Теория разделения властей

     Неразрывно  связывая идею политической свободы  с идеей гражданской свободы  и выступая за строгое соблюдение законов, регулирующих отношения между  гражданами и государством, Монтескье усматривал, так же как и Локк, в четком разделении и взаимном сдерживании властей не только реальную гарантию прав и свобод граждан, но и их защиту от государственного произвола и беззакония.

     Отсутствие  такого разделения властей, равно как и отсутствие механизма их взаимного сдерживания, друг друга, с неизбежностью ведет, по мнению мыслителя, к сосредоточению власти в руках одного лица, государственного органа или небольшой группы людей, а также к злоупотреблению государственной властью и произволу.

     Рассматривая  истоки теории разделения властей, равно  как и процесс ее становления  и развития, в научной и учебной  юридической литературе совершенно справедливо указывается на то, что, несмотря на общность многих положений, высказанных Локком и Монтескье в отношении рассматриваемой теории, учение Монтескье о разделении властей «обладало значительной новизной по сравнению с предшествующими концепциями.

     В чем это проявлялось? Во-первых, в  том, что Монтескье соединил либеральное  понимание свободы с идеей конституционного закрепления механизма разделения властей. Свобода, доказывал просветитель, «устанавливается только законами и даже законами основными». А во-вторых, в том, что он более определенно высказался за включение в состав властей, подлежащих разграничению, судебных органов. Система государственного управления, построенная на основе принципа разграничения властей, в первую очередь законодательной и исполнительной власти, дополнялась у Монтескье принципом независимости судей.

     Рассмотренная им триада в виде законодательной, исполнительной и судебной властей со временем стала классической формулой теории конституционализма.

     Идеологически теория разделения властей была направлена против королевского абсолютизма и  служила обоснованию сложившегося в условиях предреволюционной Франции компромисса буржуазии и дворянства. Государственной формой такого компромисса во Франции, так же как и в Англии, усматривалась конституционная монархия.

     Теория  разделения властей имела и имеет  в настоящее время не только научное, академическое, но и практическое значение. Идеи разделения властей были широко представлены, например, в таких фундаментальных актах, имевших огромное для своего времени юридическое и политико-практическое значение, как Декларация прав человека и гражданина (1789), в которой акцентировалось особое внимание не только на индивидуальных правах и свободах, но и на важности для установления конституционного порядка разделения властей (ст. 16);

     Конституция Франции (1791), где закреплялось принципиально важное положение о том, что «во Франции нет власти, стоящей над законом» и что «король царствует лишь в силу закона, и лишь именем закона он может требовать повиновения» (гл. II, отдел 1, ст. 3); и др.

     Следует обратить особое внимание на то, что  в Конституции 1791 г. наряду с сохранявшейся, хотя и ограниченной законом, монархией в разделе «О государственных властях» выделялось положение о том, что «суверенитет принадлежит всей нации», что он «един, неделим, неотчуждаем и неотъемлем».

     Весьма  важным в плане разделения властей было конституционное установление, согласно которому «ни одна часть народа, никакое лицо не может себе присвоить его осуществление».

     В соответствии с этим установлением  «законодательная власть вверяется  Национальному Собранию, в состав которого входят представители, свободно избранные народом на определенный срок». Исполнительная власть «вверена королю и осуществляется под его главенством министрами и прочими ответственными органами». Судебная же власть «вверена судьям, избираемым народом на определенный срок» (разд. III, ст. 1-5).

     По  мере своего становления и развития теория разделения властей нашла  довольно широкий отклик в академических  и политических кругах не только Англии и Франции, но и ряда других стран.

     Причем  если, например, в Америке она с самого начала пользовалась большим успехом и местными учеными и политическими деятелями бралась на вооружение, то в Германии среди значительной части интеллектуальной элиты ряд ее положений подвергался сомнению.

     Так, в фундаментальной работе «Общее учение о государстве» Г. Еллинек высказывает свое явно скептическое отношение по поводу возможности в реальной жизни добиться такого положения, когда законодательная власть в лице парламента сможет фактически сдерживать исполнительную власть, находящуюся в руках монарха; когда между ними может быть достигнуто равновесие.

     Такое состояние является, по мнению ученого, «политически наименее вероятным, так  как соотношение социальных сил, составляющих основу политического  могущества, крайне редко и уж во всяком случае, только временно складывается так, чтобы было возможно полное равновесие двух постоянных политических факторов». Но именно на «такую невероятную комбинацию рассчитана теория равновесия» Монтескье и других ее сторонников, и уже поэтому реальность применения этой теории и ее действенность подлежит сомнению.

     В России среди ряда других государственных  деятелей и ученых теория разделения властей занимала особое внимание М. М. Сперанского. В своем «Введении  к уложению государственных законов» (1809) он писал в связи с попыткой использования этой теории для «преобразования» самодержавия и стремлением поставить ее в рамки закона, что «нельзя основать правление на законе, если одна державная власть будет и составлять закон и исполнять его». Необходимо ее разделение. Необходимо, чтобы одни «установления» действовали в процессе составления закона, а другие — при их исполнении.

     Из  троякого порядка государственных  сил, продолжал автор, возникает  «троякий порядок сил установлений». Одно из них «должно действовать в образовании закона, другое — в исполнении, третье — в части судной. Разум всех сил установлений может быть различен».

     М. М. Сперанский предлагал «два различных  устройства» самодержавной власти на основе закона и принципа разделения властей.

     Первый  вариант такого устройства состоит  в том, чтобы «облечь правление  самодержавное» всеми «внешними  формами закона, оставив в существе его ту же силу и тоже пространство самодержавия».

     Главные черты и особенности такого устройства сводятся, по мнению автора, к тому, чтобы: 1) «установить сословие, которое бы представляло силу законодательную, свободную», которая на самом деле была бы «под влиянием и в совершенной зависимости от власти самодержавной»; 2) силу исполнительную «так учредить, чтобы она по выражению закона состояла в ответственности, но по разуму его была бы совершенно независима»; 3) власти судной «дать все преимущества видимой свободы, но связать ее на самом деле такими учреждениями, чтобы она в существе своем всегда состояла во власти самодержавной».

     Данный  вариант самодержавного устройства, делал вывод Сперанский, будет  лишь казаться «во мнении народном»  действующим. Но на самом деле он никогда  не будет таковым.

     Суть  второго варианта такого устройства сводится к тому, чтобы не только «внешними формами покрыть самодержавие», но и ограничить его «внутреннею и внешнею, существенною силою установлений». Нужно учредить державную власть на законе не словами, но самим делом»1.

     Если, писал автор, предпочтение будет  отдано этому варианту, тогда все «установления» должны быть «расположены на иных правилах».

     А именно: 1) законодательное сословие должно быть так устроено,

     чтобы оно не могло совершать своих  положений без державной власти, но чтобы мнения его были свободны и выражали бы собою мнение народное»; 2) сословие судебное должно быть так образовано, «чтобы в бытии своем оно зависело от свободного выбора, и один только надзор форм судебных и охранение общей безопасности принадлежали правительству»; 3) власть исполнительная «должна быть вся исключительно вверена правительству». А чтобы эта власть «распоряжениями своими под видом исполнения законов» не могла бы «ни обезобразить», «ни совсем уничтожить» их, то она должна быть поставлена под «ответственность власти законодательной».

     Сравнивая два эти возможных варианта преобразования самодержавия с помощью теории разделения властей, Сперанский делал окончательный вывод в пользу второго как более совершенного и более действенного варианта.

     Если  первая из сравниваемых между собой  потенциальных систем, анализировал он, «имеет только вид закона», то другая есть «самое существо его». Если первая недолговечна и «издалека сама готовит себе прекращение», то другая при благоприятных обстоятельствах «может утвердиться, долгое время без важных перемен постепенно следовать за гражданским усовершенствованием». Наконец, если первая может быть «оправданна в народе своевольном, непостоянном, преклонном ко всем новым умствованиям и особливо тогда, когда народ сей выходит из анархии с превратными привычками», то вторая «одна может быть свойственна народу, который имеет более доброго смысла, нежели пытливости, более простого и твердого разума, нежели воображения, коего характер трудно обольстить, нелегко убедить простою истиною».

     Говоря  о внимании к теорий разделения властей в России в других странах, следует отметить, что при этом не только широко использовалась ее традиционная модель — триада, состоящая из законодательной, исполнительной и судебной властей, но и предлагались другие ее варианты.

     Так, М. М. Сперанский предлагал, помимо традиционного разделения властей, использовать их классификацию на физическую и материальную власти. Известный французский юрист конца XIX — начала XX в. М. Ориу в своей фундаментальной работе «Основы публичного права» выделял и анализировал с точки зрения взаимосвязи и взаимного «равновесия» властей политическую и экономическую, военную и гражданскую, гражданскую и религиозную власти и др.

     По  справедливому замечанию автора, «одним из преимуществ теории равновесия является то, что она придает смысл и значение многочисленным разделениям, которые видны даже при самом поверхностном наблюдении над государственным режимом». Последний же всегда является «режимом разделений». В равновесии он находится лишь благодаря тому, что «разделяет окружающие его силы, противопоставляя их друг другу и восполняя одну за счет другой».

     М. Ориу не без оснований считал возможным  использование теории или принципа разделения и сдерживания (равновесия) властей не только для анализа  властных взаимоотношений, возникающих в государственной сфере, но и в различных общественных сферах. «В сущности гражданское общество, — замечал он, — покоится на основном разделении между политической властью и экономическим могуществом».

     Аналогичные подходы к анализу разделения властей и расширительной трактовке этой теории в последующем использовались и многими другими авторами.

     ГЛАВА 2. ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА РАЗДЕЛЕНИЯ ВЛАСТЕЙ В СТРАНАХ ЗАПАДА.

     Теория  разделения властей занимает значительное место в современной юридической  и социально-политической литературе Запада. Уяснению и разъяснению основных положений данной концепции посвящена научная, популярная и учебная литература. Практически нет таких учебников и учебных пособий, например, по конституционному праву, в которых не содержались бы главы или разделы, касающиеся рассматриваемой теории.

     Как ни парадоксально это звучит по истечении  нескольких столетий с момента появления  теории разделения властей, но вопрос и поныне некоторыми ее исследователями  ставится именно так: а существует ли такая теория вообще, в цельном виде? Если существует, то, что она собой представляет? Что в этой теории общего и особенного, универсального и национального?

     В западных академических кругах нет  единого ответа на данные вопросы. Спектр мнений весьма широк и разнообразен. Наряду с признанием факта существования общей теории разделения властей — этой «никогда нескончаемой и вечно приводящей к неразберихе саге о разделении властей» — в научной литературе бытует мнение, что существует не общая теория, а лишь принцип разделения властей. В своем практическом воплощении он направлен, по мнению американского исследователя Б. Зигана, на то, чтобы разрешить внутренне противоречивую проблему, связанную с созданием такой государственно-правовой системы, которая, «с одной стороны, была бы достаточно властной, чтобы полностью выполнять свое предназначение, а с другой — не такой всесильной, чтобы подавлять общество и отдельных людей. Ведь хорошо известно, что неограниченная власть, независимо от того, в руках какого органа она сосредоточивается — короля или парламента, всегда содержит в себе риск быть постепенно трансформированной в неограниченную тиранию».

     Аналогичного  взгляда на разделение властей скорее как на конституционный принцип, чем на общую теорию, придерживаются и другие авторы. Довольно устоявшимся при этом представлением о разделении властей является мнение, во-первых, о том, что разделение властей — это не статика, а динамика, процесс. А во-вторых, что это не общая теория, а принцип, связанный с постоянным «перераспределением и с изменением баланса власти между ее различными ветвями».