«Бегство» капитала из России

 

компенсации высоких  предпринимательских рисков и самосохранения ресурсов для будущего экономического роста. В условиях, пока размещение инвестиций в реальном секторе остается в России высокорисковым и малопродуктивным, утечка капиталов будет перемещать часть инвестиционного потенциала страны за рубеж - в целях его резервирования до лучших времен.

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

2.2 «Бегство» природного, производственного

  и интеллектуального капитала из России

 

При исследовании проблем утечки нашего капитала необходимо выделить следующие его составляющие: финансовый капитал; ресурсный капитал (природные ресурсы); производственный капитал; интеллектуальный капитал.

Природные ресурсы  являются одной из основных составляющих капитала России, наиболее активно используемой развитыми странами. Через внешнюю торговлю природными ресурсами ежегодно осуществляется чистый трансферт капитала за рубеж в размере не менее 20 млрд. долларов. Массовый вывоз из страны сырьевых ресурсов, в том числе энергоносителей и стратегических материалов, сегодня самая привлекательная, но в то же время самая пораженная криминальным бизнесом сфера предпринимательства. По оценкам западных экспертов, при цивилизованной торговле ресурсами Россия способна иметь ежегодно прибыль в размере до 100 млрд. долларов.

Вывоз национального  богатства из России достиг огромных размеров и носит непреходящий и  долговременный характер. Вывезенное сырье реализуется за бесценок. Следствием этого являются не только прямые потери от реализации по демпинговым ценам товаров, но, что не менее опасно, осуществление против России антидемпинговых мер, закрывающих путь для отечественных производителей на зарубежные рынки. С начала 90-х годов в сфере внешней торговли России сложилась практика, способствующая утечке ресурсного капитала, основанная на следующих достаточно простых схемах.

Одна из них - занижение контрактных цен при  экспортных операциях. Имея возможность  легального зачисления экспортной выручки  на счета в зарубежных банках, отечественные экспортеры используют систему «двойных цен» или прибегают к оформлению сделок с фирмами-однодневками. По имеющимся оценкам, ежегодный ущерб, причиняемый государству от занижения контрактных цен экспортируемых из страны одних только лесоматериалов, нефти и нефтепродуктов, достигает 1,2-1,6 млрд. долларов. Аналогичная ситуация характерна и для экспорта газа в дальнее зарубежье, где наблюдаются одновременно рост поставок и снижение размеров валютной выручки. Одним из наиболее важных объектов, обеспечивающих утечку капитала при экспорте природных ресурсов в рамках рассматриваемой проблемы, является экспорт леса. Экспортная пошлина на круглый лес, вывозимый за рубеж из Архангельской области, составляет 0,5 долл. за I куб. метр, а в соседних Финляндии и Швеции эта ставка превышает 15 долларов. Экспортируемые из области пиломатериалы, картон и целлюлоза (причем на две трети через посредников) продаются по ценам, составляющим 77% мировых. В результате потери области в текущем году могут составить 29 млн. долларов. В начальный период либерализации внешней торговли были отмечены случаи продажи сырьевых ресурсов по ценам в 5-10 раз ниже мировых.

Вторая используемая схема - это внешнеторговые бартерные  сделки, предусматривающие обмен  товарами, при котором российские партнеры сознательно занижают стоимость объектов бартера и полученную разницу в валюте держат на зарубежных счетах. Такие сделки характеризуются несбалансированностью поставок в пользу зарубежных поставщиков (экспортная составляющая превышает импортную вдвое, а иногда в 5-6 раз). Следует отметить, что такая схема используется также при обмене работами, услугами, результатами интеллектуальной деятельности и т.д.

Следующая схема - это нелегальный экспорт, применяемая  в случаях, когда отечественные экспортеры могут обойти процедуры таможенного контроля. Примером использования этой схемы может служить экспорт рыбы и других морепродуктов. Так, общий объем добычи биоресурсов в российской исключительной экономической зоне Дальнего Востока ежегодно составляет порядка 4 млн. тонн, из которого легальный экспорт составляет менее 1 млн. тонн и только 10% этого объема поступает на отечественный рынок. Это соотношение достаточно

 

легко можно  установить при сопоставлении, например, данных отечественной статистики по экспорту морепродуктов и данных по их импорту статистического учета Японии. Сам механизм утечки этого вида ресурсов достаточно прост и заключается в том, что рыболовецкие суда непосредственно в море продают весь улов или его часть зарубежным покупателям.

Разновидностью  данной схемы нелегального экспорта природных ресурсов является их вывоз  под видом другого, более дешевого сырья. В эту же схему можно  включить и изменение цен на уже  поставленную продукцию. Например, российская фирма заключает контракт на поставку за рубеж какого-либо сырья, причем в контракте указывается мировая цена для того, чтобы МВЭС выдал соответствующую квоту. Однако после поставки иностранный партнер предъявляет претензии по качеству товара. Контракт пересматривается, цена снижается, а ценовая разница оседает на счетах в зарубежных банках и делится между российскими и иностранными предпринимателями либо по обоюдной договоренности, либо по так называемым «боковым» контрактам.

Наконец нужно  сказать о схеме, связанной с поставками сырья на монополизированные рынки. Самая известная ситуация - это экспорт алмазов на мировой рынок, который на 70% контролирует компания «Де Бирс». В результате этот монополист не только диктует цены и объемы экспорта сырых алмазов, но и ограничивает возможности для отечественных производителей бриллиантов самостоятельно выходить на соответствующие мировые рынки.

Нельзя сказать, что Правительство России не предпринимает  мер по борьбе с утечкой ресурсного капитала. Можно упомянуть введение с 1 января 1994 г. таможенно-банковского контроля с помощью паспортизации экспортных сделок. Была также введена система контроля над внешнеторговыми бартерными операциями в 1996 г., что привело к резкому сокращению их объемов. Однако до 30% товаров уходит за рубеж по бартеру, и только 40% оплачивается валютой. Результаты проведенной Центральным Банком в сентябре 1998 г. проверки кредитных учреждений на предмет недопоступления валютной выручки от экспорта свидетельствуют о том, что за границей в тот период «застряло» до 80% валютной выручки отечественных экспортеров. Таким образом, несмотря на принятые меры, утечка ресурсного капитала из России продолжает оставаться значительной. Дальнейшая разработка нормативных и организационных мер, препятствующих таким негативным явлениям, могла бы основываться на анализе возможностей использования отечественными экспортерами и их партнерами за рубежом различных схем экспорта природных ресурсов, наносящих прямой ущерб или ущерб от упущенной выгоды российской экономике.

Что касается производственного  капитала, можно отметить, что его  использование развитыми странами ограничено той его частью, которая  по своему технологическому уровню обеспечивает необходимое качество производимой продукции. В связи с этим можно  обозначить следующие основные варианты использования этой составляющей капитала.

Первый вариант  представляет собой косвенное использование  производственного капитала, то есть закупку произведенной в России из собственного сырья продукции. Сравнительно более дешевая продукция российских предприятий за счет отличий в структуре себестоимости, делает выгодной ее приобретение зарубежным потребителем. Примером здесь может служить экспорт горячекатанной стали, поставляемой в США по ценам, вызвавшим возбуждение антидемпинговой процедуры и введение квот на импорт этой продукции.

Второй вариант  использования российского производственного  капитала связан с применением толлинговой  схемы. В этом случае зарубежный партнер (толлингер) сам приобретает необходимое  сырье, оплачивает его переработку, и вывозит за рубеж. При этом сырье не облагается НДС, поскольку произведенная из него продукция уходит на экспорт. Наибольшее развитие в России толлинговая схема получила в алюминиевой промышленности. Из России на мировой рынок ежегодно поставляется около 3 млн. тонн

 

алюминия (80% от всего объема производства), причем 89% этого объема производится именно по толлинговой схеме. Собственно сама схема толлинга в алюминиевой  промышленности возникла по целому ряду причин. Прежде всего потому, что потребности промышленности в глиноземе (сырье для производства первичного алюминия) составляют 6 млн. тонн, а отечественные комбинаты производят его в объеме только 2,4 млн. тонн в год.  Получается, отечественный глинозем из-за разницы в условиях его добычи существенно дороже импортного. И, наконец, российские предприятия алюминиевой промышленности, что характерно и для предприятий других отраслей, ограничены в оборотных средствах, необходимых для закупки исходного сырья. Проблема прекращения или продления действия Постановления Правительства о временном введении толлинга вызвана конкурентной борьбой между производителями алюминия, использующими внешний (импорт сырья) и внутренний (работа на отечественном сырье) толлинг. Поскольку схема внешнего толлинга предусмотрена Таможенным кодексом РФ, то отменен может быть только внутренний толлинг. Это усилит позиции предприятий, работающих по схеме внешнего толлинга, и может привести к закрытию производств, использующих схему внутреннего толлинга, что повлечет за собой известные социально-экономические последствия. Интересно отметить, что за семь лет работы по толлинговой схеме заводы так и не накопили необходимых оборотных средств. Однако, как бы не решился вопрос о прекращении или продлении действия толлинговой схемы, очевидно, что сама по себе толлинговая система взаимоотношений есть не что иное, как утечка производственного капитала.

Третий вариант  утечки производственного капитала может быть проиллюстрирован на примере  торгового флота. На начало 1998 г. 132 российских торговых судна (23% водоизмещения всего торгового флота России) работало под иностранными флагами. В результате 92% экспортно-импортных грузов были доставлены иностранными компаниями, в том числе российскими судами, сменившими флаг. Аналогичная ситуация складывается и в системе морского рыболовства. Так, в тихоокеанском регионе только в 1998 г. общее число рыболовецких судов сократилось с 2629 до 2100 единиц. Владивостокской базе тралового и рефрижераторного флота при ее акционировании государство передало 70 современных судов, однако проверка, проведенная Дальневосточной транспортной прокуратурой, не смогла установить, где эти суда находятся и под чьим флагом выходят в море.

Рассматривая  проблему утечки производственного  капитала, нельзя обойти и тот факт, что часть технологического оборудования (не загруженного в связи со спадом промышленного производства) в течение целого ряда лет активно скупалась зарубежными компаниями. Сейчас невозможно установить, где и как это оборудование используется. Однако не вызывает сомнений и то, что часть оборудования закупалась с таким расчетом, чтобы разрушить технологические линии и лишить предприятия возможности возобновить производство при восстановлении спроса.

Утечку интеллектуального капитала из России можно охарактеризовать как утечку собственно носителей новых знаний (ученых, научно-технических работников, инженеров), так и научной продукции (знаний, изобретений, ноу-хау). Рассмотрим проблему утечки кадрового потенциала, иначе говоря «утечку мозгов», которая происходит несколькими путями.

Во-первых, путем  эмиграции научных, научно-технических  работников, других специалистов, переезда их на постоянное место жительства за рубеж с последующим (как правило, заранее оговоренным) устройством  на работу. С начала 90-х годов мотивация отъезда отечественных ученых и специалистов за рубеж претерпела изменения. Если раньше в качестве основных мотивов эмиграции выступали обеспеченность исследовательского процесса современным оборудованием, аппаратурой, приборами, материалами, а также соображения престижного характера, то в последующем на первое место вышел фактор материального вознаграждения. Конечно, невозможно подсчитать, сколько эмигрировавших ученых реально включаются в исследовательские процессы, а сколько вынуждены перейти к

 

другим видам  деятельности. Тем не менее расчеты, проведенные в начале 90-х годов  по методике ООН (вычет из совокупного  общественного продукта страны прямых и косвенных расходов на подготовку выезжающих кадров и упущенной выгоды от деятельности эмигрантов в этой стране), показали, что при отъезде одного специалиста страна теряет около 300 тыс. долл. В то же время привлечение иностранных ученых и специалистов обеспечивает, например в США, существенную экономию средств. От привлечения одного ученого-обществоведа страна имеет 235 тыс. долл., инженера - 253 тыс. долл., врача - 646 тыс. долл., специалиста научно-технического профиля - 800 тыс. долларов.

Выехавшие из России ученые трудятся в научных центрах, университетах, лабораториях частных фирм, используя накопленный в научных организациях России опыт проведения исследований, годами отработанные подходы к решению тех или иных научно-технических задач. Все это реализуется во вновь создаваемых видах техники, применение которой в различных сферах экономики обеспечивает получение экономического и социального эффекта. Здесь действует известный принцип «спин-офф», когда новые прорывные технологии находят применение в различных отраслях материального производства и в непроизводственной сфере. При этом захватываются различные сегменты рынка инноваций, принося пользователям этих технологий дополнительную прибыль.

Второй путь утечки кадров, как составляющей интеллектуального  капитала, это трудовая эмиграция, то есть работа за рубежом по срочному контракту. Это наиболее массовая форма привлечения российских ученых для работы в иностранных университетах и фирмах. Такая эмиграция почти в 3 раза превышает отъезд ученых на постоянное место жительства. По оценкам руководителей зарубежных научных центров, возможность насыщения российскими учеными фундаментальной науки стран Запада реализована пока не более чем на 50%. Это, впрочем, относится не только к фундаментальной науке. В октябре 1998 г. Сенат США провел очередные слушания по вопросу об увеличении квот на выдачу виз специалистам по информационным технологиям. Действовавшая квота составляла 65 тыс. чел. в год и в 1997 г. была выбрана полностью, а в 1998 г. исчерпана уже к лету (разрешение выдается на пять лет). По данным американской ассоциации информационных технологий, США располагают не менее 340 тыс. вакансий для программистов и инженеров- электронщиков. Хотя этот путь «утечки мозгов» имеет и положительные стороны, поскольку в процессе работы в зарубежных научных Центрах отечественные специалисты приобретают новые знания, которые могут быть ими реализованы по возвращению на родину, следует признать, что даже при их невостребованности в современных условиях России приобретенные здесь знания и квалификация способствуют ускорению научно-технического прогресса зарубежных стран и еще большему научно-технологическому отставанию отечественной экономики.

Третий путь утечки носителей новых знаний имеет  специфический характер и основан  на использовании западными фирмами  и правительствами интеллектуального  потенциала российских ученых посредством заключения договоров с отечественными научными организациями на выполнение соответствующих исследований и разработок. Такие работы могут вестись как непосредственно российскими учеными, так и совместно с их зарубежными коллегами. В настоящее время около 8 тыс. отечественных ученых, продолжая оставаться в России, работают по более чем 40 научным программам, осуществляемым по заказам таких зарубежных государственных учреждений, как Пентагон или Министерство энергетики США. При этом оплата труда отечественных специалистов, работающих по таким контрактам, несопоставима с оплатой труда их западных коллег. Так, оплата труда специалистов в области химии и биологии в десять раз ниже, чем у специалистов, работающих в странах -заказчиках этих исследований, в других отраслях эта разница доходит до шестидесяти раз. Нужно также учитывать, что такого рода контракты предусматривают использование отечественного оборудования, в результате зачастую себестоимость работ оказывается выше, чем та сумма, которую выплачивают иностранные