и потери в значительной степени были переложены на плечи  вкладчиков банков.

Нынешний кризис и политика, которую проводят наиболее пострадавшие страны — Великобритания и США, заслуживают особого внимания. В США всеми способами пытаются избежать национализации банковского  сектора, что и стало камнем преткновения в политике. В рамках программы TARP осенью 2008 г. была осуществлена масштабная рекапитализация банков: крупнейшим банкам выделили 250 млрд долл. в обмен на привилегированные акции. Государство предоставило дополнительные средства и гарантии по «плохим» активам компании Citigroup, которая в конце прошлого года также столкнулась с серьезными проблемами. Весной 2009 г. было объявлено о создании института государственно-частных фондов по выкупу «плохих» активов. Предполагалось, что эти фонды смогут привлечь частный капитал, который вместе с государственными средствами составит от 500 млрд до 1 трлн долл. при стоимости программы для государства в 75 — 100 млрд долл.³ Наконец, в мае 2009 г. было объявлено о результатах стресс-тестирования банковской системы. Стресс-тест показал, что в общей сложности 19 крупнейшим банкам США при реалистичном, но стрессовом сценарии развития событий не хватает всего 75 млрд долл. Обнародование результатов стресс-теста привело к частичному восстановлению доверия к банкам со стороны фондовых рынков, после чего десять банков начали возвращать государству взятые средства.

Правительство Великобритании, наоборот, пошло по пути национализации и приобрело  два крупных банка — Northern Rock и ипотечную часть банка Bradford & Bingley. В результате реализации программ рекапитализации и защиты активов правительство стало крупнейшим акционером банков RBS и Lloyds Banking Group. Программа защиты активов предоставляет гарантии под пулы активов, что создает мощную платформу стабильности для финансовых институтов. Но поскольку объем активов банковского сектора Великобритании существенно превышает ВВП страны, следствием программы поддержки банков стали девальвация курса национальной валюты и снижение доверия к британской экономике и государственному бюджету.

Российский  банковский сектор

За последние  месяцы правительство России и Центральный  банк РФ больше всего были озабочены  необходимостью поддержания и наращивания  объемов кредитования. Действительно, недавно началось абсолютное сокращение кредитного портфеля банковского сектора. Как показывает опыт других стран, при  нынешних темпах падения ВВП и  промышленного производства сохранить, а тем более увеличить этот портфель невозможно, какими бы административными  рычагами государство ни располагало. Но главное — этого и не требуется, ибо в результате возникают дополнительные риски. Перекладывая риски реального  сектора на банки, где за прошедшие  годы экономического роста они и  так накоплены в огромном количестве, надо понимать, что погашать задолженность  все равно придется с привлечением средств государства.

Объем просроченной задолженности по кредитам в российском банковском секторе (согласно официальной  статистике) на начало марта 2009 г. составлял 3,3%, без учета Сбербанка — 3,77%⁴. Темпы роста задолженности из месяца в месяц ускоряются, хотя на фоне мирового опыта абсолютные цифры выглядят довольно скромно, например, по сравнению с Казахстаном (свыше 12 — 13%). Отчасти относительно низкие размеры просроченной задолженности в России объясняются тем, что проблемная задолженность в ней определяется по российским стандартам учета и в объем просроченной задолженности включается только сумма просрочки, тогда как, согласно международным стандартам, — вся сумма кредита. Конечно, более корректной следует признать международную систему учета. Очевидно, что сегодня в российском банковском секторе имеется значительная скрытая просрочка.

В феврале наметились банки-чемпионы по наращиванию резервов, в первую очередь речь идет об Альфа-банке и МДМ-банке. Объясняется это тем, что их менеджмент или собственники адекватно понимают риски и опережающими темпами создают резервы под возможные потери. Скорее всего ситуация в большинстве кредитных организаций не слишком отличается от ситуации в указанных банках, но они не спешат это признавать.

На рисунке 4(см. приложение) показаны результаты опроса, который провел ИЭПП. Предприятиям был задан вопрос: способны ли они выполнять обязательства перед банками по взятым ранее кредитам? В строительстве на этот вопрос положительно ответили лишь 26% предприятий, а в лучшей отрасли — металлургии — 85%. При таком состоянии заемщиков банки должны испытывать проблемы. Необходимо создавать условия, при которых банки будут заинтересованы показывать реальный объем «плохих» долгов.

Сегодня многие аналитики пытаются оценить потенциальные  потери российского банковского  сектора. Наряду с компанией «Ренессанс-Капитал» такую работу провел и Сбербанк России (см. приложение. табл. 2).

Из-за разницы  в методологии и предположениях оценки несколько различаются, но в  каждом из сценариев показывают примерно одинаковый порядок необходимых  средств. Банкам будет трудно самостоятельно найти на рынке ресурсы для  рекапитализации. Поэтому государство во многом должно эту обязанность взять на себя. Сегодня наступил критически важный момент, когда государству предстоит выработать курс на проведение рекапитализации. Должны быть даны четкие сигналы, в первую очередь частному банковскому сектору.

При исследовании проблем российской банковской системы  надо иметь в виду, что она сильно сегментирована. Исторически так  сложилось, что в стране действует огромное количество банков (свыше 1100), среди которых большинство неэффективны, их даже сложно в полной мере назвать банками. Есть много корпоративных «карманных» банков, на рынке практически не работающих. При определенных условиях кризис может привести к существенной консолидации российского банковского сектора. Государство должно разработать специальную программу мер по значительному увеличению количества мощных, крупных структур в российском банковском секторе.

Отметим, что  Сбербанку консолидация банковской системы невыгодна: чем больше будет  появляться сильных игроков, тем  больше у него окажется конкурентов. Но мы полагаем, что в конечном счете только на основе конкуренции может сформироваться конкурентоспособная и устойчивая экономика. Сильная конкуренция на банковском рынке стимулирует развитие сектора и способствует оздоровлению всей российской экономики. Без этого невозможно обеспечить производительность труда и повышение эффективности экономики.

Без сильного и  конкурентного банковского сектора  страна будет жить от кризиса к  кризису, от преодоления последствий  старых пузырей к формированию новых. Поэтому от того, какая политика в отношении банковского сектора  будет выработана сегодня, зависит  будущее страны на много лет вперед. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

¹ Падение мирового ВВП в 2009 г., по оценкам на конец июня 2009 г., составит: 2,9% (Всемирный банк), 1,3% (МВФ), 2,2% (ОЭСР).

² Reinhart C. M., Rogoff K. S. The Aftermath of Financial Crises // NBER Working Paper No 14656. 2009. www.nber.org/papers/w14656.

³ В июне было объявлено, что программа PPIP в части выкупа «плохих» активов банков отложена на неопределенный срок.

⁴ На 1 мая просроченная задолженность по банковской системе без учета Сбербанка составила 4% общей задолженности.

1.3.Экономический кризис 2008 года в России и его последствия

Экономический кризис 2008 года в России как часть мирового экономического кризиса, стал возможным, по мнению помощника Президента России А. Дворковича, благодаря произошедшей интеграции российской экономики в мировую экономику, когда «любое событие за рубежом оказывает влияние на стоимость российских облигаций и акций, на ликвидность, доходы граждан и рост экономики».

Начало  экономического кризиса  России 2008 года. Падение  фондового рынка: август — октябрь 2008 года

Обозреватель  журнала Research Алексей Байер в «Ведомостях» от 10 октября 2008 года писал, что удар глобального экономического кризиса 2008 года по России был сильнее, чем по экономикам иных стран вследствие 3-х причин: «американская финансовая катастрофа», негативно отразившаяся на всех рынках и финансовых системах развивающихся стран; падение цен на нефть при значительной зависимости России от её экспорта; политические ошибки российского руководства. Автор высказал предположение, что если все три фактора сравнимы, то «с середины года рынок потерял около 600 пунктов только из-за ухудшения инвестиционного климата в России — из-за конфликта с Грузией и из-за ссоры акционеров ТНК-BP, атаки на „Мечел“».

Экономист, бывший советник президента России (2000—2005) А.Н. Илларионов в октябре 2008 года полагал, что российский фондовый кризис 2008 г следует отсчитывать от 19 мая 2008 года — дня, когда российские биржевые индексы перестали расти, и началось падение.

Начавшееся в  конце мая 2008 года снижение котировок  акций российских компаний стало  перерастать в обвал в конце  июля. По мнению ряда СМИ и финансовых аналитиков, первое резкое падение  котировок произошло вследствие заявлений премьер-министра Владимира  Путина в адрес руководства компании «Мечел» 24 июля .

Индекс РТС в сравнении c S&P 500 и ценами на сырую нефть. Все цены в процентах относительно значений на 1 Мая 2008 года. (см.Приложение)

22 сентября 2008 года  экономист и генеральный директор  журнала «Эксперт» А. Привалов писал : «Речи о том, что беды на нашем финансовом рынке суть прямое следствие заморских событий, и верны, и обманчивы одновременно. С одной стороны, конечно же, следствие. Жёсткие критики режима любят указывать, что обвал рынка стал ему (режиму) наказанием за „кошмаренье“ бизнеса и особенно — за „неадекватную реакцию“ на Саакашвили. Но простите: вот вам другой экспортёр углеводородов, Норвегия. С Грузией она не воевала и не посылала доктора к „Мечелу“. Результат — в терминах фондовых индексов — не намного лучше, чем у нас. Или Украина. Обвал гораздо круче нашего (с начала года на 70%), хотя уж такая демократия, что только держись, — и дешевеющую ныне нефть покупает, а не продаёт. Так что спорить не приходится: на фондовом рынке наведённый эффект сейчас явно заглушает почти любой местный колорит. Но, с другой-то стороны, не в одном, же фондовом индексе дело (да он уже и выправляется). Возьмите инвестиции. Более двух лет они росли у нас на двадцать с лишним процентов в год; за несколько последних месяцев темп их роста упал почти до нуля — это покойные братья Леман его уронили? Или резвый рост импорта при стабильности экспорта — это Федеральная резервная система нам наворожила? <…>»

Другим фактором ускоренного, по отношению к американскому  индексу Доу-Джонса, падения фондового  рынка в России стал, по мнению ряда аналитиков и экономистов, российско-грузинский военный конфликт. Журнал Newsweek, в материале опубликованном 23 августа 2008 года, замечал о экономических последствиях конфликта с Грузией для России: «После конфликта в Грузии российская фондовая биржа пережила одно из самых мощных падений котировок за последнее десятилетие. В течение только одного дня курс акций упал почти на 6 процентов. Инвесторы больше всего опасаются, что наступит новая эпоха военной конфронтации между Россией и её соседями. Тем временем, амбициозный план реформ Медведева оказался перехваченным амбициями Путина. Придя к власти, Медведев говорил о необходимости покончить с российской традицией „правового нигилизма“, вымогательства и коррупции. Ещё в прошлом месяце президент велел российским чиновникам прекратить „кошмарить“ бизнесменов мелкими придирками и требованиями взяток. Он также пообещал реформировать судебную систему и права собственности. Но как только Медведев включил первую скорость и почувствовал себя более уверенно в роли президента, он обнаружил, как его хватает за горло история — в виде Путина и маленького нагноившегося постсоветского конфликта, который прорвался и превратился в полномасштабную войну.» Аналогичного мнения придерживались The Financial Times от 11 сентября , американский журнал Fortune, российский журнал «Эксперт» D' за август 2008 года, а также экономист А. Илларионов: «Это произошло, прежде всего, в результате радикального ухудшения ситуации в июле — августе в связи с агрессивной кампанией российских властей против российского и зарубежного бизнеса, наиболее яркой историей из которых стала история по поводу отправки доктора к хозяину „Мечела“, отправка Роберта Дадли из ТНК-ВР. Ну и конечно, российская агрессия против Грузии, которая привела к тому, что пошли разговоры про „холодную войну“ и про противостояние России Западу.»