Понятие философии архитектуры

     Многие "средневековые мыслители Европы рассматривали ряд концепций  пространства, пытаясь согласовать  аристотелевское представление  о пространстве как месте и  концепцию пространства-пустоты  Демокрита". Такую же тенденцию можно проследить в арабо-язычной философии исследуемого периода. По существу арабо-язычные учения остаются на уровне аристотелевского понимания пространства как места, последнее же рассматривается как поверхность. Так Аль-Кинди пишет: "Место представляет собой не тело, а поверхность вне тела, которая объемлется местом. Если простая  материя имеет длину, ширину, глубину, то она называется телом, если же предположить материю имеющей длину и ширину без глубины, то в этом случае она будет называться поверхностью. Место же принадлежит не к той материи, которая имеет длину, ширину и глубину, а к той, которая имеет длину, ширину без глубины".

     Возрождение создало предпосылки для развития научной картины мира. Однако, несмотря ни на что, Новое время характеризуется  двумя типами концепций, которые, как  и в античности, имеют названия реляционной и субстанциальной. "Доминирующее положение занимала субстанциальная концепция. Это  объясняется в первую очередь  тем, что она отвечала духу механики. Объектом механики является движение материальной точки. Это движение представляет собой такое перемещение тела, которое происходит в пространстве и во времени, то есть пространстве и времени, существующих сами по себе, независимо от Божественных правил". Определения категории пространства, выдвигаемые философами Нового времени, все же претендуют на статус  теоретической рефлексии на научные открытия. Так, исходя из такого мировоззрения, пишет Томас Гоббс: "Никто не считает пространство чем-то фактически заполненным, но каждый считает его лишь чем-то, что может быть заполнено", или "То же самое пространство заключает в  себя то одно, то другое тело". Такой же концепции придерживается и Джон Локк. С его точки зрения, покидаемое телом пространство "дает нам идею чистого пространства без плотности, в  которое другое тело может войти без всякого сопротивления". Таким образом, становится понятным, что главный аргумент субстанциалистов заключается в том, что движение доказывает существование отличного от движущегося тела пространства. Противоположный же взгляд Нового времени на проблему пространства представляют реляционисты, рассматривающие исследуемую автором категорию как протяженность тел и отрицающие идею пустого пространства, то есть, по существу, отождествляющие пространство и материю. Одним из первых этот подход развил Рене Декарт: "Все пространства, которые обычно считаются пустыми и в которых не чувствуется ничего, кроме воздуха, на самом деле так же наполнены, при том той же самой материей, как и те пространства, где мы чувствуем другие тела". Находим у Декарта и еще не менее любопытную цитату: "Я рассматриваю протяженность и свойство занимать пространство не как акциденцию, а как истинную форму и сущность". Подобные мысли может лицезреть и у Лейбница: "считаю пространство, как и время, чем-то относительным: пространство  - порядком существований, а время – порядком последовательностей. Ибо пространство, с точки зрения возможности, означает порядок одновременных вещей, поскольку они существуют совместно, не касаясь специфического способа бытия". Лейбниц отмечал, что абсолютность пространства противоречит положению, согласно которому "пространство – свойство вещей".

     Не  одобрял идею абсолютного пространства, считая ее самой слабой стороной теории Ньютона, и Толанд. Он пытается доказать, что пространство – "лишь отвлеченное понятие... или отношение одной вещи к другим, находящимся от нее на некотором расстоянии безотносительно к тому, что лежит между ними, причем они все существуют одновременно". В реляционной концепции пространство становится свойством тел. Но само образуется телами. Для философов-реляционистов нет пустого пространства. Пространство отождествлено с материей, и оно непрерывно.

     Философские взгляды на понятие пространства в Новое время не совпадают  с естественнонаучными. Они универсальнее и представляют собой анализ существующих естественнонаучных концепций с помощью таких категорий, как "движение", "покой", "непрерывное", "абсолютное" и "относительное". Мыслители анализируют все возможные естественно-научные варианты, модели пространства, исходя из некоторых общих принципов, почерпнутых из истории культуры и социальной практики. При том, реляционная и субстанциальная концепции пространства опирались фактически на логические аргументы. Их можно назвать "логико-онтологическими" моделями. Однако, кроме этих моделей,  философии Нового времени "развивается концепция, которую можно назвать гносеологической. К ней можно отнести английских эмпириков. В их анализе происхождения категории пространства прослеживается попытка связать, объяснить те или иные его свойства с идеей познающего субъекта. Таким образом, проблема пространства оказывается втянутой в субъектно-объектные отношения. Поскольку в качестве субъекта в Новое время берется отдельный индивид в отрыве от общества и социальной практики, то сама проблема приобретала форму: "как возникают идеи пространства в сознании индивида?".

     Так Локк отличал плотность (материю, тело) от пространства (протяженности) на том  основании, что они по-разному  даны нашей чувственности: "Идею плотности мы получаем на основании  осязания сопротивления, которое оказывают  тела. Эта идея отличается от чистого  пространства, которое не способно к сопротивлению". Философ разделяет  ньютоновскую концепцию пространства как вместилище тел, но обосновывает ее на основе чувственных данных.

     Отрицание абсолютного пространства находим  в трудах Беркли. Абсолютное пространство для него не ощущаемо, а лишь умозрительно. "Философское рассмотрение движения не подразумевает существования  абсолютного пространства, отличного  от воспринимаемого в ощущении и относящегося к телам".

     Промежуточное положение между взглядами реляционистов и субстанциалистов занимала концепция атомарности протяженности. Подобный подход к исследуемой проблеме демонстрирует Юм.

     Итак, как мы видим, эпоха Нового времени  продемонстрировала нам разделение представлений о пространстве на онтологическую и гносеологическую. Однако, даже рассматривая последнюю, мы находим в ней отголоски соотношения "бытие-пространство". В средние века, в эпоху Возрождения, в Новое время категория пространства не перестает доминировать в сфере онтологических представлений. Пространство остается основополагающим понятием размышлений о бытии, правда каждое время дает нам свою трактовку этой проблемы.

     Наиболее  полную и развернутую концепцию  пространства находим в период классической немецкой философии. Рассматривая эту  категорию, философы не только критикуют  мысли предшественников, но и выдвигают  собственные глубокие идеи на этот счет. Впервые в немецкой классике изоморфный характер пространства находит  свое осмысление и оформление в философских  работах. Понимание пространства как  искусственного конструирования среды  обитания (рассмотренное нами применительно  к средневековой мысли) становится теперь не только обыденной точкой зрения на данное понятие. Изучая рассуждения  о феномене пространства в трудах немецких классиков, мы найдем тут концепцию  не только пространства самого по себе, пространства как такового, пространства в себе, нам откроется пространство в его реалиях - пространство данное в опыте, пространство жизни.

     Материализм XVII-XVIII вв. при всей его прогрессивной  исторической роли отличался тем  недостатком, что рассматривал мир  метафизически. В конце XVIII - начале ХIX вв. передовые представители естествознания и философии уже стали в той или иной мере преодолевать метафизический способ мышления. Все более пробивала себе дорогу идея развития природы и общества. В критике метафизических воззрений и в теоретической подготовке диалектического метода значительную роль сыграли представители классической немецкой философии. Осуществляя коренной поворот философской мысли от онтологического к гносеологическому типу мышления, немецкая классика все-таки не лишает категорию пространства связи с понятием бытия.

     Характеризуя  сугубо априорный гносеологический статус пространства, Кант писал: "Никогда  нельзя представить отсутствие пространства, хотя нетрудно представить себе отсутствие предметов в нем". Перелистнув страницу "Критики чистого разума" находим и другие не менее значимые характеристики этой категории: "Пространство в существе своем едино" и "пространство представляется как бесконечно данная величина".

     Однако  при этом ясно, что невозможно вывести  из опыта само пространство и само время. То есть эти категории - суть способы восприятия чувственных  вещей. Они дают субъекту возможность  познать окружающую его действительность, то есть они делают реальным познаваемое  бытие для познающего человека. Таким  образом у Канта категория пространства, переходя в сферу гносеологии, все равно остается неразрывно связанной с онтологическими посылками. "Пространство" и "бытие" не становятся по разные стороны  философской мысли.

     Неоднородность  категории пространства нетрудно проследить в философии Гегеля. С точки  зрения философа, пространство и время  выступают в качестве внешних  форм по отношению к понятию, но они  внутренне присущи самой природе. Категории пространства и времени, поставленные Кантом на одну ступень  априорного бытия, выступают у Гегеля формами, в которых Дух являет себя вовне. Чем дальше входит дух  вовнутрь своего чисто логического  развития, чтобы в финале выразиться в адекватном виде, в форме понятия, тем больше он освобождается от времени  и пространства. Таким образом, Гегель показывает нам внешний характер пространства по отношению к понятию.

     Пространство, с его точки зрения, есть "совершено  идеальная рядоположенность, потому что оно есть вне себя бытие; оно есть просто непрерывно, потому что эта внеположенность совершенно абстрактна и не имеет в себе никакого определенного различия".

     Как уже было сказано, на категорию пространства философия немецкой классики обращает внимание, как на жизненное пространство, место бытия человека как физического тела. Благодаря немецкой классической философии, пространство принимает форму не только вещи в себе. Оно – непременное условие всякой жизненной конкретики.

Тому, что  пространство является основополагающей онтологической единицей архитектуры, не противоречит даже концепция диалектического  материализма.

     В конце 19 - начале 20 вв. произошло глубокое изменение научных представлений  о материи и, соответственно, радикальное  изменение понятия пространства. В физическую картину мира вошла  концепция поля  как формы материальной связи между частицами вещества, как особой формы материи. Относительность пространственно-временных характеристик тел была полностью подтверждена опытом. Отсюда был сделан вывод, что представления об абсолютном пространстве просто несостоятельны. Теперь пространство, как впрочем и время, являются именно общими формами координации материальных явлений, а не самостоятельно существующими (независимо от материи) началами бытия. Теория относительности исключает представление о пустых пространствах, имеющих собственные размеры.

     Традиционно философию города принято строить  через описание архитектурных стилей. Такой подход укоренился в европейской  традиции, которая подразумевает, что  движение архитектуры является не простой  сменой строительных стилей и инженерных конструкций, но «воплощением духа», отражением мировоззрения эпохи, зримой философией своего времени. Классический философский дискурс вобрал в себя множество терминов, употребляемых ранее в чисто строительных практиках.

     Философские рассуждения строятся в терминах архитектуры. Получается, что,с одной стороны, архитектура и есть философия города. С другой, термины архитектуры в качестве метафор составляют каркас классического философского дискурса. Архитектура, будучи материальной конструкцией в сфере градостроения, выступает в качестве имматериальной метафоры в сфере философии, являясь медиатором между ними.

     Европа  создала геометрический город борьбы со временем. Идея архитектуры была очевидно связана с триумфом эвклидовой геометрии и физики твердого тела. Архитектура утверждает классическую рациональность, воспроизводит и запечатлевает ее в камне. Она хочет стабилизировать Вселенную в канонических геометрических формах. Таким образом, архитектура обеспечивает философию терминологией: «обосновать», «сконструировать», «опираться на»… Мысль развивается подобно зданию и, если это необходимо, утверждает себя, уничтожая целые города или, как минимум, их старейшие здания, или основывает новый город, как это предполагает Декарт в рассуждении о методе.

     Репрезентируя себя как произведение искусства  архитектуры, метафизика подчиняется  своему собственному анализу искусства. Архитектура должна быть допущена в  построения метафизики, чтобы возвести мост над разрывом внутри метафизики. Если принять, что архитектура вступает здесь в игру из притязаний на «чертеж» и «проект», то «след», «сигнатура»  божественного архитектора лежит  в этой перспективе. Согласно Канту, прекрасное искусство делает возможным  придание жизни мертвому телу вещей, эта сигнатура сообщает ему свой авторитет. Прекрасное искусство подражает  оригинальной продукции божественного  творца, его способностям создавать  оригинал: искусство презентирует этот божественный проект, а не свой продукт, который является всего лишь результатом претворения божественного проекта. Прекрасное искусство должно быть одновременно запланированным и не запланированным, умышленным и эфемерным.

     Архитектура играет замечательную стратегическую роль. Она может блуждать между  философией и искусством. Она замешана в самом способе перевода. Метафора циркулирует между обеими системами, внутри обеих она, усложняя себя, развертывается в себе самой. Двусмысленная экономия поддерживается описанием архитектуры, которое позволяет представить  искусство как подраздел философии, однако философия описывается как  архитектура, то есть в понятиях последней, что подчиняет ее архитектуре. Однако, архитектура подчиняет себе философию и искусство только тогда, когда она используется как метафора, и, тем самым, поддерживает четкое различие между материальным и нематериальным пространством.