История Алтайского края в период НЭПа

Каждый гражданин, решивший самостоятельно заняться предпринимательством, должен был приобрести в финансовом отделе губернского исполкома соответствующий масштабам и профилю этой деятельности патент. Помимо дифференциации размеров патентного сбора в зависимости от принадлежности предприятия к одному из пяти разрядов по торговле или двенадцати разрядам по промышленности при определении суммы сбора учитывался и географический фактор. В этом отношении территория страны была условно поделена на пять различных поясов. Сибирские города Иркутск, Красноярск, Ленинск (Омский), Новониколаевск, Омск и Томск были отнесены ко второму, так называемому вышесреднему поясу, Барнаул, Бийск, Благовещенск — к третьему, среднему поясу [6].

Ставки патентного сбора, хотя и соответствовали конкретным разрядам, не могли точно учитывать мощности и платежеспособности индивидуального предприятия. Для учета при налогообложении фактического оборота каждого предприятия и использовался уравнительный сбор. Облагаемый оборот выявлялся, во-первых, на основании заявлений об оборотах за предыдущее полугодие, которые владельцы частных предприятий обязаны были подавать в налоговые комиссии два раза в год, не позднее 15 октября и 15 апреля, во-вторых, сведений, полученных фининспекторами при обследовании предприятий, и, в-третьих, торговых книг, которые должны были вести предприниматели. Как общее правило, уравнительный сбор исчислялся в размере 1,5% от суммы оборота. Но в зависимости от характера предприятия и от рода предметов торговли или производства устанавливались разные проценты: для торговых предприятий — от 0,5 до 6%, а для промышленных — от 0,25 до 5% [6]. Искусственное завышение финансовыми работниками размера промыслового налога могло спровоцировать повышение цен и другие негативные процессы, но никак не отразиться на экономическом положении самого частного предпринимателя, поскольку промысловый налог относился к числу так называемых перелагаемых налогов. Его реальная тяжесть для каждого предпринимателя напрямую зависела от степени возможности переложения этих выплат на других лиц. В арсенале частных торговцев и промышленников было по меньшей мере два способа такого переложения: путем повышения цен на товары налог перелагался на покупателя, а путем понижения цен на покупаемые предпринимателем товары и материалы и сокращения фонда заработной платы — на поставщиков и рабочих.

Помимо уплаты промыслового налога, частные предприниматели должны были выплачивать подоходно-поимущественный налог, прогрессия которого колебалась в пределах от 0,8% при доходе в 120 тыс. руб. дензнаками 1922 г. до 15% при доходе свыше 2 млн руб. [8] Этот налог законодательно был установлен в ноябре 1922 г., и в Сибири первым облагаемым по нему полугодием стал период с октября 1922 г. по апрель 1923 г. по прибыли, полученной в мае-сентябре 1922 г. По положению о государственном подоходно-поимущественном налоге к его уплате привлекались проживающие в городах граждане, извлекающие доходы из следующих источников: 1) от участия в торговых, промышленных и кредитных предприятиях в качестве собственников, владельцев, совладельцев, арендаторов, пайщиков, вкладчиков и вообще от всяких занятий ремеслами и другими промыслами, торговлей, подрядами, поставками, посредничеством, комиссионерством и т.д.; 2) от владения зданиями и другими имуществами в городах и от арендования этих зданий и имуществ в целях коммерческой эксплуатации; 3) от денежных капиталов, процентных и дивидендных бумаг и т.п. Под доходом понималась при этом сумма получения в денежной или натуральной форме, которая после покрытия производственных и торговых расходов, связанных с извлечением дохода от данного источника, может быть употреблена получателем на удовлетворение личных потребностей или обращена в имущество, сбережения и на расширение предприятия. Суммы уплаты по подоходно-поимущественному налогу должны были определяться инспекторами финансовых отделов губисполкомов на основании заполняемых плательщиками специальных деклараций о доходах, которые затем проверялись фининспекторами как с формальной стороны, так и по существу, путем осмотра в случае необходимости принадлежащих плательщикам торговых и промышленных заведений, складов, квартир и других помещений, а также торговых книг. При этом должны были составляться протоколы, подписываемые фининспекторами, плательщиками и понятыми.

В первые годы нэпа подоходно-поимущественный налог не имел того значения в деле регулирования частной торгово-промышленной деятельности, которое приобрел впоследствии: процедура его определения и взимания была весьма трудоемкой, предполагала проявление не только кристальной честности предпринимателя, но и скрупулезной проверки финансовыми инспекторами сведений о его имуществе и доходах.

Давая общую оценку выработке государственного механизма использования частного капитала в условиях начала осуществления новой экономической политики, необходимо отметить, что именно в этот период были разработаны наиболее существенные условия привлечения частного капитала в целях восстановления и развития экономики: использование частного капитала в промышленности и торговле на второстепенных по важности для народного хозяйства позициях при сохранении государственной монополии внешней торговли и оставлении основных средств производства или, согласно терминологии того времени, «командных высот экономики» в руках государства (крупная промышленность, земля, пути сообщения); практически полное лишение частных предпринимателей политических прав, ограничение и отчасти регламентация их владельческих прав в интересах большевистской диктатуры; распространение различных форм государственного контроля за деятельностью частного капитала.

В то же время допущение частнокапиталистической деятельности потребовало и определения положительных прав частного бизнеса. Оценивая сущность советского законодательства первых лет Советской власти, исследователи 20-х гг. и часть современных авторов отмечали, что оно было направлено преимущественно на определение положительных прав частных предпринимателей. Однако очевидно, что только сам факт «призыва» частного капитала, осуществляемого большевистским правительством исключительно с целью сохранения собственной власти, отнюдь не означал, что эти, и без того ограниченные, права будут соблюдаться. «Для развития капитализма, — писал известный русский экономист 20-х гг. С. Прокопович, — нужны капиталы и капиталисты, гражданское право соответствующего содержания, признающее свободу частнохозяйственной инициативы и право собственности, суды и полиция, неприкосновенность личности и свобода печати, демократия и парламентаризм». Ни того, ни другого в России не было. Допущение капитализма, как справедливо отмечал современный исследователь нэпа В.П. Дмитренко, осуществлялось лишь на «свободное пространство», что диктовало режим его ограничения и пресечения на «пограничной линии» и неумолимого вытеснения по мере роста государственного сектора [7]. Положение частных предпринимателей, несмотря на декларирование неприкосновенности частной собственности, оставалось шатким, а будущее — весьма туманным.

Сибирские руководители характеризовали свои отношения с частным капиталом как упорный длительный бой, решительная атака в котором лишь отложена «до нового подъема революции» [13]. В январе 1923 г. «Торгово-промышленная газета» с возмущением писала о нежелании сибирского руководства вести диалог с частником [14]. Даже перспективы восстановления здесь торговли и продвижения товаров в сибирcкую глубинку в большей степени связывались с развитием государственной розничной торговли, а не частной и даже не кооперативной.

Между тем дискуссии о перспективах применения частного капитала, границах его допущения продолжались с не меньшей остротой, приобретя к 1923 г. форму спора о величине опасности для социалистического строительства растущего вместе с нэпом частного торгового капитала. Отражением этих дебатов стала борьба вокруг предложения Л. Красина об иностранных кредитах и займах на ХII съезде партии. В ходе его обсуждения было ярко выражено стремление Е. Преображенского «задушить зародыш частного капитала», подвергнута критике Н. Бухариным «инженерская» точка зрения, представителей которой, по его словам, «совершенно не печалит вопрос о том, по какому руслу пойдет: развитие производительных сил, по капиталистическому или социалистическому, лишь бы оно шло на подъем», и, наконец, высказано Л. Троцким мнение о том, что «новая экономическая политика нами установлена всерьез и надолго, но не навсегда» и что «плановое начало мы распространим на весь рынок, тем самым поглотив и уничтожив его». Общий настрой по отношению к частному капиталу, таким образом, стал виден довольно отчетливо: допущение частного капитала является неизбежным злом, при малейшей возможности от его использования надо отказаться.

Общая направленность политики государства в отношении частного капитала, как в центре, так и на местах, ясно свидетельствовала о стремлении как можно более быстрыми темпами направить его деятельность в русло госкапитализма.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3. Противоречия и особенности НЭПа  на Алтае

 

НЭП в Алтайской губернии отличался от этого явления в других областях России. Переход к нему на Алтае произошел значительно позже, чем по всей стране. Во многом это связано с наследием Гражданской войны. Сибирь была одним из центров белого движения. Отряды белых вели борьбу с красными партизанами, и обе эти группы терроризировали местное население. В силу нестабильности ситуации либеральные экономические меры, которые применялись в Центральной России, до сибирских губерний дошли значительно позже.

Есть и другие особенности алтайского НЭПа. Алтай всегда был аграрным регионом, житницей страны. Поэтому на него была наложена серьезная продразверстка. В центральных областях России в начале 1920-х годов она была заменена на продналог, который в силу своей фиксированности был более выгоден для крестьян. В Алтайской губернии от продразверстки не отказались и после ее официальной отмены по всей стране. Это вызвало возмущение сельхозпроизводителей. Ведь Гражданская война закончилась, а меры военного коммунизма продолжали применяться.

Третья особенность НЭПа на Алтае связана с субъектами предпринимательской деятельности. Здесь не было крупных промышленных предприятий. Местные нэпманы занимались в основном торгово-посреднической деятельностью. Развивать свое производство рискнули единицы. Ведь для этого необходимо было привлекать кредитные ресурсы, а их государственные банковские организации практически не выделяли.

Кроме того, в производстве достаточно долог срок окупаемости и оборачиваемости капитала. А в торговле деньги делали оборот до 12 раз в год. Да и норма прибыли была высокой. Поэтому именно торговля привлекала большинство людей. Кстати, та же ситуация складывается и в современный период. Еще один фактор, отталкивавший предпринимателей от занятий производством, – его прозрачность для налоговых органов. Тогда как в торговле было много возможностей для ухода от уплаты налогов. Большую роль сыграла и политическая нестабильность, не дававшая нэпманам возможности строить планы на будущее.    

В общем, рыночные отношения пришли на Алтай с большой задержкой. Однако ради справедливости надо отметить, что после принятия решения о переходе к НЭПу на Х съезде ВКП (б) в 1921 году жители Алтайской губернии резко активизировали свою предпринимательскую деятельность. Особенно удивил советскую власть тот факт, что бизнесом стали заниматься те, кто ранее вообще не имел к нему отношения. Например, демобилизованные красноармейцы открывали маленькие лавочки. Бывшие домохозяйки пошли торговать леденцами, пирожками, жареными семечками. Возникло впечатление, что в бизнес пошли практически все жители. Не у всех, конечно, дела шли удачно, многие разорялись. Однако это не могло умерить предпринимательской активности людей.

В советское время бытовал миф о том, что нэпманами становились только бывшие купцы, промышленники, которые занимались бизнесом в дореволюционный период. Но исторические исследования не подтверждают это. Часть крупных алтайских предпринимателей покинули губернию после Октябрьской революции, эмигрировали за границу. Другие вступили в ряды белой армии и были убиты красными, имущество их реквизировали. Кого-то просто расстреляли. 

Крупных предпринимателей, чьи фамилии что-то говорили бы общественности, на Алтае не было. Большую известность получили различные товарищества. Например, Барнаульское торговое товарищество, которое объединяло нескольких предпринимателей.

Государство говорило нэпманам прямым текстом: "Вы лишены политических прав, не можете создавать свои партии, издавать газеты, лоббировать свои интересы. Как только вы выполните задачу по восстановлению экономики, весь ваш бизнес прикроют". Этого никто не скрывал. В этом отношении власть была честной с нэпманами.

Лишенные возможности бороться за свои права политическим путем, предприниматели пытались делать это через различные отраслевые объединения. Также существовали общества взаимного кредита, которые были не просто финансовыми учреждениями, но важным инструментом консолидации предпринимательского сообщества. Кроме того, на товарных биржах функ­ционировали секции частной промышленности и торговли.

Были и рыночные комитеты, в которые входили предприниматели.

Власть шла на взаимодействие с этими организациями. Например, бизнесу удавалось снижать предлагаемую окружной властью норму прибыли, которая влияла на размер налогов, и продлевать сроки аренды государственного имущества. Потому что представители власти, несмотря на осознание временного характера НЭПа, видели, что нэпманы являются созидательной социально-экономической силой. Они создавали рабочие места, обеспечивали население товарами и услугами, платили налоги. Так что определенный диалог между бизнесом и властью был.

Таким образом, заниматься предпринимательством стало невыгодно. В итоге к концу 1928 года нэпманов остались единицы. К 1930 году они исчезли полностью. В дальнейшем желающие заниматься бизнесом ушли в "теневой сектор". Он продолжал существовать в течение всего советского периода.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

Частичная либерализация экономики в рамках новой экономической политики включала допущение частного капитала. Власть предполагала использовать потенциал предприимчивости граждан с целью восстановления экономики, в том числе, налаживания товарооборота между городом и деревней.

Деятельность частных промышленников и торговцев ограничивалась целым рядом условий: в руках государства оставались «командные высоты» в экономике, включая внешнюю торговлю; предприниматели лишались политических прав; их владельческие права регулировались государством с помощью кредитно-налоговой политики и законодательства о труде, ставившими коммерсантов в неравные с государственными и кооперативными организациями условия.

НЭП в период 1921–1923 гг. – период бурного и во многом стихийного роста предпринимательской активности при преимущественно «разрешительной» политике государства; в период 1924 г. – «нажим» на частный капитал по линии усиления налогового пресса и вытеснения частной оптовой торговли; 1925–1926 гг. – период наиболее эффективного сотрудничества.

На складывание отношений между властными структурами и представителями частного капитала на Алтае, в рамках общих для всей России тенденций, влияли: периферийное положение региона, большая протяженность территории, редкая сеть городов, малая плотность населения, интенсивные миграционные процессы, аграрный характер экономики, традиционная ориентация местных рынков на сырьевую продукцию, близость к государственной границе. Названные обстоятельства создавали дополнительные по сравнению с другими регионами возможности для нелегальной деятельности частного капитала, способствовали более затяжному периоду «базарной», неорганизованной торгово-посреднической деятельности; определяли преимущественно мелочный характер местной частной торговли и абсолютное преобладание мелкой кустарной промышленности в структуре промышленного производства.