Биография Жуковского Андрея Васильевича

     Василий Андреевич Жуковский родился 29 января (9 февраля) 1783 года в селе Мишенское Тульской губернии.

     Отец  Жуковского, Бунин Афанасий Иванович, был помещиком, владельцем села Мишенского.

     Мать  Жуковского, Сальха, по происхождению была турчанкой, взятой в плен в 1770 году, во время русско-турецкой войны. Как она попала к Буниным, до сих пор точно неизвестно. Существует как минимум две версии. Согласно первой, Сальху привез и передал помещику один из крепостных-участников войны. По другим источникам, ее взял в плен майор К.Муфель и отдал на воспитание Бунину. В России Сальха приняла православие и после крещения получила имя Елизавета Турчанинова. Так или иначе, попав в Тульскую губернию, турчанка всю жизнь провела в Мишенском, практически никуда не выезжая. Сначала она была нянькой при младших Буниных, потом стала экономкой в доме. Сыну, рожденному от помещика, грозила участь незаконнорожденного. Однако Афанасий Иванович настоял на том, чтобы Василия усыновил нахлебник, живший у Буниных – Андрей Жуковский, от кого, впоследствии, Жуковский получил свое отчество и фамилию.

     Как раз перед рождением будущего поэта семью Бунина постигло страшное горе: из одиннадцати человек детей  в короткое время умерло шестеро, и между ними единственный сын, студент  лейпцигского университета.

     Убитая  горем Мария Григорьевна Бунина, в память об умершем сыне, решила взять в свою семью новорожденного ребенка и воспитать его как  родного сына. Мальчик вскоре сделался любимцем всей семьи. Первоначальное ученье мальчика шло очень туго; 11-ти лет  его исключили из тульского народного  училища, «за неспособность», после этого мальчик поселяется в Туле, в семьи своей крестной матери Юшковой, одной из дочерей Бунина.

     Общество  маленького Жуковского теперь составили  исключительно девочки, что не могло  не иметь влияния на еще большее  развитие природной мягкости его  характера. Дом Юшковой был центром  всей умственной жизни города. Вокруг образованной и любезной хозяйки  был целый кружок лиц, всецело  преданных литературным и музыкальным  интересам.

     В 14 лет Жуковский поступил в московский благородный университетский пансион и учился в нем четыре года. Обширных познаний пансион не давал, но ученики, под руководством преподавателей, нередко собирались читать свои литературные опыты. Лучшие из этих опытов немедленно печатались в современных периодических изданиях. На втором году пребывания Жуковского в пансионе среди товарищей его, в числе которых были Блудов, Дашков, Уваров, Александр и Андрей Тургеневы, возникает даже особое литературное общество - "Собрание", с официально утвержденным уставом. Первым председателем был Жуковский.

     В печати Жуковский дебютирует "Мыслями  при гробнице" (1797), написанными  под впечатлением известия о смерти В. А. Юшковой. "Живо почувствовал я - говорит 14-летний автор - ничтожность  всего подлунного; вселенная представилась  мне гробом... Смерть! лютая смерть! когда утомится рука твоя, когда  притупится лезвие страшной косы твоей?"... С 1797 по 1801 г., в продолжение четырехлетней  пансионской жизни, Жуковским напечатаны:

     "Майское  утро" (1797),

     "Добродетель  (1798),

     "Мир" (1800),

     "К  Тибуллу" (1800),

     "К  человеку" (1801) и мн. др.

     Во  всем этом преобладает меланхолическая  нота. Юношу-поэта поражает непрочность  жизни, быстротечность всего земного; жизнь кажется ему бездной  слез и страданий. "Счастлив - говорит  он - тот, кто достигнув мирного брега, вечным спит сном..." Меланхолическое настроение поэта зависело, прежде всего, от литературных вкусов времени. Первые произведения Жуковского явились в то время, когда русских читателей приводила в восторг Бедная Лиза (1792) Карамзина и ее бесчисленные подражания.

     Но  модой объяснялось не все. Обстоятельства, сопровождавшие рождение Жуковского, не были забыты ни им самим, ни другими. "Положение его в свете, - говорит  один из друзей поэта - и отношения  к семейству Буниных тяжело ложились на его душу... Его мать, как ни была любима в семье, все же должна была стоя выслушивать приказания". Детство и первые годы юности поэта  далеко не были так счастливы, как  казалось. В 24 года поэт с грустью  вспоминает о прошедшем: "К младенчеству ль душа прискорбная летит", говорит  он в Послании к Филалету (1807),

     Считаю  ль радости минувшего - как мало!

     Нет! счастье к бытию  меня не приучало;

     Мой юношеский цвет без  запаха отцвел!..

     Несколько позднее (1810) Жуковский пишет А. И. Тургеневу: "не думай, чтобы моя  мысль о действии любви была общею  мыслью (общим местом), а не моею; нет, она справедлива и неоспорима, но только тогда, когда будешь предполагать некоторые особые обстоятельства; она  справедлива в отношении ко мне. Надобно сообразить мои обстоятельства: воспитание, семейственные связи  и двух тех (отца и мать), которые  так много и так мало на меня действовали". В своей матери ему  тяжело было видеть что-то среднее между  госпожою и служанкой. Отца своего Жуковский  почти совсем не знал и никогда  не говорил о нем.

     Ко  времени пребывания Жуковского в  пансионе относится и первый перевод  его - романа Коцебу: "Мальчик у ручья" (М. 1801). По окончании курса в пансионе Жуковский начал было служить, но вскоре бросил службу и поселился на житье в Мишенском, с целью продолжать свое образование. Уезжая из Москвы, он захватил с собою целую библиотеку - кроме большой французской энциклопедии, множество французских, немецких и английских исторических сочинений, переводы греческих в латинских классиков, полные издания Шиллера, Гердера, Лессинга и др.

     Повесть "Вадим Новгородский", написанная и напечатанная в 1803 г., показывает, что около этого же времени  поэт занимается изучением древнерусской  истории. За все время своей деревенской  жизни (1802 - 1808) он печатает очень мало. В 1802 г., в "Вестнике Евр.", было помещено им "Сельское кладбище" - перевод или скорее переделка из Грея. Стихотворение обратило на себя всеобщее внимание. Простота и естественность его были новым откровением в эпоху еще непоколебленного высокопарного псевдоклассицизма. Около этого же времени Жуковский, в подражание "Бедной Лизе" пишет повесть: "Марьина Роща".

     В 1806 г. Жуковский отозвался на патриотическое настроение общества известной Песнью барда над гробом славян-победителей.

     В 1808 г. явилась "Людмила" Жуковского, переделка "Леноры" Бюргера. С этой балладой в русскую литературу входило новое, совершенно особое содержание - романтизм. Жуковского захватила та сторона романтизма, где он является стремлением в даль средних веков, в давно исчезнувший пир средневековых сказаний и преданий. Успех "Людмилы" воодушевил Жуковского. Переводы и переделки непрерывно следуют с этого времени одни за другими. Преимущественно он переводит немецких поэтов; лучшие переводы сделаны им из Шиллера. Из оригинальных поэтических произведений Жуковского к этому времени относится "Громобой", первая часть большой поэмы: "Двенадцать спящих дев", а также несколько прозаических статей, напр. "Кто истинно добрый и счастливый человек?", "Три сестры", "Писатель в обществе". К этому же времени относится редактирование Жуковским журнала "Вестник Европы", заставившее его переехать в Москву.

     Редакторство  продолжалось два года - 1809 и 1810, сначала  единолично, потом вместе с проф. Каченовским, к которому журнал и  перешел окончательно. Затем Жуковский  вернулся в деревню и здесь  пережил тяжелую сердечную драму. Уже за несколько лет до того начались педагогические занятия Жуковского с его племянницами, двумя дочерьми Екатерины Афанасьевны Протасовой (младшей дочери Аф. Ив. Бунина), незадолго перед тем овдовевшей и поселившейся в Белеве.

     Поэт  страстно полюбил свою старшую ученицу, Марию Протасову. Мечты о взаимной любви и счастии семейной жизни становятся любимыми мотивами его поэзии; но чувству поэта суждено было вскоре принять меланхолический оттенок. "Тесные связи родства усиливали чувство всею близостью родственной привязанности - в то же время эти самые связи делали любовь невозможною, в глазах людей, от которых зависело решение вопроса". Поэту приходилось скрывать свою любовь; она находила себе выход только в поэтических излияниях, не мешая, впрочем, научным его занятиям.

     От 1810 г. до нас дошло письмо Жуковского к А. И. Тургеневу, показывающее, что  поэт продолжал серьезно работать над  своим самообразованием. С особенным  усердием он занимается теперь изучением  истории, всеобщей и русской, и приобретает  в них знания серьезные и основательные. В 1812 г. Жуковский решился просить  у Е. А. Протасовой руки старшей дочери, но получил решительный отказ, мотивированный родственными отношениями. Вскоре после  того Жуковский уехал в Москву и поступил в ополчение. В лагере под Тарутиным, увлеченный всеобщим патриотическим воодушевлением, Жуковский написал своего знаменитого "Певца во стане русских воинов". Новое произведение сразу доставило поэту несравненно большую известность, чем вся предшествовавшая его поэтическая деятельность. В тысячах списков оно разошлось по армии и России. К 1812 г. относится и знаменитая баллада "Светлана", - несмотря на свое чисто русское вступление, тоже разрабатывающая основные мотивы Бюргеровской "Леноры".

     Военная жизнь Жуковского продолжалась недолго. В конце 1812 г. он заболел тифом  и в январе 1813 г. вышел в отставку. По возвращении в деревню он еще  раз пытался смягчить сердце Е. А. Протасовой, но напрасно. Между тем, Мария Протасова, повидимому, разделяла чувства Жуковского. Суровые отказы матери сильно на нее действовали и отражались на ее здоровье, и без того довольно слабом. Еще больнее страдал Жуковский. Его дневник этого времени отчасти открывает пред нами его душевные муки. Скоро, однако, его любовь начинает принимать характер какого-то мистического поклонения. Позднее, в борьбе с препятствиями, которых поэт не мог, да и не желал разрушить насильственно, любовь его становится все более и более платоническою.

     "Разве  мы с Машей - пишет он в  1814 г. - не на одной земле?.. Разве  не можем друг для друга  жить и иметь всегда в виду  друг друга? Один дом - один  свет; одна кровля - одно небо. Не  все ли равно?.."

     "Послание  императору Александру", написанное  Жуковским в 1814 г., навсегда решило  его судьбу. Императрица Мария  Федоровна выразила желание, чтобы  поэт приехал в Петербург. Перед  своим отъездом, Жуковский, по-видимому, вполне уже примирившийся с своею судьбою (незадолго до того он еще раз говорил с Протасовой, и также неуспешно), писал своему "другу Маше": "Я никогда не забуду, что всем тем счастием, какое имею в жизни, - обязан тебе, что ты давала лучшие намерения, что все лучшее во мне было соединено с привязанностью к тебе, - что наконец тебе же я обязан самым прекрасным движением сердца, - которое решилось на пожертвование тобой... В мыслях и чувствах постараюсь быть тебя достойным! Все в жизни - к прекрасному средство!.".

     В 1817 г. Мария Протасова вышла за профессора Майера. Мечты любви - грустной, меланхолической - и позже продолжают звучать в поэзии Жуковского. С  любовью Жуковского совершилось  отчасти тоже, что некогда произошло  и с любовью Данта: подобно тому, как Беатриче из флорентийской девушки мало-помалу превратилась в высокое и дивное творение католической теологии, предмет любви Жуковского сделался для него символом всего высокого, идеального. После смерти Марии (1823) Жуковский пишет ее матери: "Ее могила - наш алтарь веры... Мысль о ней - религия... Теперь знаю, что такое смерть, но бессмертие стало понятнее. Жизнь не для счастия; жизнь - для души, и следственно Маша не потеряна. Кто возьмет ее у души? Ее здешнею можно было увидеть глазами, можно было слышать, - но ее тамошнею можно видеть душой, ее достойною".

     "Скорбь  о неизвестном, стремленье вдаль,  любви тоска, томление разлуки"  остались существенными нотами  поэзии Жуковского. Характер ее  почти исключительно зависел  от идеально мистического настроения  поэта, вызванного неосуществившимися  мечтами о счастливой любви.  Обстоятельства времени, сантиментально-меланхолические  литературные вкусы, развившиеся  в нашем обществе к этому  времени, - как нельзя лучше пришлись  к субъективному, личному чувству  Жуковского. Внесением романтического  содержания в свою поэзию Жуковский  значительно расширил утвердившийся  до него сантиментализм нашей литературы; но, развивая романтические мотивы, Жуковский опять следовал больше всего указаниям того же чувства. Из содержания средневекового романтизма он брал только то, что отвечало его собственным идеально-мистическим стремлениям и мечтам.