Вина как условие гражданско-правовой ответственности

5) отношение общества к правонарушению и субъекту, который его совершил, выражающееся в оценке неправомерного поведения сознательного индивида с точки зрения реально существующих в конкретный исторический период и одобряемых большинством членов общества правил.

Суть идеи "объективистской" ("поведенческой") концепции вины состоит в том, что вина должна определяться объективными, а не субъективными признаками. Сторонники этой концепции (Б.И. Путинский, М.И. Брагинский, В.В. Витрянский, Е.А. Суханов) представляли вину как непринятие мер по предотвращению неблагоприятных последствий своего поведения12.

  Конечно, правом на существование обладает любая научная концепция вины. Но если игнорируются элементы психического отношения правонарушителя к своему противоправному поведению и его результату возможен возврат к тому самому принципу объективного вменения, от которого долгие годы пытались отойти ученые, которые исследовали правовую ответственность. И первым шагом в этом направлении является то, что размываются границы между противоправным поведением и виной. Вина неразрывно связана с другим обязательным условием правонарушения противоправностью поведения. Однако эту связь нельзя расценивать как отождествление. Виной характеризуется лишь внутреннее психическое отношение правонарушителя к совершенному деянию. Под самим противоправным деянием и его последствиями понимается выраженный вовне объективный результат такого отношения.

Приверженцами "объективистской" теории вины полагалось, понятие вины (ст. 401 ГК РФ) определяется именно объективным подходом. Причем ими делается ссылка на абзац второй п. 1 данной статьи, где невиновность лица характеризуется как принятие всех мер, которые требовались от него по характеру обязательства и условиям оборота.

Совершенно обоснованно такой взгляд можно подвергнуть сомнению. В такой степени, отмечается, что в так называемом объективном критерии содержатся и элементы субъективного. Внимательность и заботливость относятся к психологическим категориям, которые свидетельствуют об определенной степени активности психических процессов человека. Они находятся в плоскости субъективной реальности и относятся к его личным критериям. По мнению О.В. Дмитриевой, внимательность и заботливость - показатели определенной степени интеллектуальной и волевой активности13.

Наряду с этим, некоторые авторы отмечали, что в абзаце втором п. 1 ст. 401 ГК РФ ведется речь все же не о вине, а о невиновности. Причем о признании невиновным, что не позволяет отождествлять это положение с характеристикой самой невиновности. Признание невиновным является лишь итоговым результатом определенного исследовательского процесса14.

Определение понятия вины содержит абзац первый п. 1 ст. 401 ГК РФ, причем через ее формы (умысел и неосторожность), которые, бесспорно, относятся к субъективным психологическим категориям (это не отрицается и сторонниками "объективистской" концепции вины). Отличие между умыслом и неосторожностью заключается в степени соотношения интеллектуального и волевого моментов психического отношения. Вследствие этого утверждение о том, что в процессе создания ГК РФ законодатель отказался от понимания вины как психического отношения, является несколько категоричным и не подтверждается при анализе п. 1 ст. 401 ГК РФ.

В соответствие с мнением А. Коньшиной, для гражданского права обладает значением не вина как условие ответственности, а доказываемое правонарушителем отсутствие вины как основание его освобождения от ответственности15, что обуславливается принципом презумпции виновности, принятым в гражданском праве в противоположность праву уголовному, где действует презумпция невиновности. Данное лишний раз является свидетельством того, что к вине в гражданском праве нельзя подходить с тех же позиций, что и в праве уголовном.

Согласно "объективистской" концепции вины ст. 401 ГК РФ – общая норма о вине как об условии гражданско-правовой ответственности, независимо от ее вида. Определение понятия вины, которое предусмотрено указанной статьей, применяется как к договорной, так и к деликтной ответственности.

Тем не менее, это не соответствует истинному положению вещей. Статью 401 содержит глава 25 "Ответственность за нарушение обязательств" ГК РФ, нормы которой регулируют ответственность за нарушение уже существующего обязательства. Возникновение деликтного обязательства связано с моментом причинения вреда, до этого оно не существует. Причинение вреда нарушают, как правило, абсолютные правоотношения, которые к обязательствам не относятся. Вследствие этого применение ст. 401 ГК РФ к случаям деликтной ответственности неправомерно. Ответственность за причинение вреда указана другой нормой - ст. 1064 ГК РФ, правда, она не содержит определения понятия вины как условия деликтной ответственности, но и не содержит отсылки к п. 1 ст. 401 ГК РФ. Литература содержит мнение, что, так как законодательством не дается определения понятия вины причинителя вреда, при привлечении его к ответственности нужно применять по аналогии п. 1 ст. 401 ГК РФ.

Т.В. Шепель не разделяется этот взгляд, так как он полагает, что договорная и деликтная ответственности сильно отличаются друг от друга. Различия содержит субъектный состав; условия ответственности, в том числе ответственности без вины; основания освобождения от ответственности и уменьшение ее размера. По мнению Т.В. Шепель наиболее целесообразно было бы закрепить в ГК РФ общие нормы о гражданско-правовой ответственности и ее условиях, включая нормы  и о вине16.

Из всего сказанного можно сделать следующие выводы. Вину можно определить как сознательное и осознанное психическое отношение правонарушителя к своему противоправному поведению и его результату, которое характеризуется пренебрежением или безразличием к интересам государства и общества и, соответственно, выбором противоправного, антисоциального варианта поведения. Наряду с этим, составляющую вины представляет отношение самого общества к правонарушителю и его поведению, но приоритетом при характеристике вины обладает первый признак.

1.2  Умышленная  форма вины в гражданском праве

Рассмотрение вины как условия гражданско-правовой ответственности было бы неполным без анализа форм вины.

Такое понятие, как формы вины, давно и успешно разрабатывается в уголовно-правовой науке17. Наука гражданского права отстает в данном вопросе, вероятно, в связи с тем, что в правоприменительной практике данный вопрос играет более важную роль именно в уголовном праве, где он напрямую влияет на судебное решение.

Рассматривая формы вины применительно к гражданскому праву, нужно учитывать те достижения, которые сделаны в смежных отраслях научного знания, но с поправкой на специфику правового регулирования гражданских отношений.

В отечественном уголовном праве под формой вины принято понимать "законодательно закрепленное сочетание интеллектуальных и волевых процессов, протекающих в психике виновного по отношению к юридически значимым объективным свойствам противоправного деяния, во взаимодействии с внешними условиями. Соответственно, и различие в интенсивности и определенности интеллектуальных и волевых процессов, протекающих в психике субъекта, определяет форму вины, а в пределах одной формы вины - ее виды"18.

Отечественная юридическая наука выделяет две формы вины - это умысел и грубая неосторожность. Указанные формы признаются и Гражданским кодексом Российской Федерации (п. 1 ст. 401). Касаемо вины в гражданско-правовых отношениях вызывает интерес мнения М.И. Брагинского и В.В. Витрянского, выделяющих три формы вины: умысел, неосторожность и грубую неосторожность. Принимая в учет данную точку зрения, будем ориентироваться на мнение законодателя о данном вопросе.

Умысел имеется в действиях субъекта, если лицом, которое совершило правонарушение, предвиделся общественно опасный характер последствий своих действий, желалось наступление этих последствий или сознательно допускалось их наступление. Из этого следует, что умысел характеризуется, прежде всего, отношением лица к совершенному им деянию. При совершении гражданско-правового деликта, лицо предвидит его последствия и желает их наступления. Можно сказать, что оно стремится к наступлению подобных последствий.

Таким образом, понятие умысла в гражданско-правовой науке оказывается близким к аналогичному понятию в уголовно-правовом понимании. В то же время следует согласиться с А.К. Коньшиной, что "недопустимо перенесение понятия "вина" как психологического отношения лица при разделении на умысел и неосторожность из сферы уголовного права в сферу гражданского без учета традиционных цивилистических конструкций.

В гражданском праве вина обладает спецификой, выражающейся в отношениях, которые характеризуются как товарно-денежные, связанные с компенсаторно-восстановительной функцией гражданско-правовой ответственности. В соответствие с новейшими научными взглядами трактовать вину как "психического отношения" нарушителя к своему поведению и его результату практически бесполезно19.

Известным цивилистом М.М. Агарковым умысел и неосторожность характеризовались в советском гражданском праве так:

Умысел - предвидение лицом результата, делающего его действие (или бездействие) противоправным. Прямым умыслом является предвидение лицом этого результата и преследование цели его достижения. Умысел является эвентуальным, когда лицом предвидится и допускается, что этот результат получится, хотя непосредственно и не преследуется такая цель.

В случаях неосторожности отсутствует требуемая от лица предусмотрительность. Под неосторожностью следует понимать случаи, когда, во-первых, человеком не предвидится последствий своего действия, хотя он и должен был их предвидеть, во-вторых, когда предвидятся последствия своего поступка, но он легкомысленно полагает, что предотвратит эти последствия.

Данное понимание форм виновности М.М. Агарковым дается относительно внедоговорных обязательств. Однако такое же определение выводит он, говоря о вине как основании договорной ответственности. По его мнению: "Чтобы освободить себя от ответственности, должник обязан доказать, что невозможность исполнения обусловлена обстоятельством, которое он не мог предотвратить. Могло быть, что должник либо предвидел невозможность исполнения и не принял мер для ее предотвращения, либо он не предвидел невозможности, хотя и мог ее предвидеть. В первом случае налицо его умысел, во втором - неосторожность"20.

При последующей характеристике умысла и неосторожности М.М. Агарков не останавливается на психологическом анализе форм виновности, ограничиваясь, таким образом, исключительно формально-догматическим определением этого понятия.

  А.К. Коньшина характеризует умышленную вину как намеренные действия либо бездействие должника с целью неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства либо создания невозможности его исполнения21. Как видим, данный автор, хотя и избегает, как показано выше, психологического подхода к умыслу как форме вины, тем не менее не может обойтись без слова "намеренные", которое показывает именно отношение виновного субъекта к своим действиям.

Умысел как форма вины имеет два основных признака: правонарушитель предвидит вредные последствия своих действий; правонарушитель желает наступления этих вредных последствий (прямой умысел) или сознательно допускает наступление вредных последствий (косвенный умысел). Предвидение вредных последствий является общим признаком прямого косвенного умысла.

Предвидение вредных последствий своих противоправных действий - осознание (сознавание, понимание) их. Желание вредных последствий - стремление к ним, исходя из тех или иных мотивов.

Лицо, сознательно не исполняющее свои обязательства, не только сознает (предвидит) возможный ущерб для других субъектов обязательства, но и стремится к нему, желает его.

Имущественные последствия при прямом и косвенном умысле одни и те же, вследствие этого у нас есть все основания одновременного рассмотрения обоих этих видов умысла. Тем не менее, психологически они не во всем совпадают друг с другом. Они совпадают юридически, т.е. по своим гражданско-правовым последствиям, вследствие этого в гражданском праве нет разграничения прямого и косвенного умысла, они объединяются общим понятием.

Умысел в качестве формы вины выражается психическим отношением правонарушителя к своим противоправным действиям и их результатам, который в подобном виде умысел представляет собой единство воли и сознания правонарушителя.

Тем не менее, в области гражданских правонарушений нам встречаются случаи, когда воля лиц сталкивается с общей волей, закрепленной в нормах права.

С психологической точки зрения, умышленной вине свойственен поэтому не только волевой момент, характеризующийся стремлением, решимостью к причинению вреда, желанием либо же допущением его, но и сознательный, интеллектуальный момент - понимание конкретной обстановки причинения, предвидение последствий. Эти элементы умысла сливаются в единый психологический акт, причем сливаются в такой степени, что их очень часто практически невозможно разграничить.

Гражданское право, регулируя имущественную ответственность за умышленное нарушение гражданского правопорядка, не придает такого значения мотивам правонарушения, как это делает уголовное право. Главное для гражданского права - это наступившие имущественные последствия, их размер. Для реализации компенсаторной функции гражданско-правовой ответственности не столь важно, руководствовалось ли лицо, нанесшее ущерб, корыстными мотивами либо сделало это из других соображений. В любом случае оно обязано компенсировать причиненный ущерб в полном объеме.

Мотивы умысла, выражающиеся психическими переживаниями, побуждающими человека к противоправному действию (или к бездействию), заставляющие его совершить (или не совершить) тот или иной поступок, всегда учитываются в процессе определения умышленной вины в гражданском праве. Но в соответствие с общим правилом указанные мотивы не влияют на объем гражданско-правовой ответственности, т.е. не относятся к квалифицирующим либо смягчающим вину обстоятельствам, как это бывает в уголовном праве. При установлении того, что основой умысла являются порочные мотивы, т.е. стремления и желания, противоречащие действующему праву, правонарушитель признается гражданским судом виновным, на него возлагается вся полнота имущественной ответственности.