Несостоятельность (банкротство) юридического лица

      §1.2 Тенденции развития Российского законодательства о несостоятельности (банкротства) юридических лиц.

      В глубь веков уходят   корни  нормативно-правовой основы банкротства предпринимателей современной России. Интересно, что еще старейший источник российского права - Русская Правда (сформировалась и действовала в Древней Руси в XI-XII вв.) закрепила дифференцированный подход к оценке несостоятельности. Она знала несчастную несостоятельность, возникшую не по вине должника, и вместе с тем вводила нормы о суровой каре за злонамеренную несостоятельность, когда

      должник скрывался от уплаты долгов «бегством в чужую землю» (симптоматично, что подобный способ ухода от долгов довольно-таки широко используется предпринимателями нынешней реформируемой России). По возвращении он вместе с имуществом подлежал продаже с торгов, а вырученная сумма распределялась между кредиторами пропорционально их требованиям. Любопытно также, что уже тогда вводилась очередность удовлетворения требований кредиторов. Первым по очереди был князь, за ним - иностранные и иногородние купцы, а последними - местные кредиторы.

      Подход  к несостоятельности, обозначенный в Русской Правде, сохранился и  в более позднем российском законодательстве. Менялись только приоритеты, усложнялось и расширялось само нормативно-правовое регулирование. Например, в Уложении московского царя Алексея Михайловича (1649 г.) преимущества в очередности кредиторов отдавались иностранным кредиторам и государственной казне. Примечательно появление кодифицированных нормативных актов - Банкротского Устава в 1740 г. и более совершенного Устава о банкротах 1800 г.

      По  Уставу 1800 г. банкротом считалось  лицо, не могущее «сполна заплатить  своих долгов». Устав вводил три вида банкротства: происходящее от несчастья (пострадавший от чрезвычайного происшествия, например пожара в лавке); от небрежения и пороков (неосторожный, не следивший за движением товаров, кассой, просто халатный и т. п.); от подлога(злостный, умышленно объявивший о своем банкротстве с целью уменьшения убытков или сокращения требований кредиторов). В отношении каждого из видов банкротства принимались различные меры воздействия. В любом случае банкрот не считался «бесчестным», если не было доказано его злостное намерение. Должник, ставший несостоятельным от несчастья, освобождался от ответственности по всем своим обязательствам.

      В дореволюционной России действовало  разветвленное законодательство и об уголовной ответственности несостоятельных должников. Оно, например, выделяло банкротство корыстное («тяжкое») И простое («расточительную несостоятельность»). Под корыстным банкротством имелось в виду умышленное сокрытие должником, впавшим в несостоятельность, собственного имущества для получения выгоды.

        После Октябрьской революции 1917 г. нормативно-правовое регулирование банкротства начало осуществляться с переходом к мирной жизни. Сразу после окончания Гражданской войны принимается Гражданский кодекс РСФСР (1922 г.). Он явился самым весомым элементом нормативно-правовой основы новой экономической политики, исходившей из допущения многоукладности в экономике и развития рыночных отношений. Кодекс и последующее законодательство содержали указания на то, какие субъекты гражданского права (простые и полные товарищества, акционерные общества, кооперативные организации, государственные предприятия, физические лица) могут признаваться банкротами, каковы условия и последствия такого признания. Однако процедурно данный вопрос до конца не был урегулирован. Важную роль в этом сыграло постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 28 ноября 1927 Г., которым Гражданский процессуальный кодекс РСФСР был дополнен новой главой «О несостоятельности частных лиц, физических и юридических». Оно устанавливало признаки несостоятельности предприятий и организаций, физических и частных юридических лиц: прекращение ими платежей «по долгам свыше трех тысяч рублей или прекращение платежей, по которым неизбежно банкротство по состоянию дел».

      Однако  модель банкротства существовала только в нормативных актах советского государства, на практике она не реализовывалась, фактически дела такого рода в судах не возникали и ими не рассматривались. В условиях безраздельной государственной монополии в основных отраслях народного хозяйства - промышленности, строительстве, транспорте, связи, банковской деятельности и в значительной мере сельскохозяйственном производстве - эти нормативные механизмы лишались смысла. Государство-собственник вольно было поступать со своими неплательщиками в каждом конкретном случае так, как оно считало целесообразным, не прибегая к утяжеленным процедурам судебного разбирательства. Обычной практикой было государственное дотирование убыточных отраслей народного хозяйства и отдельных предприятий.

      Это же, лишь с некоторыми особенностями, имело место и в отношении субъектов негосударственной формы собственности - колхозно-кооперативной. Альтернативы им в советской экономической системе не было. Проблема преодоления банкротства негосударственных субъектов экономических отношений решалась не путем применения к ним судами правовых норм о банкротстве в порядке гражданского судопроизводства, хотя формально такие нормы и могли быть, а качественно иными административно-правовыми мерами. В частности; с хронически несостоятельных колхозов непогашенные ими ссуды, взятые в банках, и иные накопившиеся безнадежные неплатежи государством периодически списывались; несостоятельные колхозы объединялись с экономически более сильными и платежеспособными соседними колхозами, что нередко превращало укрупненное хозяйство в несостоятельное; несостоятельные колхозы преобразовывались в совхозы с распространением на них режима государственных дотаций для покрытия убытков.

      В отношении граждан вопрос о банкротстве  не возникал вовсе, так как они, за редким исключением (например, кое-где сохранились отдельные единоличные крестьянские хозяйства), не имели права заниматься самостоятельной хозяйственной деятельностью. Неплатежи по налогам взыскивались в порядке гражданского судопроизводства путем обращения взыскания на принадлежащее должнику имущество. В последние годы советской власти такие дела практически до судов не доходили.

        С началом проведения реформ по формированию рыночной экономики проблема создания нормативно-правовой основы банкротства хозяйствующих субъектов стала неотложной практической задачей. Уже в самом первом российском экономико-реформаторском Законе «О предприятиях и предпринимательской деятельности» (декабрь 1990 г.) имелась ст. 24, п. 3

      которой гласил: предприятие, не выполняющее свои обязательства по расчетам, может быть в судебном порядке объявлено неплатежеспособным (банкротом) в соответствии с законодательством РСФСР. Однако Закон не применялся: соответствующий судебный порядок еще не был установлен, как и не

      было  норм права, которые определяли бы конкретные юридические признаки банкротства.

            Лишь спустя полтора  года был опубликован обстоятельный  нормативный правовой акт - Указ Президента РФ от 14 июня 1992 г. N2 623 «О мерах по поддержанию и оздоровлению несостоятельных государственных предприятий (банкротов) и при

            нении к ним  специальных процедур». Указ появился в чрезвычайно сложной ситуации: начался фактический распад СССР, резко ослаблялись, а то и прекращались вообще годами складывавшиеся связи между государственными социалистическими предприятиями, теряла «власть» существовавшая многие десятилетия вертикаль управления экономикой в лице министерств и ведомств, началась приватизация государственных и муниципальных предприятий. Быстро нарастали симптомы экономического кризиса с неизбежным разорением многих хозяйствующих субъектов. Необходимо было срочно оживить работу государственных управленческих структур, приспособить ее к новым экономическим реалиям, предупредить или хотя бы ослабить негативные последствия банкротства государственных предприятий. Указ и был издан в целях поддержки государственных предприятий, оказавшихся банкротами, а также обеспечения эффективного использования государственного имущества, закрепленного за государственными предприятиями, защиты прав и интересов государства, кредиторов и трудовых коллективов несостоятельных предприятий.

      Однако  Указ постигла судьба упомянутого выше п. 3 СТ. 24 Закона «О предприятиях и предпринимательской  деятельности»: практически он нигде не применялся и тихо ушел в историю правового регулирования российских экономических реформ. Не находил, в частности, поддержки у общественного мнения излишне упрощенный и ускоренный порядок рассмотрения дел о признании государственного предприятия банкротом. Не развернулась работа по реализации Указа еще и потому, что вскоре был принят специальный Закон от 19 ноября 1992 г. «О несостоятельности (банкротстве) предприятий»1 (далее - Закон 1992 г.).

        Практика применения Закона 1992 Г. вскоре выявила его слабые стороны. Закон устаревал морально, переставал в полной мере отвечать складывавшимся новым экономическим отношениям. Объяснял ось это тем, что принят он был до разработки новой Конституции РФ и нового ГК РФ. Весь понятийный аппарат в нем был «подогнан» под понятийный аппарат действовавшего тогда законодательства, составлявшего нормативно-правовую основу экономических реформ, в первую очередь законов «О собственности в РСФСР» и «О предприятиях и предпринимательской деятельности». Конституция РФ по-новому решила вопросы собственности и ее субъектов; серьезные

      новеллы, касающиеся банкротства, были закреплены в части первой ГК РФ (см., например, СТ. 25, 61, 65).

      Проявились  и другие несовершенства Закона 1992 г. Работа по его пересмотру велась в течение нескольких лет. С 1 марта 1998 Г. был введен в действие новый Федеральный закон от 8 января 1998 Г. NQ 6-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве») .

        Уже в самом начале правоприменительной практики у Федерального закона 1998 Г. выявились еще более существенные пороки, чем те, что имелись у его предшественника. Показательно при этом, что Федеральный закон не удовлетворял практиков: хозяйствующих субъектов - потенциальных банкротов - и арбитражных судей, по долгу службы разбирающих дела о банкротстве.

      Юридические механизмы, связанные с банкротством, должны служить тому, чтобы, во-первых, мобилизовать все ресурсы, доступные в данных конкретных условиях, для восстановления нормальной жизнедеятельности предприятия и, во-вторых, обеспечить справедливое распределение между кредиторами оставшихся у него средств.

      Как обнаружилось в ходе арбитражного судопроизводства, имеющиеся в Федеральном законе 1998 Г. пробелы и нестыковки в правовом опосредовании процедур банкротства позволяли использовать Федеральный закон в целях, прямо противоположных тем, на достижение которых он направлен, создавали благоприятные предпосылки для сращивания теневой экономики и теневой юстиции ради легализации очередного корыстного передела собственности, для разорения конкурентов путем всевозможных махинаций со стороны недобросовестных кредиторов и иных участников рыночных отношений, в том числе действующих через подставных лиц, и с применением разного рода других тщательно разработанных на базе несовершенного законодательства механизмов. По утверждению специалистов, треть всех банкротств - заказные.

      Было  ясно, что законодательство о банкротстве  нуждается в неотложном обновлении, на что указал и Президент РФ в  Послании 2002 г.: «Поточное» банкротство предприятий уже успело стать доходным бизнесом. Мы обязаны сделать механизм проведения процедуры банкротства и оздоровления предприятий прозрачным, рыночным, а значит - невосприимчивым коррупции».

      Действующий ныне Федеральный закон от 26 октября 2002 г. NQ 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве) (далее - Федеральный закон 2002 Г., Федеральный закон) разработан с учетом: замечаний Президента РФ; постановлений Конституционного Суда РФ, касающихся банкротства; практики применения Федерального закона 1998 Г., прежде всего арбитражными судами; многочисленных предложений, высказанных учеными.