Варно-кастровый строй Древней Индии

     Весьма  существенным является вопрос об основах  господствующего положения кшатриев в республиках. Первостепенную роль, безусловно, играло право земельной собственности. Земля здесь, хотя и считалась находящейся в распоряжении всей ганы, фактически принадлежала кшатриям, которые, судя по источникам, владели частными поместьями. В монархиях, как мы видели, кроме царского земельного фонда были частные владения брахманов.

     Приведенных материалов недостаточно, чтобы делать окончательные выводы о статусе кшатриев, но ясно, что в республиках (особенно аристократических) они были облечены еще большей, чем в монархиях, властью. О господстве в немонархических объединениях военной аристократии свидетельствуют не только индийские, но, что весьма примечательно, и античные авторы, многие из которых были участниками похода Александра в Индию.

     Поскольку значительное число сведений о господстве кшатриев в сангхах и ганах основано на буддийских текстах, может возникнуть неправильное впечатление, будто влиянием буддийской доктрины, и обусловливалась их ведущая роль в этих образованиях. Распространение в ряде из них буддизма, отрицавшего исключительность брахманов, по всей вероятности, оказало воздействие на взаимоотношения варн, однако не могло явиться решающим фактором, определившим структуру сословно-кастовой организации. Данные об особом положении кшатриев в ганах и сангхах сохранились, как известно, и в небуддийских сочинениях — в памятниках, лишенных какой-либо религиозной окраски и даже явно брахманских по своему содержанию и направленности. Показательно также, что кшатрии главенствовали в большинстве сангх и ган, а не только в тех, где был распространен буддизм (Северо-Восточная Индия, прежде всего личчхавы, шакьи). Можно сослаться, например, на свидетельства античных авторов и Панины о кшатрийских образованиях Северо-Западной и Западной Индии, куда буддизм проник позднее — тогда, когда ганы фактически уже утратили свою власть, а также на данные Патанджали о кшудраках и маллавах.

    Наконец, упадок буддизма не повлек перестройки  социальной структуры в немонархических образованиях Северо-Восточной Индии; положение кшатриев там по-прежнему оставалось особым.

    Итак, схему сословного деления (кшатрии  — брахманы — вайшьи — шудры), встречающуюся в буддийских источниках и разнящуюся от традиционной брахманской, не следует объяснять только непосредственным влиянием буддийской доктрины, а необходимо связывать с реальным положением кшатрийства и брахманства в этот период, преимущественно в ганах и сангхах (прежде всего в аристократических республиках).

     При решении вопроса о статусе брахманов услуживает внимания частое упоминание (при описании жизни и внутреннего управления республик) брахманов вместе с домохозяевами — вайшьями. Когда речь идет о врнах в монархиях, брахманы обычно выступают самостоятельно (в брахманских шастрах — как первая высшая варна, в буддийских — вслед за кшатриями), а если их называют с представителями других сословий, то обычно с кшатриями. Указанные же выше свидетельства о связи брахманов с вайшьями мы склонны трактовать не как случайное сочетание, а как отражение действительного их положения в республиках. Здесь кшатрии были противопоставлены всему населению, и брахманы часто оказывались в одной группе с остальными-свободными, и, прежде всего, конечно, с вайшьями, хотя в ряде случаев могли находиться на более высоких ступенях социальной лестницы.

     Анализ  свидетельств буддийских сочинений  на различных уровнях текстовой  информации позволяет, с одной стороны, выделить внедогматические элементы, отражающие в значительной степени реальные явления и процессы, с другой — осмыслить трансформацию этих реалий в истолковании и традиционного брахманства и буддистов. Такой подход дает возможность дополнить материалы о специфике положения брахманскою сословия в сангхах и ганах Северо-Восточной Индии, с которой, как известно, было связано и целом оформление палийского буддийского канона.

     Брахманы  не могли примириться с тем, что  они не играли определяющей роли в  ганах и сангхах, что вся полнота  власти была сосредоточена в руках кшатриев, что здесь существовали демократические принципы политической организации, благодаря которым в общественную жизнь могли вовлекаться более широкие группы свободного населения.

     Надо, очевидно, учитывать и конкретную историческую обстановку, соотношение сил в определенный период. Так, в эпоху Маурьев — эпоху создания централизованного государства и укрепления буддизма — влияние кшатриев, безусловно, упрочилось. Допустимо, вероятно, говорить даже о господстве кшатрийского сословия. В послемаурийский, и особенно в послегуптский, период, период крушения крупных централизованных империй, становления феодальных государств и укрепления индуизма, вновь усиливается роль брахманства.

     Можно даже проследить определенное сходство и различие в развитии сословного приоритета в монархиях и немонархических образованиях на протяжении ряда эпох древнеиндийской истории. В ведийскую и поздневедийскую эпохи брахманы занимали ведущее положение. В период образования государств и крушения старой родо-племенной организации власть постепенно сосредоточивается в руках кшатрийства, что с наибольшей полнотой проявляется в олигархиях. В монархиях же брахманы играют, если не ведущую, то все же весьма важную роль в социальной, экономической и духовной жизни общества. Значение кшатрийства особенно возрастает в период создания объединенной маурийской империи и распространения буддизма. Не только в самой виджите, но и в тех сангхах и ганах, которым удалось сохранить самостоятельность и войти в состав империи на правах автономных единиц, кшатрии стояли во главе управления, хотя брахманы и здесь и в других монархиях этого периода пытались сохранить свои привилегии.

     Развал  маурийского государства, упадок буддизма способствовали упрочению их положения. Вместе с тем крушение империи означало и усиление немонархических образований (прежде всего республик), которым, как и в первый период их истории (VI—V вв. до н.э.), принадлежала важная роль. Возвышение Гуптов, стремившихся к объединению разрозненных государств в единое целое, способствовало усилению влияния кшатрийства в монархиях, хотя брахманы продолжали удерживать позиции, насаждая идеи своего превосходства. По мнению Р. Шармы, источники гуптского периода дают примеры политического союза между брахманами и кшатриями.

     В последующую эпоху, связанную с  распадом немонархических государственных объединений, господствующее места в монархиях все в большей степени начинают занимать брахманы.

     Несмотря  на явную условность предложенной схемы, она в какой-то степени отражает длительность и напряженность борьбы между двумя указанными сословиями, и, прежде всего, специфику взаимоотношений этих варн в государствах с разными формами политической власти.

     В источниках встречается немало сообщений  о представителях варны вайшьев — ремесленниках многих профессий, торговцах и просто домохозяевах в сангхах и ганах. В целом описание их внутренней жизни, данное индийскими и античными авторами, позволяет предположить наличие значительного числа земледельцев и ремесленников. Вайшьи играли здесь, вероятно, довольно видную роль. Судя по материалам «Махавасту», среди ремесленников ганы шакьев существовала развитая специализация. В Капилавасту, например, были ювелиры, золотых дел мастера, мастера по камню, медники, гончары, кожевники, ткачи, плотники и др. Ремесленники, видимо, объединялись в особые корпорации — шрени, возглавляемые старейшинами.

       Развитие государственности и формирование крупных государств, дальнейший социально-экономический прогресс способствовали росту значения вайшьев в древнеиндийском обществе — как в монархиях, так и в немонархических объединениях. В республиках, где брахманы потеряли позиции первого ведущего сословия, где особенности политической организация оказывали определенное воздействие на взаимоотношения варн, где ремесло и торговля достигли высокого развития, влияние многочисленного сословия вайшьев должна было особенно усилиться. Источники сообщают и об участии их наряду с брахманами в собраниях ганы.

     В джатаках, сочинениях буддийского канона, комментариях к Панини имеется немало указаний на наличие в ганах и сангхах кармакаров, принадлежавших обычно к варне шудр. Мы не располагаем, к сожалению, подробными сведениями о статусе шудр, однако данные ряда источников, и, прежде всего, Патанджали, позволяют говорить о том, что некоторые группы их приближались к рабскому состоянию и по своему положению резко отличались от высшего привилегированного сословия — кшатриев.

     По  свидетельствам джатак, кармакары вместе с рабами использовались на ирригационных работах в ганах шакьев я колиев. Когда глава шакьев Шуддходана спросил своего брата Маханаму об обязанностях человека, ведущего мирскую жизнь, то услышал в ответ, что тот должен следить за работой рабов, рабынь, кармакар.

     Особенности политической структуры и определенные демократические принципы управления, не изменяя в целом основу социальной организации немонархических государственных образований (республик), должны были вместе с тем повлиять на роль варн в них. Это сказывалось в исключительном (если сравнивать с монархией) положении кшатриев, в падении значения брахманства наряду с ростом значения вайшьев. Но ни особенности сословной структуры, ни демократизм сангх и ган, ни резкое отделение кшатриев от остального свободного населения не вели к стиранию граней между варнамн. Существование различий выражалось, например, в запрещении браков между представителями разных варн. О том же свидетельствует эпизод, содержащийся в «Махавасту». Цирюльник Упали, став монахом, лично обратился к главе  шакьев Шуддходане. Это вызвало сильное недовольство сановников: «Как может Упали, человек низкого происхождения, называть главу по имени?». Данное свидетельство перекликается со свидетельством Патанджали, согласно которому только кшатрии получали в сангхах специальное наименование, но не рабы и кармакары.

    Интерес вызывают и сообщения источников о делении Вайшали — главного города ганы личчхавов — на три части и материалы о существовании среди лнччхавов различий «по цвету». Представляется возможным увязать эти сведения с сословным делением, хотя речь идет не о прямом соответствии делений варнам.

    Согласно  «Чиваравасту» и тибетской «Дулве», в трех частях Вавшали проживали высший, средний и низший разряды населения, причем различия между разрядами были закреплены, что проявлялось, например, в брачных отношениях. Девушка из высшей группы могла выйти замуж лишь за мужчину из высшей группы; рожденная в средней — из высшей и средней, рожденная в низшей — за мужчину из трех разрядов. Эти обычаи, принявшие форму постановлений, изданных ганой как верховной властью, весьма напоминают те правила о браках между представителями разных варн, о которых говорится во многих индийских источниках. Но если в брахманских «законах» высшей варной признаются брахманы, то у личчхавов высшую группу составляли кшатрии. В пользу такого предположения свидетельствует сообщение «Чиваравасту» о том, что бывшего главного сановника царя Бимбисары Кханду по прибытии его в Вайшали поселили в первую часть города, так как он был кшатрием-раджей.

     Джайнскне сочинения сообщают о делении  Вайшали на кшатрийскую и брахманскую части, что, вероятно, соответствует подразделениям «Чиваравасту» и «Дулве». Допустимость соотнесения разрядов населения, живущего в этих частях, с сословиями подтверждается «Чиваравасту», повествующей о том, что очень богатый домохозяин, т. е. вайшья, Маханама обитал не в первой части города, где, по всей вероятности, жили кшатрии.

     Суммируя  имеющиеся материалы, можно наметить и более общие черты, характерные для сословной организации в сангхах и ганах древней Индии, и выделить их особенности по сравнению с монархиями.

     Изменение формы государственной власти не влекло за собой коренных изменений сословной структуры общества, хотя и накладывало отпечаток на взаимоотношения варн и их роль в общественной и политической жизни. В монархиях основной водораздел проходил между свободными и рабами, с одной стороны, и между двумя высшими и двумя низшими варнами, между дваждырожденпыми и однорожденными — с другой; в немонархических государствах (республиках), где в основе тоже лежало классовое деление на свободных и рабов и где положение шудр резко отличалось от положения других варн, противопоставление определялось, прежде всего, принадлежностью или непринадлежностью к кшатрийству, правящим кшатрийским родам. В период VI—II вв. до н. э. в ганах и сангхах четко выявились новые черты в развитии древнеиндийского общества, что привело к возрастанию роли военного сословия, фактически сосредоточившего в своих руках всю полноту власти. Это получило отражение в буддийских сочинениях, в них традиционная брахманская схема четырехварнового деления: брахманы — кшатрии — вайшьи — шудры приобретает другой вид: кшатрии — брахманы — вайшьи — шудры.

     Изучение  сословной организации в ганах  и сангхах. представлявших уже вполне сложившиеся государства, позволяет говорить, что причины, вызывавшие деление общества на варны и последующее их закрепление, были одинаковыми и для монархических и для немонархических государств. Они лежали вне сферы политической организации и были связаны с соответствующим этапом исторического развития общества, его социально-экономическим базисом.

     К сожалению, еще не ясны причины, приведшие  к превращению социальных разрядов в замкнутую кастовую организацию, которая именно в Индии приняла свою наиболее законченную форму, несмотря на то, что черты ее прослеживаются у ряда индоевропейских народов.

     Существование варнового деления в тех ганах  и сангхах, где процесс государственности был далек от окончательного завершения, еще раз убеждает нас в том, что корни этого социального явления следует искать также в обществе того период, который предшествовал приходу индоариев в Индии⁷.