Русский театр XIX века

КОНЕЦ ВЕКА

Два великих события знаменуют собой конец XIX столетия — рождение драматургии А. П. Чехова и создание Художественного театра. 
Антон Павлович Чехов (1860—1904)—еще в школьные годы в Таганроге начал писать водевили, некоторые из них игрались гимназистами. Там же он начал драму «Безотцовщина», законченную уже в Москве в 1891 году, о конфликте отцов и детей, к которым он относился одинаково критически. Некоторые темы и образы этой драмы откликнутся через несколько лет в его пьесах. «Безотцовщина» — произведение незрелого автора, который находился во власти драматургических штампов. Его пьеса была перенасыщена убийствами и шаблонными мелодраматическими эффектами. Тем не менее он мечтал увидеть ее на сцене и даже показал пьесу Ермоловой. Отзыв великой артистки нам неизвестен, но ясно, что он был для автора горь-ким, во всяком случае, придя домой, он уничтожил рукопись. 
В 1885 году Чехов предпринял новую попытку на поприще драматургии — на этот раз на основе собственного рассказа «Осенью» написал пьесу «На большой дороге», включил в нее новые образы, ввел новые темы. На сцену она тоже не попала, на сей раз по «вине» цензора, который категорически заявил: «Мрачная, грязная пьеса — не может быть дозволена». 
Новая неудача, правда, не столь обидная, не остановила Чехова. Через два года он написал драму. 
«Иванов» — первое произведение, с которого начинается «театр Чехова». «Я лелеял дерзкую мечту суммировать все то, что доселе писалось о ноющих и тоскующих людях и своим Ивановым положить предел этим писаниям»,— так Объяснял автор собственное намерение. 
В образе Иванова Чехов отразил болезнь века — безволие, душевную дряблость, раннюю старость — в тридцать лет. В судьбе одного героя автор отражал судьбу своего поколения (он и сам чувствовал себя стариком в возрасте Иванова), пережившего крах надежд, пору увлечения новыми идеями. Человек, душевно опустошенный, неспособный к активному действию, лишенный веры во что бы то ни было, уставший от жизни, Иванов действительно знаменует собой конченность, исчерпанность своего поколения. Трагедия Иванова—это трагедия русской интеллигенции в пору реакции 1880-х годов. Не случайно автор дал' Герою такое распространенное имя. 
Душевная рефлексия Иванова оборачивается жестокостью по отношению к окружающим. Чахнет и умирает жена, страдает Шура, по-своему страдает Лебедев, отец Шуры. Но Иванов не может найти выхода из тупика. Будь он Лебедевым, он тоже погрузился бы в обывательскую тину, забыв о юношеских мечтах. Но Чехов потому и выделил своего героя из этой среды, что увидел в нем ум и талант, человека незаурядного и совестливого, страдающего от своего безволия, пытающегося преодолеть его. И в конце концов находящего выход в самоубийстве. 
"Уже в этой первой пьесе обнаружились новые черты чеховской драматургии: углубленный психологизм, отсутствие деления персонажей на героев и злодеев, неспешный ритм действия при огромной внутренней напряженности. В пьесе еще есть влияние традиционней драматургии: эффектные финалы актов, например. «Каждое действие я оканчиваю, как рассказ; все действие идет мирно и тихо, а в конце даю зрителю по морде» —так писал Чехов о композиции пьесы. Традиционен и мелодраматический финал, где герой умирает от разрыва сердца во время свадьбы (во второй редакции — стреляется в присутствии невесты). 
«Иванов» был поставлен 19 ноября 1887 года в московском театре Корша, но неудачно. Пьеса была подготовлена за четыре дня, все играли «по суфлеру и по внутреннему убеждению», исполнитель роли Шабельского не смог произнести в первом акте ни слова по причине нетрезвого состояния, игра шаферов была так плоха («балаган и кабак»), что ко второму представлению Чехов эти роли просто выбросил. Сама пьеса вызвала бурную реакцию, которую автор определил, как «аплодисменто-шиканье», одни критики считали ее «глубоко безнравственной и... нагло циничной путаницей понятий», «дребеденью», другие — «свежей струей». 
В январе 1889 года вторая редакция «Иванова» была поставлена в Александринском театре. Главную роль играл Давыдов, Анну Петровну — Стрепетова. Спектакль имел большой успех и получил ряд положительных рецензий. В том же году «Иванов» широко пошел по провинции. 
Вдохновленный удачей Чехов пишет в 1889 году пьесу «Леший» — своеобразную предтечу «Дяди Вани», где сохранятся основные персонажи «Лешего», но, по существу, это будет другая пьеса. В «Лешем» сюжет стро-ился на отношениях Серебрякова, Елены Андреевны и Войницкого, который в третьем акте стрелялся. Взаимоотношения Сони и Хрущева (он станет Астровым) развивались вне тесной связи с главным конфликтом. 
В «Лешем» Чехов продолжает социальную тему «Иванова», показывает пошлость обывательской жизни, видя выход из тупика в созидании, в творчестве, в самоусовершенствовании. Эта тема раскрывается в образе Хрущева, живущем заботами о будущем лесном богатстве края (поэтому его и прозвали «Леший»), 
Во время работы над «Лешим» Чехов формулирует один из главных принципов своего театра: «Пусть на сцене все будет так же сложно и так же вместе с тем просто, как в жизни. Люди обедают, только обедают, а в это время слагается их счастье и разбиваются их жизни...» В новой пьесе Чехов и стремится создать этот «поток жизни». 
Цензура в «Лешем» увидела «прекрасную драматизированную повесть, но не драму» и к постановке не рекомендовала. Чехов сделал вторую редакцию, приблизив ее к «требованиям сцены». Поставленная в частном театре Абрамовой, успеха она не имела и критикой была единодушно осуждена. 
Хотя неудача «Лешего» не лишила его намерения продолжать работать в драматургии, новую большую пьесу он написал только в 1895 году. Это была «Чайка». 
Внимание Чехова снова было сосредоточено на жизни интеллигенции, главным образом творческой: действующие лица — писатели и актеры. Автор строит пьесу на событиях личной жизни героев, но она тесно переплетена с вопросами современного искусства. Провинциальная актриса Аркадина не понимает и не принимает новаций своего сына Треплева. Тригорин, модный беллетрист, переживает пору растерянности и недовольства собой как писателем. Нина Заречная рвется на сцену, на ту самую, провинциальную, на которой играет Аркадина. Все терпят крах, все переживают драмы. 
Пьеса построена на тончайших душевных движениях, на внутренних процессах. Паузы, атмосфера сумерек или жаркого летнего дня, музыка — все помогает создать особый микромир, в котором люди ведут обычную жизнь, ссорятся, мирятся, влюбляются, борются с трудностями, с собой. А все это вместе складывается в прекрасный и тонкий, полный драматизма и поэзии рассказ о судьбе художника, о судьбе интеллигента в мрачную и глухую пору реакции. 
После многочисленных поправок, которых требовала цензура, усмотревшая в отношениях Аркадиной и Тригорина безнравственность, разрешение на постановку «Чайки» было получено. Пьесой заинтересовался Александринский театр. Начались репетиции, на которых присутствовал автор. 17 октября 1896 года состоялась премьера. 
Едва ли в жизни Чехова был день более безрадостный, чем этот. Несмотря на то, что в пьесе были заняты прекрасные актеры — достаточно сказать, что Нину Заречную играла В. Ф. Комиссаржевская,— спектакль провалился. 
Чехов уехал. Критики набросились на пьесу, ставили под сомнение талант автора. Но были люди, которые оценили новаторское произведение по достоинству. 
Немирович-Данченко отказался от Грибоедовской премии за лучшую пьесу года, считая, что она должна быть присуждена не ему, а Чехову за «Чайку». С творчеством Немировича-Данченко и будет связано подлинное рождение драматургии Чехова на сцене, которое произойдет всего через два года после провала «Чайки». 
В 1896 году Чехов написал «Дядю Ваню», кардинально переделав «Лешего». Новая пьеса показывала российскую провинцию, бесконечные будни, в которых гибнут талантливые и незаурядные люди. Гибнет, опускается в провинциальной глуши Астров, который сам говорит о себе: «постарел, заработался, испошлился». Здесь изо дня в день работает, исправно посылая деньги Серебрякову, Войницкий. Ни намека на перемену в их жизни, ни проблеска надежды на лучшее будущее, во всяком случае для них самих. Астров уповает на то, что через сто, двести лет люди «найдут средство, как быть счастливее». Соня утешает дядю Ваню тем, что после смерти они отдохнут и увидят «все небо в алмазах», взывает к милосердию. И только один Серебряков с обычной для него самоуверенностью назидательно произносит на прощанье: «Надо, господа, дело делать! Надо дело делать». Людям нечем жить в этом мире, утверждает Чехов. 
После неудачи «Чайки» Чехов не изменил себе, не бросился подражать другим. Напротив, он усугубил в новом произведении те «недостатки», о которых много писали и говорили ему. Не прислушался, не внял. Он знал некую высшую истину искусства, которая пока была доступна ему одному. 
«Дядя Ваня» был поставлен впервые в провинции. Попытка осуществить его на сцене Малого театра успехом не увенчалась — автору предложили сделать такие «поправки», которые совершенно исказили бы его творение, он положил пьесу в стол. 
В 1899 году он написал «Три сестры». Снова об интеллигенции. Снова о российской провинции. А в 1903 году создал последнее свое драматическое произведение — «Вишневый сад». В этих пьесах все черты «театра Чехова» были доведены до совершенства, до выражения идеального. Огромное значение обретает «второй план» жизни героев, который угадывается за словами, атмосфера действия, особое построение характеров. 
Было ясно, что эта драматургия требует совершенно новых сценических принципов: Чехов не мог прозвучать на сцене без режиссуры. 
17 июня 1897 года известный драматург, критик и театральный педагог Владимир Иванович Немирович-Данченко писал актеру и режиссеру из Общества искусства и литературы Константину Сергеевичу Станиславскому: «Говорят, Вы будете в Москве завтра, в среду. Я буду в час в Славянском базаре — не увидимся ли?» Обычное приглашение, но — с него началась история нового театра. 
На конверте от записки рукой Станиславского сделана запись: «Знаменитое первое свидание — свидание с Немировичем- Данченко. Первый момент основания театра». 
Это знаменитое свидание состоялось 22 июня 1897 года. Оно началось в ресторане «Славянский базар» и закончилось на даче. Оно продолжалось без перерыва восемнадцать часов. В течение этого времени было не только решено организовать новый театр, но и выработаны его принципы — органи-зационные, эстетические, этические; составлена труппа и определен репертуар. 
Потом начались организационные дела — поиски пайщиков, помещения, приглашение актеров, поездки в экспедиции за сбором исторического материала. И наконец — репетиции. Они проходили на даче у одного из участников Общества искусства и литературы под Пушкино. Участники работы поселились рядом, под репетиции был отведен большой сарай. В процессе работы не только готовились спектакли, но и создавался новый коллектив. 
Открывать театр решили трагедией А. К. Толстого «Царь Федор Иоаннович», которая так ни разу со времени написания не появилась на сцене и была для зрителя нова. На центральную роль было назначено несколько исполнителей. Рекомендованный Немировичем И. Москвин Станиславскому не понравился, он начал работать с другим актером, а Немирович готовил с Москвиным роль отдельно. Они занимались в сторожке. Когда работа была закончена, ее показали Станиславскому. Он был поражен. Москвин остался единственным исполнителем роли Федора. 
Среди пьес, намеченных к постановке в первом сезоне, была и чеховская «Чайка». Ее включили тоже по настоянию Немировича, Станиславский пьесу не понял и не очень оценил поначалу. Провал в Александринском театре налагал на новый коллектив огромную ответственность за судьбу «Чайки», за судьбу Чехова. Немирович делал подробные разработки, отсылал их Станиславскому и тот писал режиссерский план. Так шла работа. Все со-здавалось общими усилиями. 
День 14 октября 1898 года — исторический. В этот день не только открылся новый театр. 
В этот день началась новая эра в истории театрального искусства. 
«Царь Федор Иоаннович» поразил зрителей — обстоятельностью проработки каждого характера, даже в массовках; неожиданной простотой актерской игры, особенно речи на сцене; обстоятельностью и исторической точностью оформления и костюмов; четкостью решения массовых сцен. А главное — подчиненностью всех частностей, всех мелочей единому режиссерскому замыслу. 
Как говорили в то время, на другое утро после премьеры Москвин проснулся знаменитым. 
О новом театре спорили, у него сразу появились горячие поклонники и столь же горячие противники. Одни восхищались правдой исполнения, слаженностью ансамбля, другим не хватало в новом спектакле «премьеров», Москвин хоть и был великолепен, но воспринимался не как «солист», а в общем ансамбле. 
Но главное испытание было впереди — «Чайка»! 
Премьера ее была намечена на 17 декабря 1898 года. Спектакль весь построен на настроении, на едва заметных во внешнем выражении душевных движениях, необычные образы, которые нельзя было показать, изобразить, с ними надо было слиться, их надо было прожить. 
Да к тому же Станиславский придумал мизансцены, которых никогда в театре не было. 
Усугубляли волнение и известия из Ялты: Чехов серьезно болен, у него обострился туберкулез, новый провал «Чайки» может убить его. 
Актеры вышли на сцену, как выходят на поединок, в котором не может быть благополучного исхода. 
Станиславский так описывает этот спектакль: 
«Как мы играли — не помню. Первый акт кончился при гробовом молчании зрительного зала. Одна из артисток упала в обморок, я сам едва держался на ногах от отчаяния. Но вдруг, после долгой паузы, в публике поднялся рев, треск, бешеные аплодисменты. Занавес пошел... раздвинулся... опять задвинулся, а мы стояли, как обалделые. Потом снова рев... и снова занавес... Мы все стояли неподвижно, не соображая, что нам надо раскланиваться. Наконец мы почувствовали успех и, неимоверно взволнованные, стали обнимать друг друга, как обнимаются в пасхальную ночь... Успех рос с каж-дым актом и окончился триумфом. Чехову была послана подробная телеграмма». 
Так родился новый театр—театр режиссерский, которому принадлежит век XX...