Проблема национальной идеи в современной российской философии

Кто же поднимется против губительного поветрия, кто ввяжется в отважное противоборство с духом века? Это — задача для гражданской инициативы интеллектуального сообщества и для церкви, на чью новую “идейную проповедь” так рассчитывал Бердяев. В отражении новейшего нашествия, в борьбе со смутой в умах и чувствах новые Минины и Пожарские будут — пока еще! — в единстве с народом, со среднестатистическим россиянином, изнывающим последние полтора десятка лет под диктатурой леволиберального пресса, среди плодов его морального “освобождения”. Однако народ, будучи опорой для такой инициативы, не может быть в этом случае активным субъектом деятельности.

Меж тем есть неотложная задача, сподручная всем живущим  на российской земле. Это — сама земля, взывающая к нам. Огромная данная нам территория, превращенная в израненного калеку и мусорную свалку. Привести ее в порядок —  вот первый шаг к возрождению  и спасению России. (А то, может  случиться, что как Бог дал  нам эту землю, так и возьмет  ее назад.) Такая идея найдет отзвук в русской душе, в которой еще  теплится имперское чувство (несколько  подпорченное советскими амбициями); в  которой еще сохранилась любовь к своим просторам. Однако дело это, чтобы стать таковым, должно быть объявлено национально-государственной  программой с целенаправленной пропагандой, законодательной поддержкой и вложением  средств.

Но чтобы на местах по всей России население подхватило призыв власти, оно должно обрести  веру в основательность ее намерений, которые до сих пор оставались только декларациями о них, а это  требует перестройки всего управленческого  механизма.

Как видим, русская  национальная идея сохранила себя.

Вот впечатление  художественной души, недавнего гостя  с Запада, режиссера и актера Робера Осейна, ощутившего в России “нерастворимый кристалл призвания”: “В России есть нечто необъяснимое, заставляющее восхищаться  и плакать, это — вечная страна, проникнутая инстинктивной, прирожденной миссией”².

Глава вторая.

3. Проблема формирования национального самосознания.

Сегодня Россия находится на перепутье культурно-исторического  развития. Невольно всплывает в памяти образ былинного героя, мучительно взвешивающего все «за» и «против» перед камнем, на котором предсказываются  перспективы выбора того или иного  пути. Осознание и принятие той  или иной формы проявления национального  самосознания, выражением которой станет национальная идея (в данном случае – «Русская идея») во многом зависит  от того, насколько объективно можно оценить духовный опыт предыдущих поколений. Во многом можно согласится с утверждением Н.С. Трубецкого: «Долг всякого нероманогерманского народа состоит в том, чтобы, во-первых, преодолеть всякий собственный эгоцентризм, а во-вторых, оградить себя от обмана «общечеловеческой цивилизации», от стремления во что бы то ни стало быть «настоящим европейцем». Этот долг можно формулировать двумя афоризмами: «познай самого себя» и «будь самим собой»¹. При этом особое внимание хочется уделить именно познавательному аспекту.

Несмотря на тот очевидный факт, что в отношении  исторического и философского рассмотрения национального самосознания мнения исследователей достаточно противоречивы, в определениях феномена национального  самосознания, которые встречаются  в современной литературе, практически  нет разночтений, как правило, они  дополняют друг друга. Например, для  К.Н. Хабибуллина и Н.Г.Скворцова  национальное самосознание представляется как «совокупность черт индивида, группы, этнической общности, образовавшихся в процессе общения и восприятия своего отличия и сходства при  соотнесении с другими социально-этническими  общностями»². Весьма полное определение русскому национальному самосознанию, дает К.В. Баринова. По ее мнению, русское национальное самосознание представляет собой «сущностную системную характеристику русской нации, определяющую ее целостность как субъекта историко-цивилизационного процесса и представляющую собой совокупность идей, теорий и доктрин, выражающих содержание, уровень и особенности понимания и чувственно-эмоционального переживания русской нацией самой себя, и прежде всего смысла своего существования и своих национально-государственных, социально-экономических, идеологических и религиозных (православных) идеалов, ценностей, целей и интересов, представлений о своей истории, современном состоянии и перспективах своего развития, а также о месте среди других народов и характере взаимоотношений с ними»³.

Таким образом, феномен национального самосознания можно определить как осознание индивидом себя как части определенной этнической общности, обладающей своеобразными чертами, понимание отличия и сходства этих черт при соотнесении с национальными особенностями представителей иных этнических сообщностей.

Что касается философских  воззрений на обозначенную проблему, то, по мнению Н.А. Бердяева «…русское  самосознание начинается с того лишь времени, когда Иван Киреевский и  Алексей Хомяков с дерзновением поставили вопрос о том, что такое  Россия, в чем ее сущность, ее призвание  и место в мире»³.

С точки зрения представителей религиозного пути познания (в данном случае, Русской Православной Церкви) народ осознает свое единство после того, как начинает исповедовать веру в Единого Бога, веру, которая  стала объединять все удельные княжества  в единое государство. Что касается «периодизации» развития русского самосознания, то это взлеты и падения самой  Церкви, религиозного сознания русского народа.

Однако, возникновение национального самосознания русского и других славянских народов относится к гораздо более раннему периоду (о чём свидетельствуют источники, относящиеся к мифологическому и эзотерическому путям познания) и в своём становлении и развитии прошло несколько основных этапов.  

В данном случае довольно четко просматриваются  черты русского архетипа «всесветности» (Дохристианская Русь), проявившемся в идее соборности (Христианство, идеи славянофильства) и выразившегося теперь в идее коммунистического единства (Советское общество). Однако национальный компонент уже на социалистическом этапе совершенно размыт, поскольку СССР – это государство многонациональное, объединенное идеологическими принципами, которые, впрочем, оказались, говоря словами А.Ф. Лосева, составляющими «относительной мифологии», характерной особенностью которой является ее «короткодействие».

…Массификация общества проявилась в полном объеме в кризисе 1991 года, когда смысл  был утрачен и народ искал  своего пастыря. Люди собирались в толпы  в поисках новой идентичности…

Тогда возникла система новых социальных связей, новый психологический тип человека, восстановившего для себя картину  мира, отличную от той, что рухнула  в результате социального катаклизма. Идея свободы слова, которую пестовали  в первые годы после путча –  задохнулась, а новой идеи так  и не нашлось. В поисках Бога, без  которого человек погибает духовно, многие нашли себе богов, с которыми просто легче идти по жизни, которые, как это не парадоксально звучит, соответствуют тем или иным потребностям, внутреннему настроению.

Поиск Русской  идеи как путеводителя национального  самосознания стал наиболее актуальным, чем когда бы то ни было:

• после падения «железного занавеса», вызвавшего небывалый спрос на «запретный плод», экспортируемый в Россию для наголодавшегося народа, который теперь не знает, как и что ему противопоставить;
• после признания суверенитета бывших союзных республик, обвиняющих Россию во всех смертных грехах. В связи с этим в душах русских, всегда толерантных к соседям (как в бытовом, так и в межнациональном смысле) все чаще возникает чувство возмущения: «Наших бьют!»

Народ жаждет познать  себя и познает, как может. Как  отмечал Н.С. Трубецкой, «народ осознал  самого себя, если его духовная природа, его индивидуальный характер находят  себе наиболее полное и яркое выражение  в его самобытной национальной культуре и если эта культура вполне гармонична, то есть отдельные ее части не противоречат друг другу. Создание такой культуры и является истинной целью всякого  народа, точно так же, как целью  отдельного человека, принадлежащего к данному народу, является достижение такого образа жизни, в котором полно, ярко и гармонично воплощалась бы его самобытная духовная природа. Обе  эти задачи, задача народа и задача каждого отдельного индивидуума, входящего  в состав народа, теснейшим образом  связаны друг с другом, взаимно  дополняют и обусловливают друг друга»¹.

Сможет ли Россия возродиться, подобно птице Феникс из русской мифологии (не образ ли многострадальной России запечатлели в сказании об этой чудо-птице наши предки)? Хочется обратиться за помощью к Ф.М. Достоевскому, чье авторитетное мнение развеет все сомнения на этот счет: «Чтоб судить о нравственной силе народа и о том, к чему он способен в будущем, надо брать в соображение не ту степень безобразия, до которого он временно и даже хотя и в большинстве своем может унизиться, а надо брать в соображение лишь ту высоту духа, на которую может подняться, когда тому придет срок. Ибо безобразие есть несчастье временное, всегда почти зависящее от обстоятельств, предшествующих и преходящих, от рабства, от векового гнева, от загрубелости, а дар великодушия есть дар вечный, стихийный дар, родившийся вместе с народом, и тем более чтимый, если и в продолжение веков рабства, тяготы и нищеты он все-таки уцелеет, неповрежденный, в сердце этого народа»².

4. Русский национализм.

Тяжело, со старческим скрипом, но неотвратимо уходят в  прошлое те времена, когда такое  здоровое и доброе понятие как  Национализм в силу целого ряда причин очернялось и наделялось всевозможными  негативными, пугающими и отталкивающими признаками.  
Такая ситуация вокруг этого слова возникла в силу определённо складывающейся исторической ситуации, доминирующих идеологических предвзятостей и противостояний. Лживые идеологические трафареты, предпочтения и штампы раз и надолго ставшие привычными, само собой разумеющимися и не подверженными элементарному осмыслению, заменили собой объективность и истину. Пережитки старой идеологии, как отражение старого строя, на протяжении длительного времени живут в сознании людей и изживаются нелегко.

  
Путаница понятий и ложные определения, рождаемые пропагандистскими выкрутасами, стали до того изощрёнными, что сегодня у нас традиционно «левые» почему-то определяются как «правые» (и наоборот), «коммунизм» ставят на одну доску с «фашизмом», «фашизм» – с «национал-социализмом», «национализм» с «шовинизмом» и «ксенофобией» и т.д.

  
Прошло ещё совсем немного времени с тех пор, когда только употребление вслух таких слов и словосочетаний, как «Русский», «национальный», «Великая Россия», «национальные интересы», «Слава России!» и т.п., автоматически влекло в адрес произносящего такие слова и словосочетания и в адрес поднимающего такие темы предъявления «обвинений» в «фашизме», «черносотенстве», «антисемитизме», «великодержавном шовинизме».

  
Сейчас вышеприведённые слова и словосочетания и такие темы твёрдо вошли в ежедневный обиход – и в массовое сознание, и в язык СМИ, и в лексикон большинства официальных лиц. И звучат они как само собой разумеющееся. Для того чтобы такое произошло, понадобилось более десяти лет нашей агитационно-пропагандистской работы в определённых условиях, что постепенно влияет на общественные настроения, с которыми волей-неволей приходится считаться и власть предержащим. Приходится – конечно, неискренне, придерживаясь определённой конъюнктуры и преследуя свои корыстные интересы.

 
Нынешней власти, чтобы удовлетворять  свои сугубо шкурные, личные интересы, – контролировать прибыль, получаемую в результате ограбления природных  ресурсов, приходится идти на использование "национальной" риторики не из "идейных" соображений, а исключительно из понимания, что только национальная идея способна ещё хоть как-то обеспечить единство разваливающегося государства, что является для неё главным  условием удержать этот контроль.

  
При этом, мы не опасаемся каких-то «перехватов лозунгов» и «профанации идей». Национализм обязывает к искренности – пустое декларирование отдельных лозунгов и слов из его лексикона сразу заметно и ни к чему не приведёт. Более того, тот, кто фамильярен по отношению к нему, рано или поздно терпит удары высших сил. Происходит ли процесс трансформации нынешней власти в национальную, являются ли они Националистами? Конечно, нет. Напротив того, они враждебно настроены в отношении Национализма. Поэтому вся их около националистическая риторика будет недолгой, если им только волей-неволей не придётся предпринимать действия в её духе. Тем более ими затрагиваются темы, поднимаемые Национализмом, но не сам Национализм как таковой.

 
Сегодняшний официальный негатив  к Национализму и Его Идеологии  объясняется политической конъюнктурой и смутным представлением, путаницей  понятий, привычными предубеждениями.

 
Со стороной, которая знает суть предмета, но умышленно и намеренно  клевещет на него и предпринимает  в отношении его враждебные действия, никаких словесных дискуссий  не будет. Но она в подавляющем  меньшинстве. Остальным стоит объяснить.  
На мой взгляд, объяснению, что же есть Национализм, во многом поможет разбор и устранение штампов и предубеждений. Это ни в коем случае не оправдания.  
В чём обычно пытаются «обвинить» Национализм и в чём обычно усматривают его отрицательные черты? Перечислим основные «обвинения» (а их немного).  
1) Пропаганда национальной исключительности и национального превосходства, возвышение своей нации над другими и унижение их;  
2) ксенофобия и национальная нетерпимость (имеющие выражения, в частности, в таком явлении как «антисемитизм»);  
3) агрессивность, насилие, милитаризм, тоталитаризм.  
Разберём по пунктам, являются ли вышеперечисленные признаки характерными для Национализма, т.е. неотъемлемыми и исключительно ему присущими. В противном случае, «чему противоречит признак вещи, то противоречит и самой вещи.»  
Применительно к Национализму пошли эпитеты «радикальный», «респектабельный», «крайний», «цивилизованный», «маргинальный», «мягкий», «дикий», «левый», «этнический», «правый»... Нет, Национализм он и есть Национализм! Не бывает национализмов «левых», «мягких», «крайних», «красных» и т.д. Любые определения Национализма с подобными эпитетами – это уже не Национализм, а что-то другое.