Формирование и особенности западной традиции права

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Содержание

1. Введение
2. Предпосылки древнерусской традиции права
3. Предпосылки западной традиции права
4. Формирование и особенности западной традиции права
5. Заключение
6. Список литературы

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

В Древние века существовал родоплеменной строй и люди жили племанами. Чтобы организовать свою собственную жизнь, своих родственников, а также соседей и других представителей общества, древние люди придумали удобную запись правил, то есть законов. Люди того времен были глубоко религиозны, поэтому законы опирались на религию и устоявшиеся традиции своего племени или рода.

Одной из основных и важнейших политических функций государства является право формулировать новые нормы жизни общества и издавать законы. Система законодательства непосредственно отражает деятельность государственных институтов по осуществлению этой функции.

С официальным законодательством человек в добуржуазном обществе сталкивался нечасто из-за того, что все ранние законы передавались в виде текстов, не имеющих юридического характера. А большая часть повседневных отношений регулировалась традицией.

Судя по всему, роль традиции была особенно велика, поскольку здесь отсутствовала рецепция римского права, заложившая основы правовых отношений средневековых государств Западной Европы. А роль, эквивалентную римскому праву, играли правовые нормы, зафиксированные в Библии.

 

 

 

 

 

 

Предпосылки древнерусской традиции права

Довольно сложно определить законодательные источники, потому что они разделены на отдельные части. Кроме того, нужно учитывать киноварные заголовки, инициалы, а также грамматическую структуру фраз. От этого зависит верное понимание как отдельных правовых норм, так и общего смыла законодательного источника.

Древнейшим памятником письменного права является Краткая правда (20-70-е годы 11 в.) Она представляет собой кодекс прецедентного права. Этими нормами регламентируются отношения в пределах княжеского хозяйства. В княжеском окружении начали формироваться новые, нетрадиционные социальные отношения, не попадавшие под обычные нормы – именно это, вероятно, и вызвало появление первого памятника письменного права.

Во втором-третьем десятилетии 12в. появляется Пространная правда. М.Н. Тихомиров связывал ее возникновение с новгородским восстанием 1207-12-8 гг. Он подчеркивает, что этот памятник основан на разных материалах, но возникший одновременно. То есть, Пространная Правда имеет собственную, самостоятельную основу, но расширенную текстами Краткой правды и Уставом В. В. Мономаха.

В конце 15 века появляется наиболее спорный памятник – Сокращенная правда, появившаяся в Пермской земле, после присоединения ее к Московскому княжеству.

Более корректно рассмотрение Краткой, Пространной и Сокращенной Правд как самостоятельных источников, связанных между собой, несмотря на характеристику Русской Правды как единого памятника.

В 1497 году был издан Судебник – первый опыт кодификации общерусских правовых норм. Достоверно выявлено, что источниками для первого Судебника являлись Русская Правда, Псковская судная и уставные грамоты. На протяжении почти всего 15 века он был памятников действующего права, и в последующие годы постоянно дорабатывался.

Следующим памятником права стало Соборное Уложение, появившееся в 1649 г., после чего последовала целая серия бунтов. Этот источник права был завершающим этапом становления законодательства единого Российского государства. В Уложении отразился переход от сословно-представительной монархии к абсолютизму, была зафиксирована роль церкви в государстве, а также определены понятия государственного суверенитета, безопасности, подданства, военного долга, государственных политических преступлений, плюс ко всему, разработаны вопросы материального и процессуального права и судопроизводства.

При изучении Соборного Уложения 1649 г. особое внимание традиционно уделяется главе 11 ("Суд о крестьянах"), юридически окончательно оформившей крепостное право в России.

На протяжении длительного времени Соборное уложение оставалось основным кодексом российских законов. Во второй половине 17-начале 19 веков было множество дополнений, уточнений и изменений.

 

 

 

 

 

 

 

 

Предпосылки западной традиции права

В течение всего раннего средневековья господствовало влияние римского права - его можно назвать в качестве первой предпосылки. Это было упрощенное право, по мнению современных правоведов, приспособленное к уровню понимания народов, живших в Европе в 5-10 века.

В 11 веке возникла совершенно другая ситуация, когда были переведены «Дигесты». С одной стороны, текст рукописи Юстиниана и изложенные в ней законы были непонятны и нуждались в толковании, а с другой – воспринимались как священное писание.

До 11-12 веков возникла вторая предпосылка западной традиции права – практика разрешения конфликтов и других социальных проблем, включавшая в себя судопроизводство и выработку законов. И то и другое основывалось не на праве, а на народных или племенных обычаях, феодальных отношениях и религиозных представлениях.

Эту систему считали разумной во многих отношениях. Ведь, угроза финансового бремени для преступника служит более эффективным сдерживающим средством, чем угроза смертной казни или телесного наказания.

 Лавинообразные нарастающие в 11 веке конфликты и другие факторы  - становление третьей предпосылки западной традиции права. Она обусловлена несколькими факторами, такие как развитие культурной и хозяйственной деятельности, бурное развитие городов и культуры, а также борьба церкви за власть.

Наблюдается резкий экономический рост, связанный с развитием техники, бурный рост, развитие торговли, а также по всей Европе создаются цеха.

Структура средневекового общества может быть названа в качестве четвертой предпосылки. Оно состояло из разных сообществ, каждое из которых отстаивало свою самостоятельность. Средневековое общество признавало разных социальных субъектов (церковь, светские власти, города и т.д.), поэтому и не могло в конфликте победить ни церковь, ни светские власти,  потому что это было обществом, не признававшее деспотизм в качестве нормы социальности.

Пятой предпосылкой западной традиции права является структура церкви, соединявшая в себе три разных образования – христианское мировоззрение, церковь как корпорация и церковь как сообщество христиан.

Церковь продвигала идею Бога-Творца, создавшего мир и продолжающего в нем прибывать, определяя все происходящие события. Дальше, церковь представляла собой общество, выстраивавшее отношения между ними на демократической средневековой основе и отстаивавшее свободу своих членов и более мелких сообществ.

Следующим пунктом церковь представляла собой корпоративную организацию, ставящую перед собой цели и стремящуюся их реализовать. Организовывала крестовые походы, создавала школы и монастыри, поддерживала университеты, способствуя переделке ветхого завета в нового.

Последняя, шестая предпосылка - средневековое мышление и,  частности, схоластический метод.  Было необходимо делать анализ всех правовых текстов, и именно для этого применялся схоластический метод, истоки которого шли от «диалектического» метода Платона и Аристотеля.

Схоластический метод включал в себя две группы процедур: одну, схожую с платоновскими и аристотелевскими, и вторую, основанную на работах Пьера Абеляра.

Римский писатель Боэций (480-524), переводчик и комментатор Аристотеля, из работ которого и черпали свои знания об учении Аристотеля западные ученые с VI  вплоть до середины XII в., писал, что Аристотель постулировал определенные самоочевидные посылки и что именно из этих “максимальных, то есть универсальных посылок выводятся решения силлогизмов”. В XII в. великий логик Пьер Абеляр в своей “Диалектике” описывал максимальную посылку как посылку, которая суммирует смысл и логику, общие для подразумеваемых в ней отдельных посылок.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Формирование и особенности западной традиции права

Можно говорить о трех основных процессах. Первый – построение новой системы правовых норм, то есть законов, вторичных правовых норм и принципов. Второй процесс – это снятие и перестраивание уже существующих законов  и третьим процессом является формирование нового понимания справедливости, становление процедур и средневековой юриспруденции (канонического и светского права).   

Анализируя трактат монаха Грациана «Согласование разноречивых канонов» можно охарактеризовать первый процесс. Здесь, Грациан помещает понятие естественного права между понятиями божественного и человеческого права. Божественное право – это воля Господа, а естественное право тоже отражает Божью волю, однако оно находится как в божественном откровении, как и в человеческом разуме и совести. Исходя из этого, Грациан смог сделать вывод, что “законы”  князей не должны преобладать над естественным правом. Таким же образом, церковные “законы” не должны противоречить естественному “закону”.

Грациан заложил основание для замены неправовых норм, где говорилось, что обычаи должны уступать не только естественному праву, но и церковному и светскому. А те, которые сохранялись, вводились в новый правовой контекст и для них уже разрабатывались дополнительные критерии справедливости. Такой обычай считался справедливым, если  можно было говорить о длительности его использования, о его разумности и единообразии применения.

Чтобы создать новые, уже правовые нормы, брались существующие нормы и комментарии к ним.  Все это сопоставлялось на предмет противоречий и других несоответствий, а также осмыслялось с точки зрения христианского мировоззрения. Конструкция новой нормы заимствовалась из «Дигест»  или создавалась заново.

Например, «глоссаторы» (от греч. glossa – «язык» и «необычное слово»), комментировавшие «Дигесты», использовали метод дифференцированных определений, «который заключался в том, что отыскивали значение взаимно один другому противоречащих терминов (использованных автором в различных второстепенных понятиях Дигест) до тех пор, пока, наконец, не обнаруживали этот термин в другом месте текста. По этому термину они определяли истинное значение непонятного термина и таким образом устраняли противоречие».

Речь в данном случае идет не о выявлении противоречий, а о построении новых юридических понятий на основе предшествующих. При этом имеется ввиду уже новая средневековая система властных отношений.

В своем трактате Грациан задается вопросом, может ли священник читать профанную литературу. После постановки проблемы Грациан цитирует высказывания церковных соборов, отцов церкви и других, а также примеры Писания и церковной истории, все на тему о том, что священники не должны читать профанную литературу, а затем цитирует такие же авторитетные примеры и высказывания противоположной направленности. После приведения каждого авторитетного высказывания или примера Грациан дает собственную интерпретацию. Так он начинает с постановления Карфогенского собора: “Епископ не должен читать книги язычника”. В своей глоссе он отмечает, что ничего не сказано о книгах еретиков, которые можно читать “осторожно, по необходимости либо особой причине”. Далее он комментирует слово “необходимость”, толкуя его в том смысле, что священники могут читать книги еретиков, чтобы “знать, как правильно говорить”. Более важная глосса, сопровождающая само изложение вопроса, подводит итог толкованию высказываний всех авторитетов против чтения нечестивой литературы: “по всей видимости, читать только лишь для удовольствия запрещается”. В итоге Грациан предлагает свое заключение, “разрешая противоречие” путем утверждения, что всякий (не только священники) должен приобретать профанное знание не для удовольствия, а для наставления, чтобы обратить его на благо священного учения». 

Анализ этого примера показывает, что глоссаторы, ориентированные на примирение разных нор и законов, стремились создавать такую норму, которая бы содержала в себе в качестве составляющих переосмысленные содержания существующих норм. Можно также сказать, что новая норма закрепляла желательные структуры власти и складывающуюся практику жизни.

Второй пример. «И Ветхий и Новый заветы запрещают убийство, при этом оба приводят примеры, когда одобряется применение силы. Римское же право, напротив, не претендуя на установление моральных стандартов, содержало такую норму: “Vim vi repellere licet” (“Силу можно употребить для отражения силы”). Как римские правовые нормы вообще, эта тоже не изобреталась как воплощение общего принципа или понятия, а ограничивалась конкретными типами ситуаций, в связи с которыми она встречалась (в основном Lex Aquilia, о том, что человек может использовать физическую силу для защиты своей собственности от захвата). Европейские юристы XII ‒XIII вв. переделали эту норму в общий принцип, который сопоставили с так называемыми пацифистскими высказываниями Христа (“подставь другую щеку”), а затем из двух противоположных максим выработали общее понятие оправдания ограниченного применения силы. Это понятие было приложимо к целому ряду взаимосвязанных систематически выдвинутых категорий: сила, необходимая для исполнения закона; для самозащиты; для защиты другого; для защиты своей собственности; для защиты собственности другого. Эти принципы применялись не только к гражданскому и уголовному праву, но и к политическим и богословским вопросам о “справедливой войне”».