Геополитическое будущее России

   Перед Россией и ЕС стоят общие вызовы: утеря технологического лидерства, незаконная миграция, терроризм, организованная преступность, киберпреступность, изменение климата, конфликт цивилизаций. При этом их стратегии на международной арене остаются в значительной степени конкурирующими. Конкуренция носит почти исключительно субъективный характер. Объективно Россия и ЕС не являются соперниками. Они производят разные общественные блага и должны скорее дополнять друг друга, нежели конкурировать (Приложение 2). Более того, в современных условиях только объединение возможностей способно доказать другим полюсам и центрам силы обоснованность претензий России и Евросоюза на ведущее место в мире.

   Главная проблема отношений – накопившиеся за века и, особенно, за годы холодной войны  недоверие, а также сформировавшееся за два последних десятилетия расхождение ожиданий. Со стороны России присутствует иллюзия того, что в сообщество стран Запада можно войти без серьезных внутренних изменений. Со стороны Евросоюза сохраняется надежда на то, что Россия сможет развиваться, воспринимая западные нормы на правах подчиненного младшего партнера. Результатом стало серьезное взаимное разочарование.

    Россия  и ЕС выступают последовательными  сторонниками повышения общественного (государственного) контроля над финансовыми  и, частично, другими рынками.

 Сравнительная близость административных культур и традиций делает выработку общего российско-европейского подхода более реализуемой задачей, нежели формирование ими совместной повестки с другими мировыми игроками. Кроме того, Россия и ЕС придерживаются совместимых взглядов на то, что нужно делать для решения климатической проблемы и вопросов окружающей среды в целом.

     Однако во всех этих сферах  Россия и Европейский союз  пока не могут предложить миру  солидарную и ответственную повестку  дня. Результатом становится падение их международного авторитета и вымывание из глобальной политико-экономической среды ценностей, разделяемых «большой Европой», в первую очередь – правовых основ регулирования международной жизни.

  В  области международной безопасности  многосторонние институты и политико-правовые механизмы, существующие в Европе, не способны (и история доказала это в 1999 и 2008 гг.) решить главные задачи. Ни один из них не обеспечивает надежные гарантии от возникновения прямого вооруженного конфликта между государствами, не дает им инструментов эффективного взаимодействия по преодолению наиболее острых проблем глобального характера, включая отражение нетрадиционных угроз и вызовов.

   Россия  и Европейский союз переживают не лучшие времена в своем историческом развитии.

Со вступлением в силу Лиссабонского договора ЕС получил конституционные основы, а также международную правоспособность.

   Евросоюз  с опережением выходит из кризиса, выдвинул ряд передовых инициатив  в области климата, освоения альтернативных источников энергии, регионального развития. Но к числу наиболее острых проблем ЕС можно отнести аморфное политическое лидерство, неравномерное экономическое развитие и разрыв в способности вносить средства в единый бюджет – из 27 стран 18 берут из бюджета ЕС больше, нежели вносят в него. (Приложение 1) Это приводит к подспудному нарастанию и политического напряжения. Налицо многочисленные нарушения Пакта стабильности и роста, угрожающие евро, сохраняется раскол по политике в Ираке, Афганистане и в отношении Косово. Задерживается ряд основополагающих научно-технических программ.

   Принятие  большой группы стран с отличающейся политической культурой и относительно слабыми экономиками, смена политических поколений в Западной Европе и  неоднозначные институциональные  реформы привели к резкому падению эффективности механизмов интеграции, апатии Европы на международной арене.

   Несмотря  на достижения последних полутора десятилетий  и развитую сеть институционально-правовых связей двусторонние отношения России и Европейского союза переживают стагнацию. Через 16 лет после подписания Соглашения о партнерстве и сотрудничестве (1994 г.) партнерство между Россией и ЕС стало совершившимся фактом. Этого, однако, нельзя сказать о способности перейти к реальному сотрудничеству – совместной выработке политических и экономических решений и проведению их в жизнь.

   Реализация  «дорожных карт» движения к общим  пространствам застряла пока на самом  начальном этапе. Запущены многочисленные диалоги, сформированы рабочие группы, созданы переговорные площадки. Все  эти институты и практики помогают понять друг друга, установить личные контакты, поддержать атмосферу сотрудничества. Однако они, содействуя взаимному познанию, не принимают решений и не способствуют их осуществлению. В целом, стороны не выработали единого понимания того, в чем должны заключаться общие пространства, а практическая политика противоположна сути общих пространств. Общими для России и ЕС сохраняются попытки капитализировать отдельные достижения диалога за счет друг друга.

   Обсуждение  идеи Партнерства для модернизации, несмотря на позитивный потенциал, заложенный в данной концепции, показывает, скорее, расхождения в видении сторонами даже объекта данной политики. С российской стороны в качестве главной цели видится либо техническая модернизация, либо модернизация всего комплекса отношений Россия – ЕС, создание совместных механизмов развития, включая формирование кооперативных и устремленных в будущее моделей взаимодействия на постсоветском пространстве.

     Со стороны Евросоюза основным  объектом приложения усилий в рамках такого партнерства остаются, в первую очередь, российская экономика, общество и политическая система, подлежащие приведению в соответствие «евростандартам». «Партнерство для модернизации», крайне позитивное по своему замыслу, может остаться очередным пустым лозунгом, не способным развернуть тенденцию к отчуждению двух частей Европы. Главное – он не только по-разному понимается, но и не лежит в русле коренных взаимных интересов России и ЕС.

   Последний в принципе не так уж и заинтересован в российской модернизации. А Россия в новом мире во все в большей степени может получать технологии и капиталы с разных направлений. В том числе и с Востока, даже если основы этих технологий изначально создавались в американских или европейских лабораториях.

     Вместе с тем, необходимо понимать, что трансформационный потенциал  ЕС в отношении его внешних  партнеров после реального завершения  процесса расширения в значительной  степени исчерпан (возможное расширение  на одну – две балканских  страны или Исландию ситуацию не меняют). Поскольку Европейский союз не может предложить России перспективу полноценного членства, его способность оказывать комплексное влияние на российское развитие ограниченна, а по мере снижения веса ЕС в международной экономике и политике продолжает уменьшаться.

   Конечно, накопленная за прошедшие годы институциональная  и правовая база отношений России и Европейского союза позволила  получить неоценимый опыт согласования интересов, внесла свой вклад в движение сторон по пути выработки понимания целей, задач и предпочтений в рамках сотрудничества.

   Но  пока совместные институты, механизмы  и практики России и ЕС воспроизводят  скорее устойчивую инерцию взаимоотношений. Вот уже 15 лет ни один из существующих совместных форматов административного  взаимодействия Россия – Евросоюз не производит конкретных позитивных результатов.

   Брюссель  как потенциальный выразитель общеевропейского подхода вызывает отторжение российской стороны. Раздражение и даже отчаяние от неэффективности взаимодействия с Еврокомиссией приводит к тому, что Москва все чаще делает ставку на договоренности с национальными государствами. Возникает реальная угроза фрагментации отношений Россия – ЕС, их дальнейшей национализации и вытеснения ценностного элемента.

   Частичная суверенизация отношений – активизация сотрудничества между Россией и отдельными странами – членами Евросоюза – играет роль своего рода страховки. Экономическое и политическое взаимодействие России и стран – членов Европейского союза является органичной частью комплекса отношений Россия – ЕС. Это взаимодействие должно являться не альтернативой диалога Москва – Брюссель, а дополнением к нему. Но из-за неэффективности взаимодействия с Еврокомиссией все больше является такой альтернативой.

     В результате теряет не только  Евросоюз, но и общая эффективность взаимодействия. Ради достижения тактических целей Россия  объективно ослабляет ЕС. Поскольку отсутствует общая стратегическая цель соразвития. На основе оценки текущего положения дел в отношениях России и Европейского союза пока наиболее вероятным представляется стагнационный сценарий их развития.

Диалог  по линии Москва – Брюссель будет  принимать все более формальный характер на фоне активизации торгово-экономических, а в ряде областей и политических связей между Россией и индивидуальными странами-членами.

     Параллельно Россия, скорее всего,  попытается реализовать стратегию  многовекторной внешней и внешнеэкономической  политики, укрепляя связи с Китаем  и другими растущими центрами. Евросоюз, в свою очередь, будет  предпринимать лихорадочные попытки вернуть себе роль основного младшего партнера США, но вероятность достигнуть этого представляется все более призрачной.

     Стагнация совместных институтов  иформатов России и ЕС приведет  к существенным трудностям для  корпораций странпартнеров, которые окажутся в ловушке между поощрительными мерами в рамках  двусторонних отношений Россия – страны члены и ограничительными мерами со стороны Еврокомиссии. Дополнительный вклад в снижение взаимного доверия внесет и снижение качества парламентского диалога Россия – Евросоюз.

     Продолжение существующих траекторий  внутреннего развития и позиций  на международной арене в перспективе  10 лет приведет к переходу России  и Европейского союза в качество  игроков второй или третьей  лиги мировой политики и экономики.

     Однако даже такое положение  дел будет сложно стабилизировать.  Продолжающееся отставание в  экономическом развитии, а также  конкуренция со стороны США  и новых центров силы приведут  к дальнейшему «сжатию» международной  субъектности «большой Европы»,  превращению ее в объект влияния и соревнования внешних сил. У России и Европейского союза ограничены сугубо внутренние, в первую очередь интеллектуальные, но также политические и экономические стимулы к сближению и созданию устойчивых форм сотрудничества. Европа перестает быть для России единственным, а в перспективе и важнейшим партнером даже в части восприятия новых знаний и технологий. Россия не может служить для ЕС явным источником роста.

   Это сближение может быть облегчено  наличием в современной России уровня личных свобод и потребления, не имеющего прецедентов в национальной истории, формированием значительного среднего класса. Пока он в основном удовлетворен своим положением, но будет в растущей степени озабочен ограничениями своих прав со стороны коррумпированной бюрократии.

   Главным и мощнейшим стимулом к сближению  является международный контекст. Требования внешней среды настолько серьезны, что вопрос об относительной маргинализации обеих частей Европы в мире XXI века перешел уже в практическую плоскость. Эта маргинализация ведет к появлению все новых угроз и вызовов безопасности, со временем встанет вопрос об элементарном выживании.

   Ценностный  разрыв, увеличившийся за последние  годы, может быть преодолен постепенно при наличии общих политических целей. И Европейскому союзу, и России жизненно необходим новый масштабный исторический проект, выгоды от воплощения которого в жизнь будут настолько велики, что заставят стороны предпринять реальные условия для повышения собственной привлекательности и адекватности в качестве партнеров. Нужно ставить вопрос о разработке Москвой, Брюсселем, Берлином, Варшавой, Лондоном, Парижем, Римом и другими столицами долгосрочного, по сути, интеграционного проекта.

     Таким проектом может быть  создание «Союза Европы» на  основе концепции “Greater Europe”, открытого для присоединения всех европейских государств, вне зависимости от того, являются ли они членами Европейского союза. Построение такого союза покончило бы с разделением континента и положило предел продолжающемуся скрытому и открытому соперничеству, наносящему ущерб обеим сторонам. Оно позволило бы направить отношения в рациональное русло и восстановить историческую справедливость. Речь идет о периоде 10-15 лет. Но общая цель соразвития жизненно необходима уже сейчас.