Философско-антропологическая мысль в России XIX века

его реальность, а нашему мышлению - его идеальное содержание".

     Умственное  созерцание идей на основании  их материальной свя-

зи с явлениями  всегда предполагает  чувственное  восприятие  этих

явлений - ни то,  ни другое не существует в отдельности.  Это ут-

верждение имеет  некоторое сходство со схоластическим,  провозгла-

шающим, что познание осуществляется как познающим, так  и познава-

емым. Кроме того Вл.  Соловьев призает еще и  другое  характерное

для Фомы Аквинского и схоластического мышления положение,  касаю-

щееся субъекта познания,  а именно, что познание есть в  познающем

по образцу познающего.  Это значит, что чувственный опыт не может

извещать нас  о сущности познаваемого предмета, "не может отвечать

на вопрос: что  есть этот предмет?". Другими словами Соловьев раз-

личает здесь  между отвлеченным  и  воображающим  или  созерцающим

мышлением, значит, он отличает от отвлеченного мышления так назы-

ваемое им воображение  или умственное созерцание. Как бы то ни бы-

ло, в  обоих  случаях необходимо предположить определенное взаимо-

отношение и взаимодействие между познаваемым и познающим  субъек-

том и  при  том  такое,  в котором познающий  субъект воспринимает

собственный характер,  сущность или идею познаваемого. Что  же ка-

сается основополагающего  мистического  элемента  теории познания

Соловьева, то, очевидно, его можно сравнить с той  метафизической

связью, о которой  уже шла речь выше.

     Благодаря  выявленной метафизической связи,  отдельный человек

твердо уверен,  то есть нечто, кроме одних субъективных состояний

его сознания,  а  именно некоторый самостоятельный  предмет.  Этой

уверенности субъекта познания соответствует в предмете  глубочай-

шее внутреннее определение  его как самостоятельного, действитель-

но сущего.  И  в силу этого определения предмета он признается как

нечто остающееся  в  себе.  По дальнейшему изложению  в докторской

диссертации Вл.  Соловьева,  это бытие  в  себе  самостоятельного

предмета познания  "не  может  быть дано ни в каких  относительных

состояниях познающего - ощущениях или мыслях,  а может быть  дос-

тупно субъекту  только в том его внутреннем единстве с предметом,

в силу которого он есть в предмете и предмет есть в  нем,  связь,

которая сама по себе лежит глубже нашего природного сознания,  но

и в нем находит  себе некоторое выражение,  именно в  акте  непос-

редственной уверенности, предшествующей всякому ощущению и  всякой

рефлексии. На этой онтологической основе становится возможным  во-

ображать в  себе или созерцать идею предмета,  отвечающую на воп-

рос, что есть этот предмет. "Это существенное воображение предме-

та в субъекте основывается на взаимодействии между  умопостигаемою

сущностью субъекта...  и таковою же  умопостигаемою  сущностью...

предмета, выражением чего служит некоторый постоянный образ  пред-

мета в нашем умственном существе первее всякого умственного  впе-

чатления и  связанного  с ним материального  познания.  В действи-

тельное же познание этот образ переходит только под  условием ощу-

щений, которые  его вызывают к проявлению в нашем  природном созна-

нии".

     Наконец,  образ  предмета,  присущий  уму познающего субъекта,

воплощается или  осуществляется в данных его опыта, в его ощущени-

ях соответственно их относительным качествам, сообщая  предметному

образу феноменальное  бытие или обнаруживая этот образ  актуально в

природной сфере.  Согласно  Соловьеву,  без такого воплощения или

осуществления идеи в ощущениях,  она сама  не  имела  бы  никакой

действительности  в природном сознании человека,  оставаясь исклю-

чительно в глубине  метафизического бытия. "Итак, если истина поз-

нания определяется истиною предмета,  истина же предмета состоит,

во-первых, в его  действительности и, во-вторых, в его  универсаль-

ности, то.  рассматривая познание с этой первой точки зрения,  то

есть со стороны  действительности его предмета,  мы нашли, что как

предмет в своей  настоящей и полной действительности определяется,

во-первых, как  безусловно-сущий;  во-вторых,  как  некоторая неиз-

менная и единая сущность или идея и,  наконец, в-третьих, как не-

которое актуальное бытие или явление,  так соответственно и дейс-

твительное познание предмета определяется,  во-первых, как вера в

безусловное существование  предмета, во-вторых, как умственное со-

зерцание или  воображение  его  сущности  или  идеи,  и  наконец,

в-третьих, как  творческое воплощение или реализация этой  идеи  в

актуальных ощущениях  или  эмпирических  данных нашего природного

чувственного сознания.  Первое сообщает нам,  что  предмет  есть,

второе извещает нас, что он есть, третье показывает, как он явля-

ется". Таким  образом,  внутренняя (мистическая) связь субъекта со

всем существующим выражается в тройственном существенном акте ве-

ры, воображения  и  творчества,  тогда как внешнее (эмпирическое)

отношение субъекта к познаваемому выражается  в  его  чувственном

опыте. Другими  словами,  мистический или божественный элемент как

знание о существе вещей осуществляется в природном  элементе внеш-

него опыта как  знания о явлениях,  посредством рационального мыш-

ления, как знания общих возможных отношений между  предметами.  В

этой связи  Соловьев задает себе вопрос,  следует  ли отсюда,  что

нужно - это было бы, пожалуй, лучше всего, - просто вернуться  на-

зад и восстановить сочинение Фомы Аквинского под названием "Summa

theologica" или же  учение греческих отцов церкви  как нормальную и

окончательную систему  истинного  знания,  согласно уважительному

указанию некоторых  русских писателей.  Но на поставленный  самому

себе вопрос Соловьев отвечает,  что раз дано мышление и опыт, раз

познающий субъект  относится ко всему  не  только  мистически,  но

также рационально  и эмпирически,  абсолютная истина должна прояв-

ляться и в  этих отношениях.  "Следовательно  задача не в то, чтобы

восстановить традиционную  теологию в ее исключительном значении,

а напротив,  чтобы...  ввести религиозную истину в форму  свобод-

но-разумного мышления  и  реализовать  ее в данных опытной  науки,

поставить теологию во внутреннюю связь с философией и  наукой,  и

таким образом  организовать всю область истинного знания в полную

систему свободной  и научной теософии". Однако "для  истинной орга-

низации знания необходима организация действительности. А  это уже

есть задача не познания,  как мысли воспринимающей, а мысли сози-

дающей или творчества".

     В  учении В.С.Соловьева идея единства  человечества имеет глу-

боко религиозный  смысл: она содержит в себе идеал  целостной жизни

в его  христианском понимании,  - как жизни во Христе.  Здесь Со-

ловьев продолжает традицию славянофилов и резко критикует  атеис-

тический нигилизм,  столь влиятельный во второй половине прошлого

века и подготовивший  идейно русскую революцию.  Но при  этом и со-

ловьевская концепция  единства  человечества  не лишена утопизма.

Здесь его творчество несет в себе печать эпохи.  "Учение  Соловь-

ева, -  пишет  автор  одного  из  лучших исследований о Соловьеве

Е.Н.Трубецкой, - зародилось в насыщенной утопиями духовной атмос-

фере второй половины прошлого столетия...  утопия социального  ре-

форматорства, утопия национального мессианства,  утопия  посюсто-

роннего преображения вселенной..."

     Вера  в прогресс составляет предпосылку  учения Вл.  Соловьева

о человечестве как  едином организме.  Что же такое  человечество в

его понятии?  В  своей ранней работе "Философские начала  цельного

знания" Соловьев рассматривает человечество как  единое существо -

субъект исторического  развития.  "Субъектом  развития   является

здесь человечество как действительный, хотя и собирательный  орга-

низм. Обыкновенно,  когда говорят о человечестве как о едином су-

ществе или организме, то видят в этом едва ли более, чем  метафору

или же простой  абстракт;  значение действительного  единичного су-

щества или индивида приписывается только каждому отдельному чело-

веку. Но это совершенно неосновательно.  Дело в том,  что  всякое

существо и  всякий организм имеет необходимо собирательный  харак-

тер, и разница  только в степени;  безусловно же простого организ-

ма, очевидно, быть не может... Как собирательный характер челове-

ческого организма  не препятствует  человеку  быть  действительным

индивидуальным  существом,  так и собирательный  характер всего че-

ловечества не препятствует ему быть столь же действительным инди-

видуальным существом.  И  в  этом смысле мы признаем человечество

как настоящий органический субъект исторического развития". В ос-

нове такого  подхода лежит убеждение философа в реальности всеоб-

щего.

      Как и в немецком идеализме,  общекосмический процесс перехо-

дит у Соловьева  в исторический: "Космический  процесс оканчивается

рождением натурального  человека,  а  за ним следует  исторический

процесс, подготовляющий рождение человека духовного".  С  той  же

необходимостью, с  какой природно-космический процесс  рождает фи-

зического человека,  исторический процесс рождает физического че-

ловека, исторический  процесс должен завершиться становлением че-

ловека духовного; так преломляется у русского философа идея прог-

ресса в  ее фихтеански-гегельянском варианте.  Свободное решение,

свободный выбор  и деятельность отдельного индивида здесь,  в сущ-

ности, большой  роли не играют.  Исторический процесс  сам по себе,

с внутренней непреложностью, ведет к торжеству добра.

     В  одной из самых поздних своих  работ, в докладе, прочитанном