Правление императрицы Елизаветы

Таким образом, вступая на путь заговора и намереваясь захватить власть, Елизавета не имела никакой определённой программы ни в области внутренней, ни в области внешней политики. Реставрировать отмененные после смерти отца учреждения, восстановить забытые законы Петра I – вот основные положения, с которыми пришла к власти новая императрица.

2.2. Внутренняя политика Елизаветы Петровны

Елизаветинское царствование стало  важным этапом на пути эмансипации  русского дворянства, при Елизавете  были разработаны многие законы о дворянстве, которые реализовались позже – при Петре III и Екатерине II.

В 1744–1747 годах провели, впервые  со времен Петра Великого, перепись населения, после чего с народа сняли  недоимки в сборах подушной подати, накопившиеся за семнадцать лет. Это оказалось не просто гуманным актом, но и разумной политической и административной мерой: собирать недоимки было делом неблагодарным и малорезультативным – в России традиционно считалось непонятной доблестью или глупостью вовремя и сполна платить налоги.

К 1750 году экономика страны вышла  из полосы кризиса, вызванного последствиями длительной Северной войны 1700 – 1721 годов; экстенсивные методы ведения хозяйства, навязанные Петром I в ходе его реформ, в это время начали давать свои ощутимые результаты. Спрос на прекрасное русское железо к середине XVIII века достиг невиданного уровня – 100 процентов его производства! Это породило промышленный бум, ускоренное промышленное строительство, благо под рукой были несметные богатства недр, немереные просторы лесов, полноводные реки и главное – бесплатный труд крепостных крестьян. Процветала при Елизавете и коммерция. Отмена унаследованных от Московской Руси внутренних таможен – важное экономическое нововведение – способствовала расцвету торговли. Впервые за все годы своего существования Петербург мог жить без особого льготного режима – он действительно стал главным портовым городом страны и приносил казне не расходы, как раньше, а все увеличивавшиеся доходы.

Из двадцати лет царствования Елизаветы пятнадцать оказались мирными – такого история России еще не знала. А что такое мир для каждой страны – говорить много не нужно. В этом, как и вообще в жизни, дочери Петра повезло, и когда в 1756 году началась Семилетняя война (для России она продолжалась лишь четыре года), страна перенесла ее без тяжелого напряжения [9; с. 135].

Несмотря на почти полную отстраненность от государственных дел, Елизавета оставалась самодержицей – абсолютной монархиней, – никому не позволяя над собой властвовать. Императрица была неискушенным в политике человеком, но это не означало, что она оставалась простодушной и доверчивой. В ее политическом поведении были видны пристрастия, симпатии, капризы, но не было поспешности и скоропалительности решений. Пусть дело лучше полежит подольше, чем будет сделано с ущербом для ее власти, – таков был ее немудреный, но проверенный жизнью принцип.

Пристрастия и вкусы Елизаветы  отразились и на политике ее правительства. С 1742 года ужесточилась борьба с приверженцами старообрядчества, начались гонения на квакеров, принялись сносить мусульманские мечети и армянские церкви. В 1742 году был издан указ о полном изгнании евреев из России. За всем этим стояла религиозная нетерпимость Елизаветы. У части высшего духовенства появилась иллюзия, что теперь – при богобоязненной царь-девице, – может быть, удастся восстановить уничтоженную Петром I власть патриарха. Но этого не произошло – от принципов петровской политики Елизавета не отходила.

Генеральная тенденция  елизаветинского царствования оказалась, как ни печально, продолжением ужесточения крепостного права, начавшегося еще при Анне Иоановне. Остановившись на полпути в деле рассредоточения власти, не желая допускать активное и просвещенное дворянство к подлинному участию в управлении страной, елизаветинское правительство откупалось крестьянскими головами. Дворянские привилегии стремительно росли не столько за счет самодержавия, сколько за счет крестьянства. Дворяне получили право продавать и покупать крестьян с землей и без земли. Расширилась судебно-полицейская власть помещика над крепостными [14; с. 60].

Государство выдавало крестьян помещикам, лишая их своей защиты, обрывая последние связи основной массы подданных с властью. Попытки остановить обнищание крестьян, облегчить их положение прощением недоимок, снижением за счет косвенных налогов подушной подати успеха не принесли, ибо дело было не столько в экономической стороне жизни, сколько в ощущении крестьянином возрастания степени свой несвободы, человеческого унижения, бессилия против несправедливости. Начался трагический кризис взаимоотношений крестьянства и правительства, кульминацией которого явилась гражданская война – восстание Е.Пугачева.

Елизаветинское царствование, эпоха  выбора, эпоха великих возможностей, было не только блестящим - расцвет литературы и искусства, успехи наук и подъем образованности нации, появление дворянской интеллигенции, смягчение нравов и выработка кодекса поведения дворянина, ориентированного на понятия чести и личного достоинства, но в то же время царствование это  оказалось и глубоко драматичным. Целая группа талантливых деятелей, окружавших трон Елизаветы, пользовавшихся поддержкой императрицы, имевших в руках сильные средства воздействия на действительность, оказались бессильными в условиях разбалансированности социальной системы. Они пытались усовершенствовать то, что следовало радикально реформировать. Как умные и дальновидные люди, они, безусловно, понимали, что требуются меры скорые и эффективные, дабы предотвратить потрясения и придать государственному организму стабильность подлинную, а не мнимую. Тот же Петр Шувалов – едва ли не центральная и наиболее характерная фигура царствования – который был неисправимым прожектером, причем в добром смысле слова. Или Иван Шувалов, фаворит императрицы, человек не только умный, но и гуманный, взывавший к ней на исходе царствования о плачевном состоянии многих людей, стонущих под игом несправедливости, нападок и грабежей.

Елизаветинское правительство, ощущая крайнюю неустойчивость положения, старалось найти выход в максимальном удалении от того «равенства несвободы», «равенства перед дубиной», которым некогда Петр не без успеха пытался сцементировать страну [21; с. 236].

В отечественной историографии  существуют две сугубо противоположные точки зрения на характер взаимоотношений императрицы и правящих кругов.

С одной стороны, блеск двора  Елизаветы не мог не поражать современников. Как известно, царствование Елизаветы стало временем господства художественного стиля барокко, причем барокко 40-60-х годов XVIII века существенно отличалось от барокко начала XVIII века. Оно как нельзя кстати соответствовало вкусам императрицы и в немалой степени способствовало тому внешнему блеску, который был присущ жизни ее двора. Дамы меняли костюмы по два-три раза на день, императрица - даже до пяти раз, почти никогда не надевая дважды одного и того же платья, которых от нее осталось около 15 тысяч. Грандиозные церемонии и празднества, проводившиеся в шикарных апартаментах императрицы были достойны удивления. Порой весь двор превращался в театральное фойе: изо дня в день говорили только о французской комедии, об итальянской комической опере и ее содержателе Локателли, об интермеццо и прочем.

С обратной точки зрения, блеск  двора Елизаветы вызывал у  современников не только восторги и изумление. На фоне роскоши елизаветинского двора четко проявлялась возросшая по сравнению с прошлым зависимость верхушки «природного» русского дворянства от «монаршей щедроты», утрата в связи с этим аристократией самостоятельности и низведение ее до положения слуг, стоящих у трона и ждущих от монарха подачек. Зависимость от милостей монарха порождала фаворитизм – господство в целом ничтожных людей, достигших высокого положения не своими достоинствами и добродетелями, а «пронырством», угодничеством и интригами, что в ряде случаев подтверждалось на практике.

Итак, именно при Елизавете, в 40-60-х  годах XVIII века, становление буржуазных отношений в России оформляется  в капиталистический уклад, сопровождавшийся интенсивным развитием экономических связей, в том числе внутренней торговли, преобразованием государственного механизма. Одновременно с утверждением абсолютистской формы правления устанавливался политический режим, для которого были характерно усиление вмешательства в экономику, всеобщая и детальная регламентация взаимоотношений и поведения подданных, грубое прямое принуждение к исполнению регламентов, отсутствие политических прав и свобод, общественной самодеятельности населения, крайне широкие полномочия органов управления, прежде всего – полиции, предоставление им безграничного права вмешиваться в частную жизнь людей, всеобщий контроль и слежка за подданными.

Существуют все основания полагать, что внутренняя, как, впрочем, и внешняя  политика Елизаветы Петровны была политикой  ее ближайшего окружения. Дело в том, что увлечения императрицы имели два пагубных следствия. Во-первых, расточительность двора истощала казну. Другое, более важное следствие состояло в том, что в угаре ежедневного веселья императрице не оставалось времени для управления государством. Ни в юные годы, ни в зрелом возрасте государыня не обнаружила черт характера своего знаменитого отца. Утруждать себя серьезными делами она не умела и не хотела. Собственное достоинство Елизаветы состоит в то, что имя ее выступило своеобразным гарантом политики царского двора. Аристократия так же нуждалась в Елизавете, как и она сама – в аристократии. В этом видна характерная черта и причину могущества русского абсолютизма. Правящему классу было удобно и выгодно иметь «своего» монарха.

Но была ли Елизавета слаба как  политическая персона? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо выяснить степень участия царицы в государственных делах. При этом следует, прежде всего, различать обязанности монарха, предписанные ему в силу положения, его статуса, с одной стороны, и деятельность монарха, совершаемую им по доброй воле.

К обязанностям монарха относятся, прежде всего, исключительные законодательные, внешнеполитические и дипломатические функции ее императорского величества, а также полномочия в распределении государственных постов. Если Елизавета с нескрываемым азартом относилась к решению вопросов внешней политики, международной дипломатии и кадровым интригам, то на ниве законодательства обнаружила свою холодность и равнодушие.

В то же время, по инициативе государыни Елизаветы и ее усилиями были осуществлены отдельные знаменательные акции царского правительства. Едва ли не самой важной акцией, оставившей о ней добрую память, стоит считать лишение немцев правительственных должностей и назначение на них русских людей. Эту замену можно с полным основанием отнести к признакам возрождения национального самосознания великороссов.

Большой проблемой было состояние  финансов государства. После пребывания у власти немецкого правительства Россия не могла свести концы с концами в своем хозяйстве. Комиссия о коммерции создала ряд проектов для развития внешней торговли. Купечеству, как и дворянству, государство открыло дешевый кредит, учредив в 1754 году Заемный и Государственный банки. В деле торговли и промышленности шел медленный, но постоянный прогресс. В 1753 году Сенат принял разработанное П.И.Шуваловым постановление об уничтожении внутренних таможен, что дало толчок развитию всероссийского рынка. Купечество глубоко оценило реформаторские усилия Елизаветы, приподнеся ей на золотом блюде бриллиант в 56 каратов.

Одновременно шло развитие системы  монополий. Еще 1 мая 1747 года императрицей был издан указ, которым значительные территории юга Западной Сибири были превращены в царское поместье.

Велась усиленная политика по заселению  южных окраин, для чего приглашались не инородцы и иноверы, а православные славяне-сербы [19; с. 23].

В вихре балов Елизавета  редко находила время подписать  важный документ. «Дщерь Петрова» однозначно не выдерживает сравнения со своим отцом по части законодательной инициативы, причем относившейся не к распорядительным, а к нормативным актам. Они касались второстепенных вопросов и имели в виду жизнь двора, а не страны. Обилие указов с грифом «именной» отнюдь не означает причастность к составлению указа царствующей государыни: эта помета ставилась в тех случаях, когда закону пытались придать больший вес, чем, например, указу сенатскому.

Тем не менее при Елизавете Петровне было восстановлено национальное достоинство  русского народа, было приостановлено исполнение смертной казни, хотя она и не отменила это наказание, как это обычно принято считать. По указу от 7 мая 1744 года было велено приостановить исполнение прошлых и будущих смертных приговоров до выхода особого распоряжения Сената, в результате чего тюрьмы оказались переполненными осужденными к смертной казни. Только через десять лет, в 1754 году вышел указ, в соответствии с которым вместо смертной казни стали применять «жестокое наказание кнутом, клеймить словом «вор» и рвать ноздри». На практике во многих случаях такие наказания заканчивались смертью после тяжких страданий.

В подготовленном в 1755 году новом проекте  Уложения о наказаниях широко фигурировала смертная казнь, причем к уже известным  способам предлагалось добавить за тяжкие политические преступления разорвание на части пятью лошадьми. Добрая женщина, императрица не утвердила Уложения, одобренного Сенатом. Но фактически осужденных еще долгие годы спустя продолжали лишать жизни путем засечения кнутом, плетьми, батогами и розгами. Эта же добрая женщина разрешила дворянам ссылать крестьян в Сибирь.

В 1745 году был принят новый уголовный  кодекс – «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных». Уложение перечисляло основания, по которым устранялось вменение: случайность, малолетство (до 10 лет вменение исключалось), безумие, сумасшествие, беспамятство, ошибка (случайная или результат обмана), принуждение, непреодолимая сила, необходимая оборона.

Естественно, что политика царизма  не могла быть проведена в жизнь  без существования и функционирования профессионального аппарата государственных органов. Результаты исследований состава бюрократии, полученные путем обработки формулярных списков, свидетельствуют о большой его неоднородности в социальном, имущественном и образовательном отношении.