Екатерина 2

"ВЛАСТЬ СУДЕЙСКАЯ  СОСТОИТ В ОДНОМ ИСПОЛНЕНИИ ЗАКОНОВ…" 

Главы 9.9 и 10 специально устанавливали конкретные принципы законодательства в самой острой сфере - не только для 18 века - сфере  уголовного права и судопроизводства.

Правильно построенные  уголовный закон провозглашался важнейшей гарантией гражданской "вольности". Правильно - значит не произвольно, единство по хотению законодателя. Наказание должно следовать из природы самого преступления, и в моральном обществе изобличение в преступлении есть едва ли не самое большое наказание. "Наказ" категорически воспрещал любые жестокие по форме наказания, сокращал возможные случаи смертной казни: "Все наказания, которыми тело человеческое изуродовать можно, должно отменить"

(ст.96). Суд - также  учреждение не, сколько карательное,  сколько орган охраны общества и гражданина, нон не должен быть произвольным в толковании права и законов, и то для того, чтобы сомнения не было о свободе и безопасности граждан" (ст.98).

Суд, однако, действует  в реальном сословном обществе. Это  признает

"Наказ"  очевидным. Поэтому в таком обществе гарантии судебной справедливости должны заключаться в участие выборных представителей от сословий в рассмотрении дел: тогда дворян будут судить дворяне, крестьян - крестьяне и т.д. Делу охраны прав должны в особенности служить процессуальные порядки, и чем они сложнее, тем больше гарантий прав (весьма любопытное право положение!). Впервые в русском праве (да, и пожалуй, и во всем тогдашнем европейском законодательстве) "Наказ" запрещал применять на следствии пытки: "Употребление пытки противно естественному здравому рассуждению" (ст.123). 

"НЕМОЖЕТ ЗЕМЛЕДЕЛЬСТВО  ПРОЦВЕТАТЬ, ГДЕ НИКТО НЕ ИМЕЕТ  НИЧЕГО 

СОБСТВЕННОГО" 

Главы 11-18 посвящались  законодательству в социально-правовой сфере

(говоря современным  языком) и гражданскому праву. 

Общество разделено на три сословия, исходя из естественного и исторического различия занятий. Дворяне служат государству, крестьяне пашут землю и т.п. Очевидно, что место дворянства важнее и почетнее. Поэтому ему гарантируются особые привилегии на службе, в собственности. Но и для крестьянства важно "учредить что-либо полезное", а главное охранить его законами от злоупотребления со стороны помещиков. Есть и так называемый

"средний род  людей", горожане, занятые торговлей,  ремеслами. Закон должен охранять  всех, но гражданские права предоставляются соответственно сословно.

Основа экономического процветания общества - земледелие и собственность.

"Не может  земледельство процветать тут,  где никто не имеет ничего  собственного" (ст.295). Земледелие - главный  труд людей, промышленное производство полезно, но не должно особенно отвлекать от земледелия (так смотрел на эти вещи весь 18 век). Вообще состояние экономики и состояние общественной морали - далеко не такие далекие вещи, как покажется на первый взгляд: "Гордость приводит человека устраняться от трудов, а славолюбие побуждает уметь трудиться лучше пред другими" (ст.307). Для обогащения общества важна и торговля. Однако если законы ее притесняют, она "убегает" в другие земли. Но регулирование торговли - обязательное правило:

"Вольность  торговли не то, когда торгующим  дозволяется делать, что они хотят" (ст.321). 

"НАРОД РОССИЙСКИЙ  УЧИНИТСЯ ВО СВЕТЕ БЛАГОПОЛУЧНЕЙШИМ" 

Последние, 19 и 20 главы "наказа" устанавливали  некоторые правила в отдельных  вопросах законодательства. Декларировалась свобода вероисповедания, исходя из того, что "гонение человеческие умы раздражает".

Запрещались чрезвычайные, не предусмотренные законом суды. Запрещалось крайне широко трактовать государственные преступления. Впервые  в русском праве (так привыкшем к тому, что жест, неосторожное слово или усмешка куклы-

Петрушки повлекут розыск по "слову и делу Государеву") фиксировались:

"Слова не  составляют вещи, подлежащей преступлению; часто они не значат ничего  сами по себе, но по голосу  каким произносятся…" (ст.482). Вообще законы надо писать ответственно, вразумительно, законы "не должна быть тонкостями, от остроумия происходящими наполнены". "Законы делаются для всех людей, все люди должны по оным поступать, следовательно, надобно, чтобы все люди оные и разуметь могли" (ст.458). Если соблюсти все эти конституционные принципы в новых законах, завершался "наказ", то и "народ

Российский, сколько  возможно по человечеству, учиниться  в свете благополучнейшим".

Правительство придавало "Наказу" особое значение. После его издания всем государственным учреждениям повелевалось иметь "наказ" на судейских столах наравне со старым "Зерцалом правосудия". "Наказ" не был типичным законодательным актом. Однако он не остался без прямого применения в праве: известны случаи, когда сложные дела были решены и Сенатом, и нижестоящими судами "по правилам Большого наказа". Следуя конституционным началам

"Наказа", в  екатерининское время была изжита  следственная пытка, хотя судебные  власти сопротивлялись изъятию  из их рук такого "полезного" средства. 

Современное "Наказу" российское и зарубежное общество с  восторгом восприняло государственный  либерализм этого акта. Текст закона неоднократно переиздавался - всего  до семи раз тиражом свыше 5 тысяч  экземпляров (что было огромной цифрой). "Наказ" перевели на все европейские языки, даже на латинский и новогреческий, выходили новые переводы и за границей. С введением школьной реформы 1782 году он был обязателен для изучения в школе: напечатаны даже специальные прописи для обучения письму с избранными статьями "Наказа".

Павел 1 относился  к "Наказу" отрицательно, но с воцарением Александра 1 екатерининские постулаты  вновь вошли в оборот. Важнейшие  статьи "Наказа" затем ограничено перешли в основные государственные  законы.

Сама работа Комиссии уложения затянулась. Быстро создать новые законы на принципах "Наказа" не удавалась. И тогда Екатерина вновь пошла своим путем, начав собственную разработку серии законодательных актов, составивших реформу "просвещенного абсолютизма". Основой для них стали принципы и правила ранее изданного "Наказа"… 

 ЗАМЫСЛЫ 

Начав собственную  работу над российским законодательством, Екатерина II стала решать для себя вопросы системы законов. Для  этого даже набросала - не в одном  варианте - условную схему всего  государственного здания. Это были прелюбопытнейшие графики, таблицы с перечнями учреждений, задач управления, указатели их соотношений. Графики были снабжены многочисленными отсылками к принципам законов, правилам Наказа, которое предстояло сделать нормами будущего законодательства. Соответственно систематике учреждений должны были распределяться и законы. "Две есть оси, на которых должна вертеться вся громада законов, - пометила императрица на особом листке.

-Первое-юститцкая  голова с ее отраслями, а  просто сказать - правила о безопасности особы всякого жителя в империи. Другая ось - о владении имений, или безопасность во владении имением всякой особы в империи. Если около сих двух беспрепятственно будут колеса вертеться, т.е. правосудие беспрепятственно будет иметь течение, то можно почесть, что государство приведено в твердое основание, понеже всякой живущей в империи будет тогда почитать, что его благополучие зависит от непременных сих узаконений".

Особую важность имеют законы непременные, которые  никогда и ни в каких случаях не могут в государстве переменяться. (В этом положении Екатерины II заключалось, по сути, мысль об особом, конституционном законодательстве - мысль наиважнейшая для всего "просвещенного абсолютизма" и для идеи

"законной  монархии") Непременные законы предопределены правилами веры и естественным правом, то есть тем, что людям дано природой (сюда Екатерина

II относила право  на жизнь, собственность и на  личную безопасность) и

Богом. 

Есть и другие законы - временные. Ими определяется содержание государственной деятельности во внутренний политике и, главное, в домостроительстве (как тогда называли): экономике, управлении хозяйством, просвещении, медицине и т.д. Они могут переменяться в зависимости от требований жизни.

Есть, наконец, и  простые указы, которые издаются повседневно, выражают сиюминутные потребности, но должны быть согласованы с законами более высокого ранга.

Больше других Екатерину интересовали законы непременные. Именно их она более всего желала утвердить в стране. Но в своих  законодательных замыслах императрица шла не только от теоретических построений. Иногда жизнь самым непосредственным образом вторгалась в ее планы. Тогда в ее бумагах появлялись вроде бы неожиданные проекты. 

ЗАКОН О РУГАТЕЛЬНОЙ  СУРОВОСТИ И БЕСЧЕЛОВЕЧИИ 

1774-1775годы были временем бурных событий в государстве. Еще не вполне затихли последствия чумной эпидемии и вызванных ею народных возмущений.

Только заканчивалась  победная, но нелегкая война с Турцией. На Волге завершалось подавление Пугачевского бунта. Возмущения впервые за долгие годы вышли на уровень посягательств, на общий государственный порядок.

Словно бы отвечая  актуальным событиям, императрица составила  проект Закона об оскорблении величества (или, как сегодня бы сказали, о  государственных преступлениях). В  старых законах очень многого не было из того, что появилось в годы восстаний, да и нормы Уложения 1649 года и петровских законов были, по мнению императрицы, жестокими, "непросвещенными".

Согласно проекту, подданные должны были бы хранить  верность императору, употреблять все свои намерения к пользе и службе монарху и отечеству. Любые намерения завладеть троном, самовольное вооружение войск, умысел на лишения жизни монарха, посягательство на его власть объявлялись преступными. Едва ли не прямым откликом на реалии Пугачевщины был придуманный Екатерининский запрет "от злодея и изменника манифесты, указы и повелении письменные и устные не принимать, не рассеивать и самому не сочинять" или "выдумывание ложных изменнических ведомостей".

Другим откликом на сиюминутные реальности был набросанный тогда же проект

Закона о ругательной  суровости и бесчеловечии. Законом  предполагалось ввести особые наказания  помещикам за жестокое чрезмерное обращение  с крестьянами и дворовыми  людьми. Совсем недавно по столицам нашумело дело помещицы Дарьи Салтыковой, одуревшей от скуки молодой вдовы, которая запытала и забила насмерть до тридцати крепостных.

Екатерина II , придерживаясь, правила о неприменении смертной казни (от чего в свое правление отступила  лишь раз по делу Пугачева), указала заточить Салтычиху в подземную монастырскую тюрьму. И теперь, словно бы вспоминая свой указ, записала: тех, кто причинит телу человеческому умышленно или со злости "мучительное ругательство или пол-уха отрежет", таких злодеев "сковав, навек запереть в подземной тюрьме". 

ДЕЛА В "НАРОДНУЮ ПОЛЬЗУ" 

После разгрома Пугачевщины и одновременно в  ознаменование конца войны

Екатерина II снова  занялась практическим законодательством, что бы снять социальное напряжение. Сама написала два обширных закона - один с отменой более 20 прежних второстепенных налогов, другой с предоставлением пострадавшим от пугачевцев дворянским семьям беспроцентных правительственных ссуд, других льгот. Она очень гордилась этими манифестами и писала о них своим иностранным корреспондентам как о делах в "народную пользу". Тогда же императрица втянулась в еще более грандиозную работу: в несколько месяцев ею собственноручно бал составлен новый закон о местном управлении, судоустройстве и новых судопроизводственных порядках. Это были знаменитые Учреждения для управления губерний 1775 года, сохранившие свою силу и долго после Екатерины II , а частью - даже после падения монархии. В ходе работы императрица исписала несколько сот листов, сделала огромные выписки, прочла новую для себя правовую литературу, посоветовалась с ближайшими вельможами, изучила старые русские законы. Создавая Учреждения,

Екатерина II внесла в русское право немало собственных  изобретений, которые поначалу выглядели  весьма заманчиво, но не приживались  в дальнейшем среди излишне бюрократизированного, по ее же конструкциям, здания "законной монархии". Одним таким изобретением императрица особо гордилась. Это был совестный суд, придуманный по образцу английских судов канцлера, которые судили не по законам, а по справедливости, по совести. "Во всем этом есть совестный суд, который производит чудеса и которые самые сведущие у нас в ябедничестве (Ябедничеством тогда обозначали недобросовестные иски в судах, злоупотребление доверием в суде и т.п.) люди уже теперь называют могилой ябеды… Они ничего не решают, ничего не подписывает, никого не наказывает…",- писала она М. Гримму для "сведения Европы".