Икона Святой Троицы – величайшее произведение мирового искусства

Есть все основания  думать, что в среде А. Рублева были известны и пользовались почетом византийские писатели, хранившие традиции древнегреческой философии. Некоторые из их трудов переводились в то время на русский язык. В них проскальзывала мысль, что в искусстве все имеет иносказательный смысл, и для того, чтобы достоверно отображать объекты умственного созерцания, вместо эмпирических «теней вещей» показывать подлинную их природу, живописец должен был стать созерцателем, если только  он не желал оставаться ремесленником, копирующим чужие образцы. Ему предстояло вернуть утраченное естественное состояние - гармонию чувств, ясность и чистоту ума. Совершенствуясь, ум приобретал способность воспринимать «невещественный» свет. По аналогии с физическим светом, без которого невозможно видеть окружающий мир, умственный свет - знания и мудрости - освещал истинную природу, первообразы всех предметов и явлений. Интенсивность проявления этого света и ясность умозрения ставились в прямую зависимость от степени нравственной чистоты созерцателя. Живописцу, более чем кому-либо другому, требовалось очистить «очи ума», засоренные обманчивыми чувственными «помыслами».

Умение объединить единым, эмоциональным звучанием большие  многофигурные группы  составляет одну из особенностей  композиционного  дара Андрея Рублева.

Несомненно, вершиной творчества Андрея Рублёва является икона «Троица». Он написал ее в память Сергия Радонежского для церкви, посвященной, как и весь монастырь, Троице. Рублев использовал хотя и достаточно древний, но редкий в его время вариант изображения: в нем нет Авраама и Сары и бытовых подробностей их гостеприимства. Остаются лишь три ангела за трапезой – сама Троица. В иконе нет ни движения, ни действия, особая тишина ощущается в ней.

2. Андрей Рублев и Благовещенский собор

В 1405  году Андрею Рублеву  выпала на долю честь украшать живописью  Благовещенский собор совместно  с мастерами Прохором⁸ из Городца и Феофаном Греком. Естественно, что наиболее прославленному из трех мастеров, Феофану, принадлежало руководство работой, и что им были выполнены главные части огромного иконостаса.  Принимаясь за него, греческий мастер должен был несколько умерить свой живописный темперамент, которому он безудержно отдавался при выполнении новгородских фресок. Патетика уступает здесь место сдержанному величию. Фигуры Марии, Иоанна и отцов церкви по бокам от Воздержителя представлены Феофаном не столько молящимися, сколько медленно выступающими в торжественном покое. Особенно хороша фигура Марии в синем, как ночное небо, плаще, который мрачной глубиной своего тона гармонирует со всем ее величавым обликом. Рублеву, видимо, достались крайние фигуры чина,  великомученики Дмитрий и Георгий, и он вложил в яркую расцветку их одежд и в их юные лики выражения светлой радости.

Нам известно очень мало достоверного  о  первых  шагах  художественного развития Рублева. Но есть основания предполагать, что  именно он в свои ранние годы украшал  евангелие Христово и, в частности, выполнил миниатюру - изображение символа  евангелиста Матфея в образе ангела. Миниатюра выдержана в оттенках голубого и лилового,  только красный  ободок книги  в  руках ангела выделяется ярким пятном.  Мастер замкнул фигуру кудрявого крылатого  юноши круглым голубым обрамлением, которое придает образу спокойствие  и завершенность. Фигура ангела расположена  в пределах круга с таким расчетом,  что его широкое крыло уравновешивает развевающийся плащ, а все  части  его тела равномерно заполняют золотой  круг на равном расстоянии,  касаясь голубого ободка; и поскольку стремительное движение ангела как бы возвращается к исходной точке, все происходящее претворяется в неизменное и уравновешенное. Плавно закругленная линия стала впоследствии любимым мотивом Рублева. Правда, в ангеле линия сочетается с решительной лепкой, с последовательным, как в византийских иконах,  наложением все более светлых пятен,  но все же очертания его головы, широкого крыла, рукава, ноги и даже развевающегося плаща звучат отголоском обрамляющего их круга.  Конечно, в Москве в 15 веке никто и не подозревал о существовании древнегреческой вазовой живописи.  Тем более поразительно, что русский мастер так близко подошел к композиционным решениям древнегреческих вазописцев, украшавших силуэтными фигурами плоскодонные килики⁹.

3.  Андрей Рублев и Успенский собор во Владимире

В 1408 году по почину московского  великого князя было решено украсить фресковой росписью обветшавший  в то время Успенский собор  во Владимире. В те годы Феофана Грека не было уже в живых, и потому выбор заказчиков пал на отличившегося за три года до того Андрея Рублева. Вместе с ним в работе участвовал и его старший друг по Андроникову монастырю Даниил Черный¹⁰.  В силу старшинства Даниила его имя в летописной записи об этом событии поставлено на первом месте. Но решающая роль, видимо, принадлежала Рублеву. Им были расписаны стены, встречающие посетителя при входе под величественные своды Успенского собора. Здесь А. Рублев должен был представить «Страшный Суд». Для современников Андрея Рублева «Страшный Суд» был естественным завершением всей  истории человечества.  В близком наступлении его никто не сомневался.  Но что ожидает людей в час светопреставления? Византийцы рисовали яркими красками гнев судии,  разрабатывали тему сурового возмездия, подчеркивали назидательный смысл судилища. В русских сказаниях сильнее выступают примирительные нотки, надежда на милость судии, ожидание блаженства праведников. Соответственно этому роспись Рублева пронизана духом радости и бодрости. Самые картины адских мучений, видимо, мало его занимали, зато им ярко представлены сонмы праведников, прославляющих создателя,  трогательно упавшие перед престолом прародители стройные восседающие по сторонам от судии апостолы, праведники и святители,  которых апостолы сопровождают в рай,  наконец,  пленительно-грациозные ангелы, возвещающие трубным гласом о наступлении торжественного часа. В византийских изображениях «Страшного Суда» фигуры отличаются обремененностью, телесностью,  грозные тела тяжело ступают по земле. Наоборот, у А. Рублева фигуры необыкновенно легки,  воздушны, почти невесомы. Они, то порывисто идут, то плавно парят, то стремительно возносятся. Андрей Рублев прекрасно связал свои фигуры и группы с круглящимися сводами древнего собора.  Покрытые его живописью стены легко уносятся вверх, столбы расступаются, и арки, повторяясь в очертаниях фигур, начинают мелодически звучать.

Среди множества полустертых и поблекших от времени фигур росписи Успенского собора, образ апостола Петра во главе праведников принадлежит к числу замечательнейших созданий А. Рублева. Выполняя свою фреску, он, вероятно, с признательностью вспоминал Феофана Грека. Феофан научил Рублева свободным ударам кисти, которые передают живую и подвижную мимику лица и сообщают ему мягкую и приятную лепку. И все же, как не похож апостол Петр А. Рублева на образы Феофана Грека! Куда девалась величавая гордость Феофановых старцев? Апостол Петр А. Рублева - самоотверженность, призыв, приветливость и ласка. Где же отрешенность от земного бытия греческих отшельников? Петр обращает лицо к следующей за ним толпе, уверенный, что его услышат и поймут. Весь его облик говорит о доверии к людям, о твердой убежденности, что добрым и страстным призывом можно наставить людей на истинный путь. Андрей Рублев и не пытался придать своему Петру внешние черты сходства с кем-либо из своих современников,  но он вложил в его облик тот светлый энтузиазм, который ему привелось встретить в лучших русских людях своего времени, сподвижниках Дмитрия Донского, его современниках.

 В отличие от фресок  Феофана Грека,  блики у Андрея Рублева стали тоньше и нежнее и ложатся правильными рядами.  Сильнее выступает контур, очертания голов сближаются с очертанием круга, формой, которая давно привлекала Рублева, и, в которой он видел выражение высшего совершенства.

Глава II. Икона Святой Троицы – величайшее произведение мирового искусства

1. Иконография

В основу иконы положен  ветхозаветный сюжет «Гостеприимство  Авраама»¹¹, изложенный в восемнадцатой главе библейской книги Бытия. Он повествует о том, как праотец Авраам, родоначальник избранного народа, встретил у дубравы Мамре трех таинственных странников (в следующей главе они были названы ангелами). Во время трапезы в доме Авраама ему было дано обетование о грядущем чудесном рождении сына Исаака. По воле Бога, от Авраама должен был произойти «народ великий и сильный», в котором «благословятся… все народы земли». Затем двое ангелов отправились на погубление Содома - города, прогневившего Бога многочисленными злодеяниями его жителей, а один остался с Авраамом и беседовал с ним.

В разные эпохи этот сюжет  получал различные толкования, однако уже к 9 - 10 векам преобладающей становится точка зрения, согласно которой явление Аврааму трех ангелов символически раскрывало образ единосущного и триипостасного Бога - Святой Троицы.

Именно икона Андрея Рублева, как считают в настоящий момент учёные, как нельзя лучше соответствовала  этим представлениям. Стремясь раскрыть догматическое учение о Святой Троице, А. Рублев отказывается от традиционных повествовательных деталей, которые  традиционно включались в изображения  Гостеприимства Авраама. Нет Авраама, Сарры, сцены заклания тельца, атрибуты трапезы сведены к минимуму: ангелы представлены не вкушающими, а беседующими. «Жесты ангелов, плавные и сдержанные, свидетельствуют о возвышенном характере их беседы»¹². В иконе всё внимание сосредоточено на безмолвном общении трёх ангелов.