Художественное осмысление взаимоотношений человека и природы в тувинском фольклоре

Художественное осмысление взаимоотношений человека и природы в тувинском фольклоре

    Искусство как форма общественного сознания наиболее четко и последовательно отражает взаимоотношения человека и природы с древних времен до наших дней. Как утверждают ученые, особенно интересно исследовать это явление в художественном творчестве так называемых малых народов. Исторические условия их развития позволяют проследить идею неразрывности человека и природы в более чистой форме.

    Исторические связи между человеком и природой запечатлелись почти во всех видах художественного творчества тувинского народа и определяют одну из характерных особенностей его эстетического мышления. Это своеобразие обусловлено географическими и историческими условиями развития древнего кочевого народа, охотничьей, собирательской и скотоводческой формами его хозяйствования. Чувство нераздельности с окружающим миром было присуще тувинцу еще с древних времен языческого поклонения силам природы. В ходе исторического развития отношение народа к природе претерпело огромную эволюцию. Обожествление природы, смешанное с суеверным страхом перед её стихией, постепенно сменилось активным, преобразующим отношением к миру.

Тувинский народ в своем эстетическом развитии прошел путь от мифологического сознания к современному профессиональному искусству. Начиная от древних наскальных рисунков с изображениями животных, орнаментов растительного характера и до скульптуры малой формы современных камнерезов; от обрядовых охотничьих песен, мелодий приручения животных, горлового пения и до симфонической музыки; от этиологических сказок, богатырского эпоса и до письменной литературы — всё это духовное наследие тувинцев проникнуто поэтическими образами растительного и животного мира. Во всем  этом  многообразии жанров декоративного,  изобрази тельного, музыкального и словесного искусств народ удивительно бережно пронёс через века идею неразрывности человека и природы. И в то же время необычайно гибко трансформировал её в художественных формах своего творчества.

   Исследование взаимоотношений человека и природы в тувинском искусстве является, на наш взгляд, одной из ключевых проблем  современного тувиноведения.

    В данной статье проблема взаимоотношения человека и природы впервые рассматривается на материале устного народного творчества. Статья написана на основе сообщения, сделанного на методологическом семинаре ТНИИЯЛИ. Поэтому здесь предпринята попытка осветить данную проблему в философском аспекте.

    В настоящее время, когда Тувинский НИИ участвует в составлении 60-томной серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока», текстологическая подготовка фольклорных произведений стала одним из первостепенных научных задач. Изучение вариантов, отбор лучших образцов, их систематизация и комментирование невозможно без чёткого жанрового разграничения. В определении жанровых критериев этих произведений решающую роль играет соотношение в них реального и фантастического, рационального и иллюзорного. Трудности при их жанровой классификации вызывают также меж- и внутрижанровые пересечения и трансформации.

   Специфика текстологической подготовки произведений тувинского фольклора связана, на наш взгляд, с рассмотрением проблемы взаимоотношения человека и природы в двух конкретных аспектах. С точки зрения отражения роли этих отношений: 1) в формировании стихийно-материалистических и религиозных воззрений народных масс; 2) в определении жанровых особенностей мифа, эпоса, сказки и её разновидностей.

   В работах советских фольклористов, разрабатывающих данную проблему', основополагающими методологическими принципами стали положение исторического материализма о том, что народные массы являются основными творцами материальных и духовных благ, и признание социально-исторической обусловленности духовной культуры.

    Стихийно-материалистические воззрения народных масс содержат в себе представления о материальности и познаваемости мира. Творцы фольклора знали, что явления природы, конкретные материальные предметы подвержены изменению.

    Эти знания о материальности и познаваемости мира у тувинцев, как и у других народов, наиболее ёмко выражены в малых жанрах фольклора - пословицах, поговорках и загадках. В них преобладают именно прямые аналогии, связанные с образами природы и человека.

   О материальности и изменяемости мира говорят пословица «Шаг шаа-биле турбас, чавылдак кегу-биле чытпас» («Траве вечно не зеленеть, времени на месте не стоять») и загадки «Черден унгеш, дээрге четти» («Вышло из земли, достигло неба»

- дым, туман), «Хунден кезээде чаштып чоруур» («Всегда пря 
чется от солнца» - тень), «Кеерге кезулбес, тударга туттун- 
мас, базарга бастынмас" («Смотришь - не видать, хватаешь - 
не поймать, давишь - не задавить» - ветер), «Холу чокта, буду 
чокта кончуг чараш чурук чураан» («Без рук, без ног, а рисует 
причудливые картины» - мороз) и т.д.

    Пространство в пословицах и загадках не отрывается от материи, рассматривается не как пустое место, вместилище материи, а в неразрывной связи с ней. Это позволило загадкам «Тии чок торгум, дизии чок чинчим» («Шелк мой без краев, бусы мои без связки» - небо, звезды), «Санаттынмаан хой, хемчээттинмээн мал» («Несчитанные овцы, неисчислимый скот»

- небо, звезды) выразить множественность миров, близкую к 
его бесконечности.

   Народные массы выработали понимание изменяемости и представление о бесконечности мира, выразив их довольно определенно и точно в художественно-образной форме: «Кижи озер, кидис шейлур» («Человек растет, войлок растягивается»), Л.П..1 олур оглу артар, аът калыр - баглаажы артар» («Отец умрет - сын останется, конь падет - коновязь останется») и т.д. Народу было свойственно понимание причинно-следственной связи явлений. Это видно, например, в таких тувинских пословицах, как «Хат чокта сиген бажы шимчевес» («Без ветра трава не колыхнется»), «Чаштанчыдан ерт унер, чаашкындан yep унер» («Из искры возгорает пожар, от дождя начинается потоп»).

   Пословицы отрицают возможность полного, исчерпывающего знания всего, но не в принципе, а лишь для одного, отдельного человека. Убеждение в принципиальной познаваемости мира содержится в тувинской пословице «Угаанда тончу чок» («Познание бесконечно»), в загадке «Карак чивеш ара-зында каяа-даа чеде бээр» («В мгновение ока доходит хоть докуда» — мысль).

    Философы полагают, что народный материализм, будучи стихийным и совершенно наивным, не может предохранять его созидателей и носителей от воздействия религиозно-идеалистической идеологии, которая не только внедряется в их сознание извне, но и имеет прочную базу в общественно-экономических условиях бытия самих народных масс.

   В представлениях тувинцев о мире, окружающей природе значительное место занимали мифологические воззрения, на которые опирались и шаманизм, и ламаизм. В основе мифологических представлений давних предков тувинцев, как и у многих первобытных племен, лежит вера во всемогущество природы. Отсюда чрезвычайная распространенность и относительная стабильность в произведениях тувинского фольклора разнообразных воззрений, содержащих идею неразрывности человека и природы.

   Особенно широко в тувинском фольклоре отразились тотемистические, фетишистские и анимистические воззрения.

   В работах по древнейшим периодам человечества² более ранней формой возникающего религиозного сознания и чувства считается тотемизм. В родоплеменных коллективах создавались представления об их родстве с покровителями из мира природных явлений, животных, птиц, растений, предметов, которые считались первопредками людей, тотемами. В связи с этими поверьями возникли самые причудливые обряды, часть которых нашла свое отражение в древних фольклорных жанрах. Поскольку в качестве тотемов выступали животные, иногда растения, то их в данном роде или племени запрещалось уничтожать и употреблять в пищу.

Как отмечают исследователи³, такие запреты существовали и у тувинцев. В некоторых родоплеменных группах не убивали медведей, змей, обожествляли лебедя, орла, считая их своими первопредками. Об этом существует множество сказок, легенд, преданий.

   Бытуют, например, легенды о той или иной генеалогической или магической связи некоторых родоплеменных групп тувинцев с животными или птицами. Это выражено, например, в самоназвании родов куулар (куу - лебедь), адыг-тюлюш (адыг - медведь).

   Фетишизм у первобытных людей является древним представлением о том, что будто бы между людьми, предметами и их наименованиями есть также сверхъестественные связи и что благодаря этому скрытые добрые и злые силы могут оказывать свое влияние на судьбу человека.

   В произведениях тувинского фольклора фетишистские представления выражены в образах священных скал и деревьев. Все те магические предметы, с помощью которых герой со-оершает те или иные чудодействия, составляют основную специфическую особенность волшебной сказки.

   В тувинской сказке «Хайындырынмай Багай-оол с конем Хан-Шилги», например, Ак-Мёге умирает, когда герою удается попасть стрелой в белую волосинку, протянутую между луной и священной скалой или когда он убивает также Хурен-Мёге, оборвав коричневую волосинку, протянутую от священной скалы к солнцу⁴.

   Более поздним проявлением первобытного мышления, по предположению ученых, явился анимизм — представление о душе как ведущем, самостоятельном, внутреннем и невидимом начале людей, птиц и самых различных предметов и про-ннлений природы.

   В тувинском фольклоре элементы анимистического воззрения встречаются довольно часто. Характер анимистических пред-■ киш. ним в разных жанрах меняется. Если в эпосе или волшебной сказке обычно душа героя хранится в воробьях, он пре-11|>.|щ,1сч себя r стебелек ковыля, коня — в высохший конский навоз, невеста героя превращается то в ястреба, то в бабочку, н бытовой сказке перевоплощения героя чаще всего связаны с более реальными представлениями, иногда социального характера, например, герой превращается в мальчика в войлочной одежде, а его конь — в плохого хромого конька и т.д.

   Формирование специфических различий между сказкой и мифом в народном творчестве происходило на путях борьбы стихийно-материалистического миропонимания с первобытным идеализмом, т.е. с религиозными верованиями.

   В специальных исследованиях, посвященных рассмотрению жанровых особенностей мифа, эпоса и сказки, основное вни мание уделяется характеру взаимоотношений человека с природой.  В этих  работах обобщается положение о социальной обусловленности форм общественного сознания.

   Мифология и фольклор возникли в первобытном обществе в тот период, когда низкому уровню производства соответствовала нерасчлененность общественного сознания. Для этого уровня сознания характерными были представления о «слитности» человека с окружающей средой и с той общностью, к которой он принадлежал (Вспомним мифологические образы о разного рода духах природы).

   В процессе разложения родоплеменного строя и формирования классового общества происходит разрыв родовых уз, возникают борющиеся друг с другом классы. На этой основе развертывается самосознание индивида, свидетельствующее о том, что человек стал выделять себя из окружающей природной и общественной среды и противопоставлять ей себя. Эти процессы находят свое отражение в общественном сознании. В частности, падает социальная роль мифа, происходит зыделе-ние фольклора из мифологического сознания.

   В качестве примера можно лривести трансформацию образа Сагаан-Огбена от духа-хозяина природных объектов в тувинских мифах и до буддийского божества-покровителя в религиозных легендах (ср. с образом белобородого старца в сказках).

   Существенное принципиальное различие между мифом и фольклором специалисты видят в том, что мифологическая фантазия не связана с определенным творческим замыслом, а фантазия в фольклоре — это такая форма творчества, в которой человек сознательно реализует свой творческий замысел. По отношению к созданному образу миф и фольклор резко различаются. Восприятие мифа предполагает веру в реальность мифологических образов и сюжетов, восприятие фольклора не связано с такого рода верой.

   Образы албыса, шулбуса, мангыса в тувинской мифологии и фольклоре, например, несут различные функции: в мифе это часто действующие лица со странной реальной силой, в сказке, например, это вспомогательные персонажи с волшебными способностями.

   При переходе от мифа к фольклору художественная фантазия претерпевает качественные изменения и приобретает новые функции: в ней в форме вымысла начинают выражаться нравственные принципы народа, его взгляды на жизнь, мечты О будущем, эстетические идеалы и т.д. Зависимость от мифологического мышления в фольклоре уменьшается по мере роста реального господства людей над силами природы.

   В ходе развития общества в фольклоре соответственно усиливается изображение реальных, социально-бытовых элементов, уменьшается роль фантастического.

   В произведениях раннего фольклора восприятие человеком окружающей среды и органической связи между собой и природой носило антропоморфный характер. Антропоморфные воззрения в сказках, легендах представлены в сверхъесте-< твенных и мифологических образах. Этим силам человек либо подчинен, когда природа представляется ему как чуждая и неприступная сила (многоголовое чудовище Амырга-Моос или Чылбыга часто господствуют над героями тувинской сказки), либо подчиняет их себе (сивого быка или двух свирепых коней i ерой эпоса побеждает в единоборстве). Когда человек в борьбе с силами природы в сказках и других жанрах фольклора • ч.1. iумает победителем, развивается эпическое миропонимание жизни.