Возникновение и развитие делопроизводства на Руси VIII-XIVвв

     За  первую половину - середину ХП в. сохранились четыре подобных документа, связанных с передачей земельных участков и некоторого движимого имущества двум новгородским монастырям: Юрьеву и Пантелеймонову. Среди них жалованная грамота великого князя Мстислава Владимировича и его сына Всеволода Юрьеву монастырю (ок. 1130 г.) - самый ранний подлинный древнерусский акт. Она написана на пергамене и имеет следы прикрепления печати, которая не сохранилась. Три других акта дошли в копиях.

     Поскольку о существовании таких документов для ХIII в. неизвестно, следующий комплекс жалованных грамот относится уже к XIV в. Им датируется 12 актов (включая упоминания и позднейшие изложения). Из них дошло всего три в подлинниках и пять в списках. Отметим, что великокняжеские московские жалованные грамоты не касаются собственно московских земель и относятся к пограничным спорным территориям (районы Печоры, Волока, Торжка и Костромы). Прочие грамоты связаны с территориями Ярославского княжества, Новгородской и Псковской республик. Одними из первых начали выдавать жалованные грамоты Тверское и Рязанское княжества, о чем, в частности, свидетельствуют наиболее развитые формуляры жалованных грамот, выданных в них.

     Во  всех упомянутых жалованных грамотах контрагенты явно неравноправны. Доминирующую роль играл князь. Передавая монастырю землю и превращая того в земельного собственника, он по-прежнему обладал верховной распорядительной властью. Характерно, что в грамотах князей Всеволода и Изяслава даже не упоминаются имена игуменов монастырей, которым адресована грамота. Неразработанность жалованных грамот является показателем определенной близости их княжеским уставам ХIIв. Последним княжеско-церковным договором стала договорная грамота между Василием I и митрополитом Киприаном.

     Княжеско-церковные  договоры свидетельствуют о том, что русская православная церковь так и не стала юридически независимой от князя политической силой. На Руси не было самоуправляющихся церковных княжеств. Этим объясняется отсутствие того типа договоров с церковью, который характерен для взаимоотношений великих князей с другими великими или удельными князьями.

     Значительный  комплекс актов составляют договоры Новгорода с великими князьями. Причем подавляющее большинство грамот XIII-XIV вв. касается отношений с тверскими  князьями (самая ранняя относится к середине 60-х годов ХIII в., самая поздняя к середине 70-х годов XIV в.). Все новгородско-тверские договоры дошли в подлинниках.

     По  тематике они делятся на три группы:

• о правах князя в новгородской земле (9 грамот);
• о военной помощи (2 грамоты - княжеский и новгородский экземпляры одного договора рубежа XIII-XIV вв.);
• о мире (4 грамоты XIV в.).

     Только в начале 70-х годов XIV в. была составлена договорная грамота с московским великим князем Дмитрием Ивановичем (дошла в списке конца XV - начала XVI в.). До XIV в. известно единственное упоминание договора с московским князем, касающегося, правда, не вопросов управления, а проезда великокняжеских "ватаг" через новгородские земли.

     Известны  всего четыре междукняжеские договорные грамоты (из них три - в подлиннике, одна - в списке XVв.), составленные до 1380 г. Самая ранняя (докончание великого князя Семена Ивановича с князьями Иваном и Андреем Ивановичами) от носится к рубежу 40-50-х годов. Три другие - докончания Дмитрия Ивановича московского с Владимиром Андреевичем серпуховским и боровским (1367 и 1375 гг.), а также с великим тверским князем Михаилом Александровичем (1375 г.). Формуляр последней близок к формулярам договорных грамот великого князя с Новгородом, определявших сферу компетенции князя. Это связано с тем, что в ней в качестве контрагентов фигурировали два великих князя. В прочих контрагентом великого князя выступал князь удельный. Порядок заключения этих договоров и способ их удостоверения восстановить трудно, поскольку все грамоты сохранились в единственном экземпляре. Некоторую информацию об утверждении договоров дает упоминание в грамотах обоюдного крестоцелования и следы печатей, привешивавшихся к подлинникам. Возможно, при заключении договора с удельным князем составлялись два идентичных списка, поскольку в дошедших до нас текстах статьи, сформулированные от лица великого князя, сочетаются со статьями, написанными от имени князя удельного.

     С конца 20-30-х годов XIV в. появляется новый  вид актового материала - духовные грамоты московских князей. Существование княжеской завещательной традиции М.Б. Свердлов и другие относят уже к ХП в., а истоки - далее к XI в. Такая гипотеза опирается на упоминание в летописных изложениях обращений умирающих князей к членам своей семьи в виде устойчивых оборотов, соотносимых с клаузулами (статьями) письменных завещаний последующего времени¹³

     Однако  древнейшие духовные если и существовали, то в форме устного распоряжения ("ряда"). Первая сохранившаяся  духовная грамота составлена Иваном Калитой (1327 или 1339 г.). Ее появление связывают с восприятием Северо-Восточной Русью норм монгольского права, претерпевших при хане Узбеке некоторые изменения. Теперь они предусматривали право местных правителей, подчинявшихся Орде, на наследственное распоряжение подвластными им территориями. Показательно, что вторая духовная Ивана Калиты скреплена ханской тамгой - печатью, подтверждавшей право собственности. При составлении духовных грамот, видимо, широко использовалась традиция "устных завещаний", следы которых, возможно, сохранились в русских летописях. Центральное место в духовных великих князей занимают благословения (наследников, членов великокняжеской семьи) и пожалования (служилых людей) землями (соответственно, уделами и вотчинами) в пределах великого княжества. Все духовные были, как мы полагаем, скреплены великокняжеской печатью, а также печатями митрополитов. Последнее свидетельствует о расширении юрисдикции церкви. Позднее далее духовные частных лиц скреплялись митрополитом, архиепископом или епископом. Кроме того, при великокняжеских духовных иногда встречаются печати наследников - удельных князей. Всего к XIV в. относится семь княжеских завещаний.

     Духовные  грамоты немосковских князей (тверских, рязанских, нижегородских, ярославских  и др.) не сохранились, хотя достоверно известно, что они составлялись. Считается, что они могли быть уничтожены во время комплектования великокняжеского архива, по мере присоединения этих княжеств к Москве.

     Значительно хуже духовных известны указные и  кормленые грамоты. К концу 60 - началу 70-х годов ХIII в. относится подлинное послание князя Ярослава Ярославича рижанам. В нем совмещены элементы указной и жалованной грамоты. Содержание послания сводится к разрешению свободного проезда через его владения немецким "гостям".

     Самым ранним собственно указным актом  является уже упоминавшаяся грамота  великого князя московского Андрея Александровича на Двину с распоряжением  о пропуске к морю и обратно  трех великокняжеских "ватаг". На Двину адресована и указная грамота 1324-1340 гг., составленная от имени Ивана Калиты и Великого Новгорода (посадника, тысяцкого и "Всего Новгорода"). Приблизительно в то же время утвердился и обычай московского управления Печорой, о чем можно судить по древнейшей кормленой грамоте, выданной Дмитрием Ивановичем Московским Андрею Фрязинову. В этой грамоте между прочим упоминается, что дядя Андрея, Матвей Фрязин, обладал кормлением на этой территории еще при Иване Калите. Особенностью ранних указных и кормленых грамот, подобно жалованным грамотам московских великих князей, является то, что в них не затрагивалась основная территория Московского княжества, а посылались они в порубежные новгородские земли.

     Плохо сохранившейся, еще хуже изученной  и сравнительно редко использующейся частью публично-правового комплекса актовых источников являются русско-ордынские документы. Первое упоминание о них содержится в уже описанном послании Ярослава Ярославича. В нем князь ссылается на указ, присланный ему ордынским ханом Менгу-Темиром по поводу проезда немецких купцов по княжеской "волости".

     Важную  группу документов составляют ханские  ярлыки русским митрополитам. В них  закрепляются владельческие иммунитетные права русской церкви, которая  освобождается от уплаты различных  пошлин и повинностей.

     По  мере дальнейшего развития феодальной экономики в XIV-XVII вв. неуклонно росло количество видов и разновидностей частных актов. В них отражались новые социально-экономические процессы.

     В Киевской Руси зарождается единая система  документохранения в архивах. Первыми  архивами Киевской Руси были:

• Казна Княжьего двора — центральный общегосударственный архив;
• местные архивы (хранили посадники);
• архивы храмов и монастырей (хранились особо важные документы).

     Наиболее  известными центрами хранения документов, кроме Казны Княжьего двора, являлись:

• Софийский собор и Десятинная церковь в Киеве;
• Софийский собор в Новгороде;
• соборы и монастыри в городах Киевской Руси.

     Складывание традиций и обычаев  в работе с официальными документами

     Накопление  традиций в сфере документирования вело к формированию круга профессиональных специалистов в области создания и обработки документов. Первоначально их состав пополнялся за счет церковных псаломщиков и диаконов, не случайно с XIV в. термин «дьяк» как обобщающий закрепился за всеми лицами, ведущими делопроизводство. Параллельно стали вырабатываться устойчивые образцы обращений и завершений в документах, формуляры, т.е. типовые, устойчивые формы отдельных, наиболее распространенных документов, которые и становились своеобразными «пособиями» по делопроизводству.

     Практически до конца XIV в. основным материалом для письма на Руси служил пергамент (особым образов выделанная телячья, баранья или козлиная кожа), называемый в документах и «хартией», и просто «телятиной». Лучший пергамент привозили из Греции или ганзейских городов.

     Самой древней формой документа на Руси была грамота - отдельный лист пергамента шириной около 3,5 вершков (15-17 см). Размеры  документа могли быть различными за счет подклейки следующих листов. Потерявшие ценность документы счищали, а дорогостоящий материал подравнивали, обрезали обтрепанные места, и снова использовали для записи информации.

     С увеличение объемов делопроизводства менялась графика письменности: первоначально  документы составлялись манерой  письма, характерно для книжного дела с выписыванием букв с прямыми очертаниями (устав), в XIV в. стал использоваться полуустав, позволявший ускорить процесс письма за счет выносных букв и сокращения отдельных слов.

     Древнерусские документы, как и книги, длительное время писались сплошным текстом  без разделения на отдельные слова. Из знаков препинания к XIV в. стала использоваться точка в конце предложения.

     Исследователи отмечают, что еще не заре клинописи  письменные памятники отличались использованием устойчивых текстовых формулировок с определенным расположением материала, поскольку одним из важнейших признаков документа являются устойчивый состав его информационных элементов (реквизитов, языковых формул) и их расположения в определенной последовательности, специфической для каждого вида документа.

     Поэтому на ряду со «стихийным» стремлением  к единообразию отдельные нормы  работы с документами находили закрепление  и в законодательстве. Расширение практики удостоверения документов печатями не только князей, но и городов  и конкретных чиновников (диаков) с изображением человека, сидящего за столом, свидетельствует о формировании профессионального цеха специалистов по работе с информацией, а значит, что выработанные практикой традиции постепенно становились нормами обычая, закладывая основы будущей системы делопроизводства.

     Документы хранились в сундуках в тех  же помещениях, где велась текущая  работа и прием посетителей, а  особо ценные - вместе с казной, как  правило, в церкви как наиболее надежном месте, под двумя замками, т.е. под  контролем двух независимых должностных или выборных лиц. Четко единообразной системы учета документов, их сведения в комплексе еще не существовало, но уже появлялись установленные законами правила аннулирования и уничтожения перестававших действовать документов.

     С образованием централизованного государства, центром которого стало Московское княжество, начинает складываться и аппарат его государственного управления, необходимый в хозяйственной и политической жизни любого государства. Одновременно на основе обычаев формируется и система документационного обеспечения этого аппарата.

     Оценивая  развитие древнерусского публично-правового  актового материала в удельный период, С.М. Каштанов отмечает следующее. К  концу XIV в. выработался формуляр целого ряда разновидностей публично-правовых актов. Еще в XII-XIII вв. в Новгороде сложились устойчивые нормы формуляра. В XIV в. сформировались обычаи написания княжеских актов в Рязани, Ярославле, Твери и Москве. Причем преобладала сделочная форма актов (договорные, жалованные, духовные грамоты) и меньше, чем на Западе, использовались послания. С этим связано слабое применение такого компонента формуляра, как нотификация (публикация). Самой неразвитой частью формуляра грамот был конечный протокол. Даты повсеместно (за исключением ханских ярлыков) отсутствуют. Место выдачи акта не указывается. Лишь в XIV в. в санкциях распространяется угроза светских наказаний. Прежде содержание угрожающей клаузулы ограничивалось призыванием небесной кары. "При всех своих отличиях, - пишет С.M. Каштанов, - русские публично-правовые акты входят в качестве составной части в наследие средневековой европейской дипломатики, и выяснение их специфики, равно как и черт сходства с: западными и восточными актами, требует особого сравнительно-источниковедческого исследования"¹⁴