Научно-техническая революция

  Ниже  приводятся три лотереи. 1) Упорядочите  эти три лотереи по степени  предпочтения (т. е. поставьте цифру 1 слева от той лотереи, которая представляется Вам самой привлекательной, 2 - следующей по степени привлекательности, 3 - наименее привлекательной:

  ___А: $100 с вероятностью 0. 8 (80%) -$10 (т. е.  потеря $10) с вероятностью 0. 2 (20%)

  ___В: $150 с вероятностью 0. 33 $75 с вероятностью 0. 34 0 с вероятностью 0. 33

  ___С: $200 с вероятностью 0. 2 $150 с вероятностью 0. 2 $100 с вероятностью 0. 2 $50 с вероятностью 0. 2 0 с вероятностью 0. 2

  2) Проранжируйте эти три лотереи  по степени риска, т. е. напишите  в таблице после цифры 1 ту из них, которая Вам кажется самой рискованной, после цифры 2 - следующую по степени риска, после 3 - наименее рисковую:

  1 -_________

  2-__________

  3-__________

  стр 96

  Первый  начальный, второй центральный моменты  и стандартное отклонение лотерей равны Е=78, V=1936, (=44; Е=75, V=3712, 5, (=60. 93; Е=100, V=5000, (=70. 71, соответственно. Таким образом, рисковость лотерей в терминах дисперсии возрастает от А к С, а лотерея В представляет собой еще и «ухудшенный» (с уменьшенным ожидаемым выигрышем) разброс с постоянной средней лотереи А. Стандартная теория предполагает, что индивиды «любят ожидаемый выигрыш и «не любят» риск, т. е. предпочтения должны сходиться к лотерее В с разной степенью, которая зависит от формы функции полезности. Однако большинство индивидов (63%) наиболее предпочтительной назвали лотерею С (лотереи А и B выбрало 24. 5% и 12. 5%, соответственно). Это можно было бы объяснить тем, что индивиды неожиданно оказались любителями риска (risk-seekers) - однако ответы на второй вопрос (ранжирование лотерей по степени риска) не дают оснований для такой интерпретации. Подавляющее большинство из тех, кто выбрал лотерею С (48% от всего числа индивидов) сочли ее наименее рисковой, тогда как 57% от общего числа сочли самой рисковой лотерею А, причем самой рисковой и самой худшей назвало ее 30% индивидов. Примечательно, что и при перестановке вопросов местами (в другом варианте 54 человека должны были сначала упорядочить лотереи по степени предпочтения, а затем - по степени риска) ответы оказались практически такими же.

  Таким образом, выходит, что индивиды демонстрировали  стремление к риску, сами того не подозревая. Разумеется, подобные ответы были «спровоцированными» - в частности, естественно предположить, что существенную роль играет наличие отрицательного выигрыша (потери) в лотерее А и максимальные выигрыши в лотерее С11. Однако в данном случае все это не снимает основной семантической дилеммы: либо индивиды «неадекватно» воспринимают понятие «риск»; либо у принятого в теории определения «рисковости» нет безусловного эмпирического эквивалента.

  Практическое  следствие такого рода предпочтений индивидов может быть проиллюстрировано  на примере другого, «естественного»  эксперимента - поведения вкладчиков многочисленных сберегательных компаний типа «МММ», «Тибет», «Светлана» и др. Примем в качестве рабочей гипотезы ту предпосылку, что у значительного числа агентов российской экономики смещено восприятие рисковых и нерисковых перспектив (риск ассоциируется с возможной потерей, а не с большим разбросом возможных исходов). И если дисперсию исходов в принципе можно оценить с достаточной степенью точности (вклад в Сбербанке, во всяком случае, более надежен, чем вклад в банке «Чара»), то предсказать точную дату наступления «потери» (банкротства сберегательной фирмы) человеку со стороны крайне сложно. Это обстоятельство диктует специфические стратегии поведения со стороны инвесторов (как частных вкладчиков, так и фирм). Представляется, что многие из них существенно склонны действовать по принципу «урвать и убежать»: вступая в сделку, они знают, что партнер мажет нарушить обязательства и скрыться с их средствами, но надеются, что это произойдет после того, как они получат от фирм то, что причитается персонально им.

  Для примера предположим, что финансовое положение сберегательной компании достаточно устойчиво, и из двух возможных стратегий - продолжать работу и выплачивать обещанные проценты, либо бежать со всеми активами фирмы, - первая является слабо доминирующей. Идентичные инвесторы, осознавая рисковость любых вкладов, могут либо забрать деньги, либо продолжать держать их на счету, рассчитывая на процентный доход. Подобный расклад может быть представлен как игровая ситуация, где в клеточках таблицы представлены полезности агентов (инвестора и фирмы):

  инвестор\фирма 

  работать  дальше

  скрыться  с деньгами

  держать вклад 

  +5, +8

  -8, +5

  забрать вклад 

  -2, +5,

  +3, +3

  В этом случае (с благополучной фирмой) равновесным по Нэшу решением будет  пара стратегий (держать, работать). Заметим  однако, что это решение достижимо лишь при том условии, что инвесторы достаточно толерантно относятся к риску (в стандартном понимании термина), т. е. готовы скорее держать вклад (+5), нежели забрать его (-2) - например, ожидая высоких процентных доходов.

  Неприятие риска со стороны вкладчиков изменит картину: если инвесторы невысоко оценивают надежность компании и это сильно ухудшает привлекательность фирмы, то вклад лучше забрать:

  стр 97

  инвестор\фирма 

  работать  дальше

  скрыться  с деньгами

  держать вклад 

  -2, +8

  -8, +5

  забрать вклад 

  +3, +3

  +3, +3

  Тогда к слабо доминирующей стратегии  фирмы «работать» добавится доминирующая стратегия инвестора «забрать», и фирма лишится заемных средств. Ввиду ограниченности как собственных  средств, так и кредитных возможностей фирмы ее дальнейшая работа будет весьма затруднена 12.

  Пусть теперь и перспективы фирмы будут  не столь удачны и/или она ведет  весьма рискованную игру (как это  делали «Тибет» и МММ), так что  полезность стратегии «скрыться» может  быть выше полезности стратегии «работать». Пусть, кроме того, инвесторы воспринимают как «риск» лишь возможность потери (-8), но не саму по себе неустойчивость положения фирмы (+5). Тогда в соответствии с нашей предпосылкой они могут надеются успеть получить свое, и не забирать свои вклады. Игра в стандартной форме может выглядеть так:

  инвестор\фирма 

  работать  дальше

  скрыться  с деньгами \

  держать вклад 

  +5, +5

  -8, +8

  забрать вклад 

  -2, +5

  +3, +3 1

  В этом случае доминирующих стратегий  нет, и единственное равновесие по Нэшу возможно при смешанной стратегии. Именно это и происходит в реальности, когда инвесторы приносят деньги в фирму, зная что она ненадежна, но все равно рискуют, быть может, сами того не осознавая. Поскольку игра продолжается конечное число периодов, а ставка инвестора каждый раз равна всему вкладу, - вкладчик по сути своей обречен на проигрыш. Заметим, что если бы инвесторы отдавали себе отчет в истинной степени риска, то были бы менее склонны надеяться на благополучный исход своих взаимоотношений с сомнительной компанией. Доминирующей стратегией инвестора в этом случае было бы «забрать» - и откровенный «лимон» сберегательного рынка, скорее всего, просто вынужден будет закрыться:

  инвестор\фирма 

  работать  дальше

  скрыться  с деньгами \

  держать вклад 

  -2, +5

  -8, +8

  забрать вклад

  +5, +5

  +3, +3 1

  Рассмотренный пример, при всей его простоте, на наш взгляд, неплохо отражает тот  круг обстоятельств, который принимали (или не принимали) в расчет инвесторы  сомнительных сберегательных фирм.

  «Искаженное»  восприятие риска приводит к тому, что при данных полезностях агентов вместо исчезновения с рынка рисковых фирм по причине их несостоятельности и ненадежности они и вправду исчезают - причем бесследно и с деньгами вкладчиков.

  В заключение хотелось бы отметить еще  одно обстоятельство общетеоретического и общеметодологического характера. Как вытекает из приведенных примеров (и широко подтверждается мировой практикой экономических экспериментов в области индивидуального принятия решений) далеко не все наблюдения объясняются существующими теориями, и далеко не все предсказания этих теорий подтверждаются экспериментом. Для устранения подобного рода «дыр», видимо, требуются два встречных исследования: 1) детальное изучение и описание тех возможных контекстов (возможных миров), которые разрешают (или хотя бы не запрещают) наблюдаемые отношения или поведение; и 2) анализ способностей тех или иных формальных моделей к отображению выделенных свойств. Сравнение их результатов должно естественным образом выявить те «пробелы» в структуре возможных миров, которые не описываются существующими теориями - и соответственно открыть перспективы для выбора или построения наиболее адекватной модели.

  Как нам представляется, при решении  этих задач может быть с успехом  применен обширный аппарат формальной логики. В логических терминах речь идет о детальном исследовании языков существующих моделей - с одной стороны, и эмпирически наблюдаемых отношений индивидов к объектам выбора - с другой. Следующим этапом работы должно стать приведение структуры языка модели в соответствие со структурой наблюдаемого мира, как непременное условие наделения модели хорошими описательными свойствами. Изучение наблюдаемых струк-

  стр 98

  тур - задача эксперимента, т. е. той положительной  эвристики, которая способна обеспечить прогрессивный сдвиг экономической науки.

  СНОСКИ 

  1 О применении экономического  подхода при анализе экономических  и социальных явлений см. Г.  Беккер. Экономический анализ и  человеческое поведение // THESIS, 1993, вып. 1, С. 24-40.

  2 См. М. Фридмен. Методология позитивной экономической науки // THESIS, 1994, вып. 4, С. 20-52.

  3 R. Roll. A Critique of the Assets Pricing Theory's Tests // Journal of Financial Economics, March 1977, v. 4, no. 2, p. 129-176.

  4 Известный английский экономист  М. Блауг использует в этой связи удачный термин «выхолощенный фальсификационизм» - см. М. Блауг. Несложный урок экономической методологии // THESIS, 1994, вып. 4, с. 59. 5 И. Лакатос. «Фальсификация и методология научно-исследовательских программ», М.: Медиум, 1995.

  6 Modus tollens - правило логического вывода, в соответствии с которым ложность заключения Q опровергает посылку Р, формально Р (Q & (Q ((Р. В данном контексте это означало бы, что если выводы из теории не подтверждаются эмпирически, то теорию следовало бы элиминировать.

  7 Chamberlin E. W. An Experimental Imperfect Market // Journal of Political Economy, 1948, v. 56, no. 2, p. 95-108.; Smith V. L. An Experimental study of competitive market behaviour // Journal of Political Economy, 1962, v. 70, P. 111-137.; Mosteller F. and Nogee P. An Experimental Measurement of Utility // Journal of Political Economy, 1951, v. 59, p. 371-404.

  8 J. H. Kagel and A. E. Roth (eds.). A Handbook of Experimental Economics. Princeton University Press, 1995.

  9 CM. Шумейкер П. Модель ожидаемой полезности: разновидности, подходы, результаты, пределы возможностей // THESIS, 1994, вып. 5, С. 29-80. В этой - хотя и устаревшей - обзорной статье в области индивидуального принятия решений приводятся многочисленные примеры нарушения аксиом и правил рационального выбора, объясняющиеся, в частности, психологическими причинами.

  10 Пользуясь случаем, автор выражает  свою глубокою признательность  преподавателям экономического  ф-та МГУ В. И. Черняку и  И. А. Кострикину за оказанную  помощь и содействие в проведении экспериментов.

  11 Эти и другие аспекты психологического  восприятия потерь и «эффектов  масштаба» значимых величин рассматриваются,  напр., в классической статье D. Kahneman and A. Tversky. Prospect theory: An Analysis of Decision under Risk // Econo metrica, 1979, v. 47, p. 263-291.

  12 Подобное изменение значений  функции полезности возможно  в силу того, что эта функция  определена с точностью до  аффинного (линейного) преобразования: если u (х) - функция полезности, то v (x) = a+bu (x) - тоже функция полезности.