Учение Платона об обществе и государстве

Важное отличие  «Законов» от «Государства» («Политии») — в трактовке вопроса о  рабах. Проектом «Государства» класс  рабов, как один из основных классов  идеального общества, не предусматривается. Полное отрицание личной собственности  для правителей и стражей исключает  возможность владения рабами. Однако и в «Государстве» кое-где говорится о праве обращения побежденных на войне в рабов.

В «Законах», в  отличие от «Государства», необходимая  для существования полиса хозяйственная  деятельность возлагается на рабов  или на иноземцев.

Несущественность  рабовладения в утопии «Государства». подчеркивается еще одним обстоятельством. Так как единственный, согласно «Государству», источник рабовладения — обращение в рабов военнопленных, то численность кадров рабов, очевидно, должна зависеть от интенсивности и частоты' войн, которые ведет государство. Но, по Платону, война — зло, которого в хорошо устроенном государстве должно избегать. «Все войны, — утверждает Платон в «Федоне», — возгораются ради приобретения имущества» [Федон, 66 С]. Только обществу, желающему жить в роскоши, становится вскоре тесно на своей земле, и оно вынуждено стремиться к насильственному захвату земли у соседей. И только для ограждения государства от агрессии людей, обуреваемых страстью к материальным приобретениям, ему приходится держать многочисленное и обученное военному делу войско.

Особенно резко  осуждается война в «Законах». Здесь  война как цель государства отвергается. Платон не только не согласен с тем, что «у всех, в течение жизни, идет беспрерывная война между всеми  государствами» [Законы, 625 Е]. Он утверждает сверх того, что устроитель совершенного государства и его законодатель должен устанавливать не законы, касающиеся мира, «ради военных действий», а, напротив, «законы, касающиеся войны, ради мира» [там же, 628 Е].

На всем проекте  Платона лежит отблеск времени»

В утопии Платона  есть ряд черт, которые, на первый взгляд, кажутся чрезвычайно современными. Это отрицание личной собственности  для класса воинов-стражей, организация  их снабжения и питания, резкая критика  отрасти к стяжанию денег, золота и вообще ценностей, критика торговли и торговых спекуляций, мысль о  необходимости нерушимого единства общества и полного единомыслия  всех его членов, мысль о необходимости  воспитания в гражданах нравственных качеств, способных привести их к -этому единству и единомыслию.

Мнимый  «коммунизм»

Некоторые буржуазные историки античного общества и общественной мысли утверждают, будто предложенный Платоном проект совершенного общества есть своеобразная античная теория, во многих чертах своих поразительно совпадающая  с учениями и тенденциями современного социализма и коммунизма. Таковы, например, взгляды Роберта фон Пёльмана. Показательным примером многочисленных параллелей между теориями античного  и современного социализма, развиваемых  Пёльманом, может быть следующая. «Как новейшая социалистическая критика процента на капитал, — пишет Пёльман, — противопоставляет так называемой теории производительности (капитала. — В. А.) теорию эксплуатации, согласно которой часть общества — капиталисты, — присваивает себе, наподобие трутней, часть стоимости продукта, единственным производителем которого является другая часть общества — рабочие, точно так же и античный социализм — по крайней мере по отношению к денежному капиталу и ссудному проценту — противопоставляет понятию производительности капитала понятие эксплуатации» [69, В. I, S. 479]. И далее Пёльман подчеркива-

Приписывание  Платону теории социализма и коммунизма, сходной не только с теорией марксизма, но хотя бы с учениями утопического социализма, совершенно ошибочно, а  в своей тенденции совершенно реакционно.

Оно ошибочно, так  как теория научного социализма и  коммунизма выводит необходимость  наступления эры социализма и  коммунизма только из точно, определенных исторических условий в развитии способа производства и обусловленных  им общественных отношений. Теория эта  указывает, что социалистический строй  и социалистическая организация  общества возникают из отношений, в  которых находятся между собой  сами работники производительного  труда. Общественная основа социализма — производящий класс высокоразвитого  промышленного общества.

Ничего подобного  нет (и, конечно, не могло быть) в платоновской теории «коммунизма». Платоновский «коммунизм»  — вовсе не коммунизм, обусловленный  отношениями производства в обществе. То, что Пёльман и его единомышленники  называют платоновским коммунизмом, есть «коммунизм» потребления, а не производства: высшие классы — правители и стражи — живут общей жизнью, сообща питаются и т. д., но ничего не производят; они только потребляют то, что производят люди другого класса — работники, в руках которых сосредоточены  орудия производства.

В. связи с  этим Платона совершенно не занимают вопросы устройства жизни и труда  производящего класса, вопросы организации  его производительной деятельности, наконец, вопросы его быта. морального состояния. Платон оставляет за «рабочими» принадлежащее им имущество и лишь обусловливает пользование этим

Первое из них  состоит в устранении из жизни  «рабочих» главного источника порчи  — богатства и бедности. Богатые  ремесленники перестают радеть о  своем деле, бедные сами не в состоянии, из-за отсутствия орудий, хорошо работать и не могут хорошо обучать работе своих учеников [см. Госуд., IV, 421 D — Е].

Второе условие  состоит в ограничении функций  «рабочего» одним-единственным видом  труда. Это тот его вид, к которому он наиболее способен по своим природным задаткам и который не определяется им самим, а указывается и предписывается ему правителями государства.

Третье условие  — совершенное повиновение. Оно  обусловлено всем строем убеждения  «рабочего» и прямо следует из основной для него доблести — «сдерживающей  меры».

К самому труду, как таковому, отношение Платона  не только безразличное, но даже пренебрежительное. Неизбежность производительного труда  для благосостояния общества в целом  не делает, в глазах Платона, этот труд привлекательным или почитаемым. На душу он действует принижающим образом. В конце концов, производительный труд — удел тех, у кого способности скудны и для кого нет лучшего выбора. В третьей книге «Государства» есть место, где Платон помещает кузнецов, ремесленников, перевозчиков на весельных судах и их начальников рядом с «худыми людьми» — пьяницами, бешеными и непристойно ведущими себя [см. Госуд., III, 396 А — В]. Всем таким людям, по Платону, не только не следует подражать, но и внимание обращать на них не следует [см. там же, 396 В].

Пренебрегая этими  важнейшими чертами утопии Платона, Пёльман доходит до абсурдного утверждения, ь будто Платон стремился распространить принципы коммунистического устроения также на производительный — низший — класс своего государства. Из того, что правители руководят 'всем в государстве и направляют

Руководство платоновских правителей ограничивается требованием, чтобы каждый работник выполнял только одну, назначенную ему свыше, отрасль  работы. Ни о каком обобщении средств производства у Платона нет ц речи. То, что Пёльман называет «коммунизмом» Платона, предполагает полное самоустранение обоих высших классов от участия в хозяйственной жизни: члены этих классов всецело заняты вопросами военной защиты государства и высшими задачами и функциями управления. В отношении низшего класса платоновского государства нельзя говорить даже о потребительском коммунизме. «Сисситии» (общие трапезы) предусматриваются лишь для высших классов. И если в «Государстве» производительным классом являются не рабы (как в «Законах»), то объясняется это лишь тем, что правители не должны иметь собственность, а вовсе не заботой Платона о том, чтобы человек не мог стать чужой собственностью. «Коммунизм» платоновской утопии — миф антиисторически мыслящего историка.

Но миф этот, кроме того, — реакционное измышление. Независимо даже от личных взглядов Пёльмана, будучи принят, миф о коммунизме Платона, несомненно, может играть только реакционную роль. Его основа —  утверждение, будто коммунизм —  не учение, отразившее современную  и наиболее прогрессивную форму  развития общества, а древнее, как  сама античность, учение, к тому же опровергнутое  жизнью еще в самой античности.

При всей крайности  утверждений Эдуарда Целлера, который  ошибочно полагал, будто в утопии Платона не видно никакой мысли  и никакой заботы Платона о  низшем классе рабочих, в целом суждения Целлера. гораздо ближе к пониманию  истинных тенденций «Государства», чем измышления Пёльмана. И недалек  от. истины был Теодор Гомперц, указавший в своем большом труде, что отношение платоновского класса «рабочих» к классу правителей похоже на отношение рабов к господам.* И действительно, тень античного