Пруссы. Хозяйство и общественные отношения до тевтонского завоевания

     Прусское  общество к моменту появления рыцарей Тевтонского ордена можно охарактеризовать как патриархальное, то есть общество, в котором главную роль играли мужчины. Согласно Христбургскому договору 1249 г. и данным Петра Дусбурга, мужчина-прусс пользовался в семье неограниченной властью. Он мог продать в рабство или убить, сам или с помощью других, любого члена семьи. Наследование имущества шло только по мужской линии. Жен покупали, поэтому они находились полностью под властью мужа. Жена не ела с мужем за одним столом и каждый день должна была мыть ему ноги. Встречались случаи, когда отец и сын на общие деньги покупали жену отцу, а после его смерти мачеха становилась женой сына. Естественно, что местные (прусские) женщины стоили дорого, а поэтому дешевле было купить женщин, захваченных в воинских набегах. Вероятно, именно этим объясняется то, что на могильниках Калининградского полуострова встречается много погребений женщин с других территорий, например с Готланда.

     Характерно  также, что в начале нашей эры  могильники с коллективными захоронениями у пруссов уступают место погребениям одиночного характера. Анализируя это явление, X.A. Mоopa справедливо полагает, что оно свидетельствует о начале выделения индивидуальных семей; этот вывод подкрепляет и факт появления могил с богатым инвентарем (20).

     Процесс накопления богатств в среде свободных  неминуемо вел к укреплению власти и привилегий растущего класса землевладельцев, что характерно для раннефеодального периода. В этом не трудно убедиться, если мы вновь обратимся к пруссам  Привислинья, но уже XIII в.

     По  документам и хроникам XIII века можно  говорить о том, что за четыре века прусское общество значительно эволюционировало. Однородное свободное население IX века — общинники — в XIII веке расслаивается  на свободных и свободных зависимых, что ассоциируется с социальным развитием Древней Руси XI века (свободные — смерды, свободные зависимые — закупы и рядовичи). Изменения происходят и в слое знати, которая в немецкой традиции получает название «нобилитет». Здесь активно выделяются представители служивой знати — дружинники.  
В ранних письменных источниках (до середины XIV века) верованиям пруссов уделяется сравнительно мало внимания. Согласно Петру Дусбургу, пруссы «всю природу почитали вместо Бога, а именно солнце, луну и звезды, гром, птиц, также четвероногих, вплоть до жабы. Были у них также священные леса, поля и реки, так что они не смели в них рубить деревья, или пахать, или ловить рыбу». Местами отправления культа являлись священные рощи. Сильно развиты были представления о загробной жизни, связанные с погребальным культом. Мертвых сжигали в специальных святилищах, при этом не должно было остаться ни одной несожженной кости. «Случалось, что с умершими нобилями сжигались оружие, кони, слуги и служанки, одежда, охотничьи собаки и ловчие птицы и прочее, относящееся к военному делу. С незнатными сжигалось то, что относилось к их занятию».

     В письменных источниках XVI—XVII веков  появляется более подробная информация о прусском божественном пантеоне. Первое место в списке прусских богов занимал Окопирмс — бог неба и земли, вседержитель. За ним идут бог света Звайгстикс и бог моря Аутримпс. Следующий уровень занимают три бога, которые особо почитались и которых Симон Грунау помещает на прусском знамени — Перкунас, Патолс и Потримпс. Перкунас — бог грома, молнии, дождя, гневный мужчина средних лет с вьющейся черной бородой, увенчанный пламенем. Символизирует высший подъем производящих сил, мужество, успех, небо, гром, небесный огонь (молнию). Патолс — мертвенно бледный старец с большой седой бородой, покрытый белым платком, бог подземного мира и смерти. Его атрибутами были мертвые головы человека, лошади и коровы. Потримпс — безбородый юноша в венке из колосьев, бог рек, источников и плодородия.

     Триада  богов, описываемая как по горизонтали (слева — Потримпс, в центре — Перкунас как главный бог, справа — Патолс), так и по вертикали, соотносится с пространственной моделью мира (небо — земля — преисподняя) и со структурой времени, так как разные члены триады воплощают различные моменты жизненного цикла (юность, зрелость, старость). Вечно зеленый дуб в святилище Рамове был разделен на три части, в каждой из которых устроено оконце с кумирами Перкунаса, Патолса и Потримпса. Перед кумиром Перкунаса постоянно горел огонь. С отправлением культа каждого из богов был, вероятно, связан определенный класс жрецов (21).

     Нижний  уровень пантеона занимали духи и  демоны. Наиболее известным из них  является Курке, демон плодородия, изображение  которого пруссы изготовляли раз  в год при сборе урожая и  поклонялись ему.

     Данные  источников XIV—XVII веков позволяют  предполагать близость духовной культуры народов балтийского ареала, а  также говорить о быстрой трансформации  культа, возможно, под воздействием христианства, привнесенного в эту  среду рыцарями Тевтонского ордена.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Глава III. Сведения о хозяйстве пруссов 

     Ведущим направлением хозяйства у пруссов  к началу XIII века было земледелие. Это  объясняется тем, что на рубеже I—II тысячелетий пруссы, как и их соседи по балтийскому региону, пережили переход  к земледелию средневекового облика. Это проявилось в появлении полного набора земледельческих орудий (железный лемех, серп, коса-горбуша и т. д.), нового набора упряжи, распространении двух- и трехполья, появлении в качестве ведущей культуры озимой ржи. Эти новации связаны с культурными процессами, охватившими Балтику в эпоху викингов. Пруссы сеяли овес, ячмень, пшеницу и рожь, выращивали лен, занимались огородничеством, бортничеством, особенно в восточных районах, где существовали огромные лесные массивы, рыбной ловлей, возможно, морской охотой на тюленей. До настоящего времени не ясно соотношение прусского земледелия и скотоводства. Можно утверждать, что пруссы в большом количестве выращивали лошадей, чье мясо шло им в пищу, крупный рогатый скот, свиней. В то же время, по данным археологии, в лесных районах большую роль в обеспечении мясной пищей играла охота, прежде всего, на лосей. Была распространена охота на пушного зверя, особенно черную куницу и бобра.

     Польский  исследователь А. Каминьский в середине 50-х гг. написал специальную работу, посвященную истории одной из прусских земель, а именно, ятвяжской, и получил весьма интересные результаты. Ятвягия -отнюдь не самая передовая из прусских земель, но и здесь наблюдались аналогичные процессы. Работа А. Каминьского позволяет говорить о достаточно определенных границах Ятвягии (Судовии) как территориально-политической единицы (22).

     Здесь наличествовало земледелие, а также  скотоводство, бортничество, охота, зарождались  поселения городского типа, известна торговля; в качестве средств обмена употреблялись серебро и меха. Местная знать владела землей, возглавляла вооруженные силы, имела политическую власть. Разумеется, ятвяжская знать, как и помезанская, была и экономически и политически много слабее, чем, скажем, литовская или жмудьская, но как бы то ни было, перед нами общество, идущее к образованию раннефеодального государства. Подобные же процессы наблюдались и в истории Вармии.

     Одновременно  с развитием земледелия и скотоводства на рубеже I—II тысячелетий активно развиваются ремесла: железоделательное, бронзолитейное, керамическое, ткацкое, обработка дерева и кости и др. Однако полного отделения ремесла от земледелия не произошло, так как в прусских землях к началу XIII века еще не выделились торгово-ремесленные центры.

     Говоря  о быте пруссов, необходимо отметить, что именно на рубеже I—II тысячелетий  на территории между Вислой и Неманом  широкое распространение получают каркасные постройки, прямоугольные  в плане, размерами от 3,5x3 м до 5,6x4,4 м. Каркас ставился на кладки из камней, которые образовывали своеобразную завалинку (основание построек). Стены обивались жердями, которые затем промазывались глиной. Потолок жилища был горизонтальный и также обмазывался глиной. Внутри жилища находился округлый в плане очаг, представляющий собой кольцо или овал из булыжников диаметром до 1 метра. Встречаются и заглубленные в землю постройки такого же типа.

     Находясь  на берегах Балтики, Пруссия не могла  быть не втянутой в торговые отношения  стран этого региона. В настоящее  время резко изменился взгляд на процессы эпохи викингов. Одновременно с завоеваниями и колонизацией многих территорий именно в эту эпоху формировались торговые связи в пределах Балтийского региона, шел активный обмен культурными ценностями между отдельными территориями и народами. Этими связями и объясняются изменения, которые произошли в экономике пруссов на рубеже I—II тысячелетий (появление гончарного круга, новации в земледелии и другие). В VIII—IX веках на берегах Балтики возникает целый ряд торгово-ремесленных поселений, которые по скандинавской традиции называют виками. Обычно они возникали на окраине племенных территорий, их население было полиэтничным. Это: Бирка в Швеции, Хедебю в Дании, Трусо в устье Вислы в районе современного Эльблонга, Гробин поблизости Лиепаи, Старая Ладога в нижнем течении Волхова. Подобное же поселение имелось и на территории нашего края — Кауп (Моховое), расположенное юго-западнее современного Зеленоградска. Появление виков напрямую связано с развитием трансевропейской торговли. Именно на рубеже VIII—IX веков возникает торговый путь «из варяг в хазары» (Волховско-Волжский), который соединил Балтийский регион с арабским Востоком.

     К началу VIII века в результате исламских  завоеваний практически весь Ближний  Восток оказался в сфере арабской торговли. Арабские купцы доходили до Китая на востоке, Индийского океана на юге, Византии и Испании на западе и Каспийского моря на севере. Тем не менее предприимчивость и активность арабского купечества, воплотившиеся в образе Синдбада-морехода, были ограничены берегами Северного Средиземноморья. Европейский рынок был для них закрыт. Роль посредников в торговле с Европой играли Византия и другие города Средиземноморья. Поэтому к концу VIII века арабы пытаются создать обходной путь в Европу через Каспий и Волгу. Одновременно с ними этот же путь с Балтики на Волгу осваивают скандинавские купцы. Местом встречи их интересов становится Волжская Булгария (современный Нижний Новгород). Арабский Восток предлагает шелковые ткани, пряности, вина, различные художественные изделия из драгоценных металлов, а самое главное — украшения из стекла. Секреты стеклоделательного производства в Северной и Восточной Европе были утрачены в середине I тысячелетия н. э. и поэтому стеклянные бусы вызывали бурный восторг у варварского населения, прежде всего у женской его части, точно такой же, как у индейцев Америки во времена Колумба. В свою очередь, торговцы Севера могли предложить те товары, в которых нуждался Восток: меха, выделанные шкуры животных, рабы (в основном женщины), янтарь и т. д. В результате возникновения трансъевропейской торговой магистрали в Европу хлынул поток арабского серебра в виде монет (дирхемов и динаров) и весового металла. Торговля давала взаимную выгоду и той, и другой стороне. Шкурка куницы стоила два с половиной дирхема (1 дирхем — 3 грамма серебра), рабыня — 300 дирхемов, одна бусина (стеклянная) — 1 дирхем. Для сравнения дадим несколько цен на животных и ремесленные товары в Киевской Руси X века: лошадь — 50 дирхемов, овца — 5 дирхемов, нож — 1 дирхем, меч — 42 дирхема. В Европе цены были еще ниже. Так, например, в Праге в 965 г. на 1 дирхем можно было купить 25 кур, или 75 дневных рационов пшеницы для одного человека, или 100 дневных рационов ячменя для одной лошади.

     Арабы за горсть дешевых бусин получали меха, которые затем втридорога продавали в исламском мире, а скандинавы за ту же горсть выменивали кучу дешевых мехов. И те, и другие купцы в результате торговых сделок обеспечивали себе прибыль в 1000 и более процентов. Обоюдная выгода приводила к тому, что скандинавские купцы за одну-две торговые поездки создавали огромные состояния, о которых можно судить по словам арабского путешественника Ибн Фадлана, который в 922 г. посетил Волжскую Булгарию. «А что касается каждой женщины из их числа, то на шеях у них несколько рядов монистов из золота и серебра, так как если человек владеет десятью тысячами дирхемов, то он справляет своей жене одно монисто (в один ряд), а если владеет двадцатью тысячами, то справляет ей два мониста, и таким образом каждые десять тысяч, которые у него прибавляются, прибавляются в виде одного мониста у его жены, так что на шее какой-нибудь из них бывает много рядов монистов». То есть получается, что одно монисто жены означало, что у мужа имеется состояние в тридцать килограммов серебра. Это и есть пример средневековой рекламы. Как известно из скандинавских саг, торговцы за одно лето совершали до двух поездок и создавали большие состояния.

     Активной  торговле по описанному пути мешали две проблемы. Первая - безопасность торговых путей, вторая - оборот товаров. Первую проблему скандинавы решили, обратившись за помощью к племенам, через земли которых проходил торговый путь. Они платили пошлину (варяжскую дань), а местные племена обеспечивали их безопасность. Вероятно, этим и объясняется возникновение двух племенных группировок: «Славии» вокруг Новгорода и «Артании» в верховьях Волги (оба названия по арабским источникам). До середины IX века созданная система сотрудничества прекрасно работала, и обе стороны получали взаимную выгоду. Затем произошел сбой. Местные племена передрались между собой из-за размеров получаемой от варягов дани, заодно перебили и ограбили купцов. Путь перестал действовать, исчезли и доходы. Естественно, что встал вопрос о возобновлении его функционирования. И выход из кризиса был найден. В 862 г. было решено пригласить в Славию датского князя Рюрика с дружиной для того, чтобы он в качестве полицейского следил за порядками, в том числе препятствовал новым конфликтам при разделе пошлин. Поскольку датчан в Европе в IX веке называли русами, естественно, что Рюрик прозвался князем Датским (хакан — рус). Именно от него и его датской дружины (руси) объединение славян вокруг Новгорода, известное из арабских источников под названием «Славия», получило новое имя — «Русь». С употреблением этого термина произошла та же история, что и с термином «эстии». В VIII—IX веках русами были датчане, а затем термин перешел к населению, живущему вокруг Новгорода.

     Если  первая проблема касалась только скандинавских  купцов и племен Славии и Артании, то вторая затронула интересы всех народов Балтики. Торговать в розницу, как это делали коробейники в России XIX века, было хлопотно и опасно, в любой момент купца могли попросту ограбить, а в лучшем случае розничная продажа занимала много времени. Поэтому, чтобы быстро распродать привезенные товары, купцы должны были искать оптовых покупателей и оптовых продавцов для подготовки новой поездки. Желание иметь хорошего торгового партнера выражалось в специальных молитвах, описанных Ибн Фадланом. «О мой господин... Вот я желаю, чтобы ты пожаловал мне купца с многочисленными динарами и дирхемами и чтобы он купил у меня, как я пожелаю, и не прекословил бы мне в том, что я скажу» (23). Но если в Волжской Булгарии контрагентами в торговле были тоже купцы, то не ясно, кто становился партнером на Балтике, кто имел достаточное количество товаров, чтобы провести оптовую сделку. Такими партнерами, покупающими и продающими оптом, становятся дружинные коллективы, которые после набегов приезжают в определенные места (вики) и ждут партнеров. Именно этим партнерством объясняется то, что возле торгово-ремесленных поселений возникают одновременно и скандинавские, и дружинные могильники, и что именно в этот период по всей территории вокруг Балтийского моря отмечается резкий рост числа дружинных формирований и активизация их набегов на соседей, которые никак нельзя связать с особенностями развития местных обществ. На примере пруссов это объясняется следующим образом: данные хозяйственного развития прусского общества говорят о том, что рост дружин на базе только местных особенностей экономического и общественного развития должен был приходиться как минимум на два века позже, то есть на рубеже I—II тысячелетий, когда, как указывалось выше, происходит перестройка хозяйства и закладываются основы феодального способа производства.