Колчак Александр Васильевич

КОЛЧАК  Александр Васильевич  

Верховный правитель  России – Колчак.

На протяжении десятилетий это словосочетание воспринималось, с одной стороны, потерпевшими поражение в гражданской  войне участниками ''Белого дела'' с  глубоким уважением, во всяком случае – с пониманием; с другой стороны, большевиками, красными, да многими  советскими людьми воспитывавшимися на марксистско-ленинских принципах  классовой нетерпимости с ненавистью или с резкой неприязнью.

Сейчас, в контексте  лихорадочных попыток восстановить связь времен, очень важно ясно представлять себе образы людей минувшей эпохи, людей, которые - волей или  неволей -стали действующими лицами той российской трагедии, кульминацией которой явилась гражданская  война. Не будем спешить с оценками и навешивать ярлыки героев или злодеев. История не терпит черно- белых контрастов, а творящие ее люди никогда не укладываются в простые схемы. Попробуем не судить, а понять наших предков, ожесточенно  сражавшихся друг с другом. Отбросим вульгарные представления о классовых  интересах, памятуя, что участники  гражданской войны — в огромном их большинстве — брали в руки оружие не из-за утраченных или обретаемых привилегий, материальных интересов  или сиюминутных выгод. Каждый отстаивал  свое понимание долга, добра, справедливости, блага Родины. При этом одни еще  сами не знали, чем обернется их победа и на что окажутся они способны, другие же искренне не могли понять, отчего почва так стремительно уходит из- под ног и здание державы, тысячелетний дом России, рушится стремительно и неудержимо, а сам народ, еще  недавно поставлявший классической литературе 
Платонов Каратаевых и монастырских старцев, с таким остервенением громит все создававшееся веками и не щадит даже собственных святынь

История гражданской  войны, этого грандиозного столкновения уверенности и недоумения, ярости и растерянности, верности и зависти, разумеется, еще не написана. Советские  работы творили легенды, устанавливая полный произвол в подборе фактов, следуя заранее апробированным на партийных  активах клише. 
На Западе было сделано немало попыток описать и проанализировать пореволюционную историю России. Мы не склонны высокомерно отмахиваться от достижений западной (и русской эмигрантской) науки. Это особая и очень обширная тема. Заметим лишь, что и в России, и в других странах пока что выполнена только предварительная исследовательская работа, причем на ее результаты неизбежно воздействовали политические пристрастия и неполнота информации. Это не удивительно: гражданская война еще не стала историей в полном смысле слова, примирение еще не наступило, судьбы страны не определились и время взвешенных суждений не пришло.

Грядущим историкам  предстоит дать обоснованный ответ  на ключевые вопросы о причинах кровавых смут в России, объяснить реальный механизм победы большевиков, определить и оценить по достоинству характер “помощи” союзников, масштабы и мотивы этой “помощи”, изучить реальную политику русских правительств (или администраций) на территории, подконтрольной 
Белой армии, наконец, адекватно описать настроения русского общества, как в тылу красных, так и в тылу белых. Цель же реферата гораздо скромней рассказать о человеке, оказавшемся по ту сторону баррикад, представить крушение России через крах судьбы отнюдь не худшего её сына.

ПОРТРЕТ ПЕРВЫЙ. АДМИРАЛ КОЛЧАК

Судьба блестящего офицера, незаурядного ученого. Верховного правителя 
России Александра Васильевича Колчака, казалось бы, вместила в себя все роковые узлы и разрывы российской истории. Присягнувший на верность императорской фамилии, принявший Февраль во имя сохранения боеспособности вооруженных сил, он столкнулся лицом к лицу с полным развалом страны и армии, зверским убийством царской семьи, постиг на себе невозможность удовлетворения инстинктов толпы, не оказался способен ни к тонкой политической демагогии, ни к взнузда-нию народа на дыбе террора и был поспешно расстрелян “левыми демократами”, более руководствовавшимися страхом, чем соображениями справедливости.

Александр Васильевич Колчак родился в 1873 г. в Петербурге на Обуховском заводе. Мать его, Ольга  Ильинична, урожденная Посохова, происходила  из семьи дворян Херсонской губернии. Отец будущего адмирала, Василий Иванович 
Колчак, дворянин, служил в морской артиллерии, состояния не имел и был 
“служащим офицером”. Как все российские морские артиллеристы, он прослушал курс Горного института, был откомандирован на уральский Златоустовский завод, потом назначен приемщиком Морского ведомства на Обуховском заводе и, выйдя в отставку в чине генерал-майора, остался на том же заводе горным техником.

Колчак воспитывался в 6-й Петербургской классической гимназии и в Морском корпусе. Из корпуса он вышел по списку вторым, и, прослужив несколько месяцев  в 7-м петербургском флотском экипаже, был назначен помощником вахтенного начальника на крейсер “Рюрик”, а  в конце 1896 г. перешел в должности  вахтенного начальника на другой корабль  — “Крейсер”, на котором ушел в  свое первое заграничное плаванье, продолжавшееся до 1899 г. В это время  обозначилось явное пристрастие  молодого офицера к научной работе: помимо своих строевых обязанностей он начал заниматься изысканиями  по океанографии и гидрологии, готовить себя к полярным исследованиям.

Штудии Колчака (было опубликовано несколько статей и разработок) не остались незамеченными, и, вскоре по возвращении на сушу, он получил через 
Академию наук приглашение барона Толля принять участие в полярной экспедиции на судне “Заря” (1900—1902) в качестве гидролога и второго магнитолога партии. Чтобы подготовиться к работе на новом поприще, Колчак занимается в петербургской физической обсерватории, а потом едет в 
Норвегию, в Христианию (ныне Осло), где практикуется под руководством 
Фритьофа Нансена.

Экспедиция барона Толля кончилась трагически. Покинув  судно, ее руководитель пытался пробиться  от Новосибирских островов на север  и погиб, возвращаясь к земле  Бенетта. Корабль же, на котором был  Колчак, получил приказ идти к устью  Лены, откуда экспедиция и коллекции  через Якутск и 
Иркутск были отправлены в Петербург.

На заседании  Академии наук, посвященной итогам исследований, Колчак предложил чрезвычайно  смелый план по спасению барона Толля: пробиваться на землю Бенетта  на шлюпках. Ученые отнеслись к предложению  офицера весьма скептически, но, когда  тот заявил, что берет осуществление  замысла целиком на себя, не отказались снабдить деньгами и амуницией. С  Колчаком согласились пойти два  матроса из его экипажа — Беличев  и Железников, четверо мезенских  тюленепромышленников и якутский политический ссыльный П. 
В. Оленин. Они на собачьих упряжках вышли из Устьянска на Новосибирские острова, сопровождаемые охотниками из местных жителей, якутов и тунгусов. 
Оставив н1а островах Оленина и туземцев. Колчак с шестью спутниками отплыл на вельботе к земле Бенетта, где нашел коллекции, геологические инструменты и документы барона Тол-ля, неопровержимо свидетельствовавшие об его участи. 
Дневник кончался словами: “Сегодня отправились на юг; все здоровы, провизии на четырнадцать дней”. Весь отряд барона Толля погиб во льдах. С обретением этих печальных сведений задача Колчака была выполнена. Он вернулся в Якутск в 1903 г., вернулся, не потеряв ни одного человека.

При первых известиях  о начале военных действий против Японии Колчак обратился в морское  ведомство с просьбой послать  его на фронт. В марте 1904 г. он приезжает  на Дальний Восток и получает от хорошо его знавшего адмирала Макарова назначение на крейсер “Аскольд”. После гибели Макарова 
Колчак становится командиром миноносца “Сердитый” и добивается существенных успехов в ходе боевых действий: команде “Сердитого” удалось заминировать подходы к Порт-Артуру и взорвать крейсер противника “Такосадо”.

Во время осады  Порт-Артура Колчак командует батареей морских орудий на северо-восточном  фронте крепости, получает легкое ранение, заболевает ревматизмом и оказывается  в госпитале, затем попадает в  японский плен и в конце апреля 1905 г. возвращается через Америку  в Петербург. Долечиваясь на водах, он продолжает свои научные изыскания, но занимается на сей раз, по собственному его выражению, “трудом кабинетным”, работает в обсерватории и приводит в порядок свои дневники и разработки. Географическое Общество удостаивает  его высшей своей награды —  большой Константиновской золотой  медали.

Действительно, в годы первой русской революции  Колчак был далек от политических страстей и видел свою задачу в  кропотливой, неброской работе профессионала. А. В. Колчак стал членом, а вскоре и  председателем полуофициального военно-морского кружка, считавшего своей целью 
“воссоздание флота на научных и правильных началах”.

Члены кружка занимались не только разработками в области  военно-морского строительства (на основе их рекомендаций в 1906 г. был создан морской  генеральный штаб), но и тем, что  мы теперь называем футурологическими  и политологическими изысканиями. А. В. Колчак, тогда в чине капитана 2-го ранга, вошел в морской штаб в качестве заведующего балтийским театром военных действий, и как  представитель нового органа управления флотом неоднократно участвовал. в  заседаниях Думы, был экспертом военных  комиссий.

В столкновениях  между германофилами и сторонниками ориентации на Англию и 
Францию позиция Колчака была однозначной: все политологические расчеты показывали, что война с Германией неизбежна и начнется она приблизительно к 
1915 г. Подобная точка зрения не казалась еще в 1907—1908 гг. безусловной, и, из-за расхождений по этому вопросу с морским министром Воеводским, 
Колчак покинул штаб и вернулся к полярным изысканиям.

В 1908 г. он организовал  постройку двух судов ледокольного типа “Вайгач” и 
“Таймыр” и, снарядив экспедицию по изучению Северного морского пути, отправился на Дальний Восток. По благополучном завершении исследований в 
1910 г. Колчак еще два года работал в штабе, а потом, тяготясь столь длительным пребыванием на берегу, получил по собственному ходатайству назначение на Балтийский флот, где командовал последовательно миноносцами 
“Уссуриец” и “Пограничник”.

В начале первой мировой мы застаем Колчака на крейсере “Рюрик”, в штабе адмирала Эссена. “И вообще начало войны было одним из самых счастливых и лучших дней моей службы” — весьма характерное  признание боевого офицера. 
Благодаря инициативным действиям Колчака по подготовке обороны Финского залива минные заграждения были установлены до официального объявления войны и приказа из Петрограда. Весной 1915 г. он провел самостоятельную операцию 
— минирование входа в Дан-цигскую бухту. Осенью 1915 г. его назначают, в звании капитана первого ранга, командиром минной дивизии. За десант под 
Ригой он награждается Георгиевским крестом, а в июле 1916 г. произво-дится в вице-адмиралы с переводом на должность командующего Черноморским флотом, где, согласно личным инструкциям императора, готовит к весне 1917 г. удар на Константинополь. К февралю 1917 г. адмиралу на Черноморском театре военных действий полностью удалось обезопасить снабжение кавказской армии от нападения подводных лодок и крейсеров противника.

Пожалуй, лучше  всего облик А. В. Колчака как  человека и офицера характеризует  его поведение во время пожара в носовых погребах корабля 
“Императрица Мария”, о чем пишет в романе “Октябрь шестнадцатого” А. И. 
Солженицын. После сильного взрыва там загорелась нефть. Адмирал моментально примчался на корабль (хоть это и не входило в его прямые обязанности) и, поминутно рискуя жизнью, сам руководил затопленьем остальных погребов — “и удалось, больше взрывов не было. Броненосец перевернулся и потонул, но не. пострадал ни рейд, ни город”.

Выдуманная либеральными журналистами и поддержанная позднейшими  поверхностными или тенденциозными исследователями версия об исключительных военных неудачах России в кампаниях 1914—1916 гг. не выдерживает серьезной  критики.

Беспрецедентная кампания по дискредитации не слишком  умелого правительства, развязанная  в годы войны общественностью” (роковое  для России слово) и с радостью поддержанная всеми антигосударственными силами, привела к крушению монархии и отречению Николая II. Подозревая всех и вся в измене, прогерманском  шпионаже и т. п„ руководители Прогрессивного блока и близкие к блоку  деятели расшатали огромную страну, разрушили армию, деморализовали тыл. В феврале 1917 г. оборвалось равнинное  течение российской жизни. Мы застаем  в это время Александра Васильевича  Колчака командующим Черноморским флотом, 43 лет, женатым на Софье Федоровне  Омировой (венчались они в 
Иркутске накануне японской кампании, в 1904 г.), отцом шестилетнего сына. 
Казалось бы, счастью и благополучию этой семьи могла угрожать разве что немецкая мина. Судьбе, однако, угодно было распорядиться иначе.

Февральская революция  поставила А. В. Колчака, как и  других русских военных, перед необходимостью политического выбора. Вообще политизация  жизни всегда приводит к ее депро-фессионализации, к существеннейшим смещениям  в распределении ролей, когда  не только кухарка призывается к  управлению государством, но и на всех уровнях пирожник обречен тачать сапоги, а сапожник вынужден печь пироги.

Политический  опыт, накопленный Колчаком к 1917 г., был весьма незначителен. 
Лишь житейские и военные обстоятельства сталкивали его с проблемами социального характера, с борьбой различных партий и группировок. В старших классах корпуса он, проходя практику на Обуховском заводе, сблизился с рабочими, был в курсе их интересов, но рассматривал оные только в применении к своей грядущей специальности. Поражение в русско-японской войне навело адмирала на мысль о недостатках в руководстве армией и флотом, однако он, как мы уже отмечали, оставался при убеждении, что “вооруженная сила может быть создана при каком угодно строе, если методы работы и отношение служащих к своему делу будут порядочные”. События 1905—1907 гг. воспринимались им как реакция народа на проигрыш в войне, как прорыв оскорбленного национального чувства, которому противопоставить можно только кропотливую созидательную работу. У Колчака не было сомнений ни в правах династии, ни в жизнеспособности самого монархического принципа; и здесь он рассуждал не только как офицер, принявший присягу, но и как специалист, понимавший неплодотворность всякого постороннего вмешательства в чужую работу. Однако он приветствовал появление Думы и других форм общественного контроля, которые могли, по его убеждению, служить интересам дела, а соответственно, и интересам России.