Международно - правовые стандарты в области доказывания (исследование позиций Европейского суда).

A. Доводы  сторон

93. Власти Российской Федерации,  ссылаясь в своих доводах на  письменные заявления секретаря  районного суда и народной  заседательницы (см. § 16 настоящего Постановления), утверждали, что суды страны стремились защитить права обвиняемого. Свидетели были надлежащим образом вызваны в судебное заседание. Однако И. не смог принять в нем участие по уважительной причине: он находился в другом государстве. Фрунзенский районный суд огласил показания И., данные на предварительном следствии. Власти Российской Федерации также отметили, что ни заявитель, ни его адвокат не настаивали на обязательном присутствии И. в судебном заседании. В то же время заявитель имел возможность оспорить показания И. на очной ставке между ними 2 ноября 2000 г. Он не задал никаких вопросов и не оспаривал показаний потерпевшего.

94. Заявитель поддержал свои требования.

B. Мнение  Европейского Суда

1. Приемлемость  жалобы

95. Европейский Суд считает, что  жалоба не является явно необоснованной  в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции.  Он также отмечает, что жалоба  не является неприемлемой по  каким-либо другим основаниям. Следовательно,  жалоба должна быть объявлена  приемлемой.

2. Существо  жалобы

96. С учетом того, что гарантии пункта 3 статьи 6 Конвенции являются специфическими аспектами права на справедливое судебное разбирательство, предусмотренное пунктом 1, целесообразно рассмотреть данные жалобы с точки зрения обоих положений, взятых в совокупности (см. Постановление Европейского Суда от 26 апреля 1991 г. по делу "Аш против Австрии" (Asch v. Austria), Series A, N 203, p. 10, § 25).

(a) Оглашение показаний И.

97. В настоящем деле потерпевший И. должен рассматриваться для целей подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции в качестве "свидетеля" при автономном толковании этого термина (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Аш против Австрии", p. 10, § 25), поскольку его письменные показания, данные на предварительном следствии, были оглашены в судебном заседании и использованы в качестве доказательства против заявителя.

98. Прежде всего следует установить, действительно ли, как утверждают власти Российской Федерации, отсутствие требования заявителя о личном присутствии И. в судебном заседании, должно рассматриваться как отказ от права его допроса. По этому вопросу Европейский Суд напоминает, что отказ от права, гарантированного Конвенцией, если он допустим, должен быть выражен недвусмысленно (см. Постановление Европейского Суда от 10 ноября 2005 г. по делу "Бокос-Куэста против Нидерландов" (Bocos-Cuesta v. Netherlands), жалоба N 54789/00, § 65). В настоящем деле Европейский Суд отмечает, что из протокола судебного заседания следует, что районный суд не выяснял согласие заявителя или его адвоката на оглашение показаний. Он указал лишь, что И. отсутствует по уважительной причине, и перешел к оглашению показаний (см. § 17 настоящего Постановления). Не усматривается, что заявитель или его адвокат были предупреждены о необходимости настаивать на вызове И. Власти Российской Федерации не указали положения национального законодательства, которое требовало бы от обвиняемого прямо настаивать на вызове свидетеля, давшего показания против него. Отсутствуют данные и о том, что заявитель и его адвокат сообщили, что не имеют возражений против оглашения показаний (см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 26 апреля 2007 г. по делу "Вожигов против Российской Федерации" (Vozhigov v. Russia), жалоба N 5953/02, § 57 <*>; и Постановление Европейского Суда от 28 сентября 2006 г. по делу "Андандонский против Российской Федерации" (Andandonskiy v. Russia), жалоба N 24015/02, § 54 <**>). Кроме того, в своих жалобах в Ивановский областной суд они указывали, что отсутствие И. затронуло право заявителя на защиту (см. § 22 настоящего Постановления). Областной суд не отклонил жалобу на том основании, что заявитель не просил обеспечить присутствие И., дал оценку мотивировке решения районного суда об оглашении показаний И. и признал ее правильной (см. § 23 настоящего Постановления). Таким образом, Европейский Суд не находит, что заявитель может считаться отказавшимся от своих прав, гарантированных статьей 6 в части возможности допроса показывающих против него свидетелей (см. Постановление Европейского Суда от 8 июня 2006 г. по делу "Бонев против Болгарии" (Bonev v. Bulgaria), жалоба N 60018/00, § 40, с дополнительными ссылками, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда "Бокос-Куэста против Нидерландов", § 66).

--------------------------------

<*> Опубликовано в "Бюллетене  Европейского Суда по правам  человека" N 8/2007.

<**> Там же. N 1/2008.

99. Далее Европейский Суд должен  установить, составляло использование  показаний И., данных на предварительном  следствии, в сочетании с невозможностью  его допроса заявителем в судебном  заседании нарушение права заявителя  на справедливое судебное разбирательство.

100. Согласно прецедентной практике  Европейского Суда данное право  предполагает, что все доказательства  обычно представляются в открытом  судебном заседании, в присутствии  обвиняемого, в условиях состязательности. Однако само по себе использование  в качестве доказательства показаний,  полученных на стадии предварительного  расследования и судебного следствия,  не является не совместимым  с пунктом 1 и подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции при условии,  что соблюдаются права защиты. Эти права требуют, чтобы подсудимый имел адекватную и надлежащую возможность оспаривать показания, которые дает против него свидетель, задавать ему вопросы, когда получены показания или на более поздней стадии разбирательства (см. Постановление Европейского Суда от 20 сентября 1993 г. по делу "Саиди против Франции" (Saidi v. France), Series A, N 261-C, p. 56, § 43; и Постановление Европейского Суда по делу "A.M. против Италии" (A.M. v. Italy), жалоба N 37019/97, § 25, ECHR 1999-IX). Если свидетели не могут быть допрошены в связи с их отсутствием, власти должны приложить разумные усилия для обеспечения их явки (см. Постановление Европейского Суда от 28 августа 1992 г. по делу "Артнер против Австрии" (Artner v. Austria), Series A, N 242 A, p. 10, § 21, последняя часть; Постановление Европейского Суда от 19 декабря 1990 г. по делу "Дельта против Франции" (Delta v. France), Series A, N 191-A, p. 16, § 37; и Постановление Европейского Суда от 13 ноября 2003 г. по делу "Рашдад против Франции" (Rachdad v. France), жалоба N 71846/01, § 25). Статья 6 Конвенции не дает обвиняемому неограниченного права на обеспечение явки свидетелей в суд. Национальные суды вправе определять, является ли необходимым или желательным допрос свидетеля (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 7 июля 1989 г. по делу "Брикмон против Бельгии" (Bricmont v. Belgium), Series A, N 158, p. 31, § 89). Европейский Суд осуществляет лишь надзорную функцию. Наконец, осуждение не может быть основано исключительно или в решающей степени на показаниях свидетеля, которого обвиняемый не мог допросить или который не был допрошен на предварительном следствии или в судебном заседании (см. упоминавшиеся выше Постановление Европейского Суда по делу "Артнер против Австрии", p. 10, § 22; Постановление Европейского Суда по делу "Дельта против Франции", p. 16, § 37; Постановление Европейского Суда от 19 февраля 1991 г. по делу "Исгро против Италии" (Isgro v. Italy), Series A, N 194-A, p. 13, § 35, последняя часть; Постановление Европейского Суда по делу "Солаков против бывшей Югославской Республики Македонии" (Solakov v. former Yugoslav Republic of Macedonia), жалоба N 47023/99, § 57, последняя часть, ECHR 2001-X; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Рашдад против Франции", § 23, последняя часть).

101. Обращаясь к обстоятельствам  настоящего дела, Европейский Суд  напоминает, что, признавая заявителя  виновным, суды страны опирались  на показания троих свидетелей, признания обвиняемых и показания  И., данные на предварительном  следствии (см. § 20 настоящего  Постановления). Действительно, заявитель  признал, что находился на месте  преступления с намерением избить  И., и суды учли это признание, но согласно российскому законодательству признание вины может быть положено в основу обвинения лишь при его подтверждении совокупностью имеющихся доказательств по делу (см. § 42 настоящего Постановления). Европейский Суд не убежден, что признание заявителя в намерении избить потерпевшего равнозначно признанию в попытке его ограбить (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бонев против Болгарии", с соответствующими изменениями, § 43).

102. Что касается троих свидетелей, они не дали никаких показаний  относительно вменяемых деяний  и сообщили только, что видели  неких четверых мужчин, убегающих  с места преступления. Кроме того, свидетели не могли опознать  этих мужчин (см. § 18 настоящего  Постановления). Что касается признаний,  Европейский Суд принимает к  сведению, что обвиняемые отказались  от них в судебном заседании,  ссылаясь на давление, оказанное  на них следствием. Оставляя в  стороне методику допроса и  предполагаемое получение показаний  обвиняемых в состоянии наркотического  опьянения, Европейский Суд напоминает, что оценка показаний других  обвиняемых требует более внимательного  подхода, поскольку положение  сообщников, дающих показания, отличается  от положения обычных свидетелей. Они не дают показаний под  присягой, то есть правдивость  их сведений не имеет никаких  гарантий, позволяющих привлечь  их к ответственности за умышленную  дачу ложных показаний. В частности, в деле "M.H. против Соединенного Королевства" (M.H. v. United Kingdom) (жалоба N 28572/95, решение Комиссии по правам человека от 17 января 1997 г.) был разработан способ определения того, делает ли признание вины сообвиняемым в качестве доказательства в деле заявителя разбирательство несправедливым. Для соблюдения гарантий статьи 6 Конвенции при решении вопроса о допустимости признания вины сообвиняемым такое признание может быть принято только при установлении факта совершения преступления признающим свою вину лицом, но не заявителем, и судья обязан разъяснить коллегии присяжных, что признание вины как таковое не доказывает, что заявитель причастен к этому преступлению.

103. С учетом изложенных выше принципов и принимая во внимание доказательную силу показаний свидетелей, признания факта заявителем и признания вины сообвиняемыми, Европейский Суд находит, что показания И., данные 23 апреля и 8 мая 2001 г. на предварительном следствии и оглашенные районным судом, составляли единственное прямое и объективное доказательство, на котором были основаны выводы судов о виновности.

104. Европейский Суд также принимает  к сведению, что И. не явился  в суд, поскольку он покинул  Россию и не мог вернуться  ранее 3 декабря 2001 г. (см. § 16 настоящего  Постановления). Районный суд огласил  его показания в судебном заседании  29 ноября 2001 г., то есть всего за  несколько дней до того, как  явка И. в суд могла быть  обеспечена. Хотя Европейский Суд учитывает обязанность национальных судов обеспечивать надлежащее рассмотрение дел и избегать неоправданных задержек в уголовном судопроизводстве, он полагает, что отложение разбирательства на пять дней в целях получения показаний И. в процессе, на котором заявитель обвинялся в совершении весьма серьезного преступления, грозившего длительным сроком лишения свободы, представляло собой обоснованное отступление от принципа неотложности разбирательства (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Артнер против Австрии", p. 10, § 21; Решение Европейского Суда от 4 мая 2000 г. по делу "Бериша против Нидерландов" (Berisha v. Netherlands), жалоба N 42965/98; и Решение Европейского Суда от 17 ноября 2005 г. по делу "Хаас против Германии" (Haas v. Germany), жалоба N 73047/01). Власти не сочли нужным откладывать разбирательство. В результате, И. не дал суду показаний в присутствии заявителя.

105. Европейский Суд полагает, что довод властей Российской Федерации о том, что заявителю была предоставлена возможность задавать вопросы И. во время допроса на предварительном следствии 2 ноября 2000 г. В этой связи Европейский Суд напоминает, что в качестве общего правила требования пункта 1 и подпункта "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции считаются исполненными, если обвиняемый имел адекватную и надлежащую возможность оспорить показания свидетелей, данные против него, и задавать им вопросы на любой стадии разбирательства (см., в частности, упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Исгро против Италии", Series A, N 194-A, p. 12, § 34; и "Лука против Италии" (Luca v. Italy), жалоба N 33354/96, § 40 - 43, ECHR 2001-II). Европейский Суд принял к сведению тот факт, что у заявителя была очная ставка с И. 2 ноября 2000 г. Однако он считает, что право на защиту не соблюдалось по следующим причинам. На этом допросе И. утверждал, что четверо человек в масках пытались ограбить его. Он не опознал заявителя среди нападавших, отметив только, что тот имел такой же рост, как и один из нападавших, и не указал иных подробностей, относящихся к преступлению или преступникам, которые могли бы свидетельствовать об участии заявителя в грабеже. Поэтому Европейскому Суду не кажется странным, что заявитель не задал никаких вопросов и не оспаривал показаний И. (см. § 11 настоящего Постановления). Помимо этого, Европейский Суд напоминает, что суды страны признали заявителя виновным на основании показаний, данных 23 апреля и 8 мая 2001 г., когда И. изменил свои предыдущие показания, опознал заявителя в качестве одного из нападавших и описал его роль в грабеже (см. § 17 настоящего Постановления). Заявитель не присутствовал на допросах И., проводившихся следователем в эти дни, он также не имел возможности задать вопросы И. тогда или впоследствии. Кроме того, поскольку видеозапись допроса И. на следствии не велась, ни заявитель, ни судьи не имели возможности наблюдать его поведение на допросе и, таким образом, составить представление об их достоверности (см. противоположную ситуацию в Решении Европейского Суда по делу "Аккарди и другие против Италии" (Accardi and Others v. Italy), жалоба N 30598/02, ECHR 2005-...). Европейский Суд не сомневается в том, что суды страны предприняли тщательное исследование показаний И. и предоставили заявителю возможность оспаривать их в судебном заседании, но это едва ли может считаться надлежащей заменой возможности личного наблюдения устных показаний главного свидетеля (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Бокос-Куэста против Нидерландов", § 71).

106. При таких обстоятельствах Европейский  Суд не может признать, что  заявитель имел надлежащую и  адекватную возможность оспорить  показания И., которые имели решающее  значение для признания его  виновным, и, таким образом, он  не использовал право на справедливое  разбирательство дела. Соответственно, в этой части имело место  нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции  во взаимосвязи с подпунктом "d" пункта 3 статьи 6 Конвенции.

(b) Оглашение показаний T.

107. Заявитель дополнительно жаловался  на то, что не имел возможности  оспорить в открытом судебном  заседании показания другого  свидетеля обвинения, T. В этой  связи Европейский Суд напоминает свой вывод о том, что справедливость судебного разбирательства в отношении заявителя была нарушена ограничениями его права на защиту вследствие отсутствия возможности допросить потерпевшего. Поэтому Европейский Суд считает необязательным отдельно исследовать вопрос о том, была ли нарушена справедливость разбирательства также в связи с тем, что заявитель не имел возможности допросить T. (см. Постановление Европейского Суда от 4 июня 2002 г. по делу "Команицкий против Словакии" (Komanicky v. Slovakia), жалоба N 32106/96, § 56).

2. Мельников против России (Melnikov v. Russia) от 14 января 2010 г. – суд не вызвал важного свидетеля, очных ставок не было
3. Мирилашвили против России (Mirilashvili v. Russia) от 11 декабря 2008 г. – обвиняемый не допрашивал трех ключевых свидетелей, протоколы адвокатских «опросов» суд не приобщил к делу

Позиция защиты по вопросу о возможности  оглашения показаний свидетелей

Нарушения п. «d» ч. 3 ст. 6 ЕКПЧ не было:

1) Анандонский против России (Anandonskiy v. Russia) от 28 сентября 2006 г. – защита не возражала против оглашения

2) Вожигов против России (Vozhigov v. Russia) от 26 апреля 2007 г. – защита не возражала против оглашения

Нарушение п. «d» ч. 3 ст. 6 ЕКПЧ было:

1. Чернышев и Полуфакин против России (Chernyshev, Polufakin) от 25 сентября 2008 г. – в протоколе была запись, что не возражали, а заявители утверждали обратное
2. Хаметшин против России (Hametshin v. Russia) от 04 марта 2010 г. – отказ от права на перекрестный допрос не был ясным и недвусмысленным

Отсутствие объективных препятствий  явки свидетеля в суд

Нарушения п. «d» ч. 3 ст. 6 ЕКПЧ не было:

Вожигов против России (Vozhigov v. Russia) от 26 апреля 2007 г. – суд принял все разумные меры к поиску свидетеля

Нарушение  п. «d» ч. 3 ст. 6 ЕКПЧ было:

1. Макеев против России (Makeyev v. Russia) от 5 февраля 2009 г. –местонахождение свидетеля не устанавливали, свидетелю с малолетним ребенком повестку доставили накануне судебного заседания
2. Трофимов против России ( Trofimov v. Russia) от 4 декабря 2008 г. – свидетель не был вызван т.к. был под стражей
3. Вл.Романов против России (Romanov v. Russia) от 24 июля 2008 г. – потерпевший был в заграничной командировке и должен был вернуться через 5 дней