Буддийская философия

Можно считать, что  махаянистский дух приспособленчества восходит к широкой деятельности самого Будды по спасению всех людей. Махаянизм подчеркивает именно эту  сторону жизни и учения основателя буддизма. Махаянисты указывают, что  вся жизнь Будды после его  просветления, поставленная на службу страждущим, является идеалом и примером того, что просветление надо искать не для собственного спасения, но с тем, чтобы суметь удовлетворить моральные нужды других. И действительно, со временем махаянизм стал рассматривать стремление святого махаяниста к собственному освобождению как низший идеал, которому присущ элемент эгоизма, как бы неуловимы ни были его

оттенки. Идеал спасения всех чувствующих существ стал рассматриваться  как высший аспект учения Будды. Именно в этом идеале махаянисты видели величие  своей религии; отсутствие же такового у хинаянистов рассматривали  как недостаток62.

Новые элементы, впитанные  и развитые махаянизмом в своих  различных ответвлениях, были многочисленны  и часто находились в противоречии друг с другом. Укажем лишь некоторые  из наиболее важных.

а) Идеал бодисаттвы. Как мы уже указали, даже желание  собственного спасения рассматривается  махаянистами как эгоизм. Конечной целью всех духовных исканий каждого  верующего махаянизм провозглашает  не личное освобождение, а "освобождение всех чувствующих существ". Каждый набожный махаянист должен дать обет в том, что он будет стараться  достичь состояния просветления, бодисаттвы ("состояния мудрого  существования"), не удаляться от мира, но работать среди масс страдающих созданий, руководствуясь совершенной  мудростью и любовью, для уничтожения  их страданий и достижения спасения их душ. Духовный идеал махаяны получил  поэтому название бодисаттвы.

Достигший этого  идеала – просветления – и работающий для спасения других созданий называется бодисаттвой. Любовь и мудрость (каруна и праджня) составляют сущность его  жизни63. Об этих совершенных людях  Нагарджуна говорит в "Бодхичитте": "Таким образом, подлинная природа  всех бодисаттв – это великое  любящее сердце (махакаруна читта), и все чувствующие существа являются объектом этой любви"64. "Поэтому  все бодисаттвы, вдохновленные великой  духовной силой для освобождения чувствующих существ от несчастья, смешиваются с ними в грязи  рождения и смерти. Хотя таким образом  они и сами делаются подчиненными законам рождения и смерти, их сердца свободны от грехов и привязанностей. Они подобны тем неоскверненным, непорочной белизны цветам лотоса, которые незагрязненными поднимаются  из трясины"65. Меняясь (париварта) плодами  деяний, боди-саттва своими добрыми  делами облегчает страдания других и сам страдает от последствий  их поступков.

Идеал бодисаттвы выдвинут махаянистской философией, отрицавшей реальность всех индивидов как отдельных, особых феноменов и считавшей, что  все они реально содержатся в  единой трансцендентной реальности (алая-виджняна у некоторых йогачаров, шунья или татхата – у некоторых  мадхьямиков), частичным или иллюзорным проявлением которой они являются. Эта философия отрицает индивидуальное яи утверждает всеобщее, абсолютное я (Махатман или Параматман)66 как реальное я человека. Стремление к освобождению всех, а не только маленького индивидуального  я (хинатман) было поэтому логическим следствием этой философии единства всех существ.

Более того, положение  о том, что трансцендентная реальность не есть нечто находящееся вне  мира явлений, а внутри его, проложило  дорогу вере в необходимость достижения совершенства, или нирваны, в этом мире, а не за его пределами. Как  говорит Нагарджуна, нирвану обретают в этом мире те люди, которые могут  познать до конца существо мира67. Аскетизм хинаяны, таким образом, уступает место любви, просвещенному интересу к мирским делам.

б) Будда как бог. Философия, выдвигаемая передовыми последователями махаяны, с одной  стороны представляет собой идеал  бодисаттвы, основанный на прошлом  буддизма, а с другой – религию  обещания и надежды. Когда обыкновенный человек изнемогает в борьбе с  житейскими невзгодами, то, несмотря на присущее ему стремление самостоятельно преодолеть несчастья, его слабый дух  взывает к какому-то неисчерпаемому источнику милосердия и помощи. Он обращается к богу. Религия помощи самому себе, какой она была в  форме раннего буддизма, для человека мало утешительна. Этим несчастным массам людей махаяна подает надежду, что  бдительное око Будды видит всех страждущих.

Будда отождествляется  с трансцендентной реальностью, признаваемой философией махаянизма. Исторический Будда, или Гаутама, превратился, по принятой в Индии традиции, в  воплощение первичной реальности, или  Будду. В дальнейшем развитии новых  верований появились легенды  о предыдущих перевоплощениях Будды, это так называемые джатаки, или  рассказы о различных рождениях  Будды.

Как в адвайта-веданте, так и в философии махаяны  первичная реальность сама по себе считается недоступной никакому описанию (подобно Ниргуна Брахме), но проявляющейся в этом мире как  Дхармакая, или вседержитель вселенной. В образе Дхармакайи первичная реальность, или Будда, заботится о спасении всех существ, перевоплощается в  различных духовных учителей и помогает всему живому избавиться от страданий. Так, Будда в образе Дхармакайи выступает  ради всяких практических целей в  роли бога, к которому слабое сердце может взывать о помощи, любви  и милосердии. В этом образе Будда  называется также Амитабха Будда. Отождествив  таким образом Будду с богом, махаянисты удовлетворили религиозные  запросы тех, кто принял буддизм.

в) Восстановление я. Одним из устрашающих рядового человека положений раннего буддизма было отрицание я. Если меня нет, к чему тогда все труды? Философия махаяны  учит, что маленькое отдельное ego – иллюзия, видимость. Но это видимое  я имеет за собой реальность единого  трансцендентного я (Махатмам), которое  является Я всех созданий. Благочестивый  махаянист, таким образом, находит  себявосстановленным в еще более  возвышенной и значительной форме.

Ныне последователи  хинаяны и махаяны часто пытаются принизить друг друга. Но для постороннего наблюдателя они выступают живым  примером борьбы между двумя равно  благородными мотивами – большей  чистотой и большей применимостью. Для незаинтересованного наблюдателя  мощное течение буддизма кажется  похожим на всякое течение, естественно  разделившееся на две части –  узкий, но чистый и стремительный  поток, который протекает по пустынной  горной местности вблизи от источника, и постепенно расширяющуюся реку, текущую и орошающую обширные низины, хотя она и смешивается  с незначительными потоками, расширяющими ее по пути, и грязнится огромным количеством грязи, которая мутит  ее воды. Первое без второго может  остаться чистым, но бесполезным; второе, без первого не может существовать. Поэтому хорошо было бы попытаться объединить буддистов всех стран  и школ, подчеркивая общность принципов  их веры68.