судом первой инстанции
не имело место нарушение
Статьи 6
Конвенции.
Нарушение п.
«d» ч. 3 ст. 6 ЕКПЧ было:
- Трофимов против России ( Trofimov v. Russia) от 4 декабря 2008 г. - С. был единственным прямым свидетелем передачи наркотиков и распределения выручки… остальные доказательства, носили косвенное значение.
I.
Предполагаемое нарушение пункта
1 статьи 6 Конвенции
24.
Заявитель жаловался на несправедливость
судебного разбирательства со
ссылкой на пункты 1, 2 и подпункт
"d" пункта 3 статьи 6 Конвенции.
Он утверждал, что суды страны
неправильно оценили доказательства
и не обеспечили явку С. и
эксперта, который исследовал изъятые
вещества. Статья 6 Конвенции в соответствующих
частях устанавливает следующее:
"1.
Каждый... при предъявлении ему
любого уголовного обвинения
имеет право на справедливое
и публичное разбирательство
дела... судом...
2.
Каждый обвиняемый в совершении
уголовного преступления считается
невиновным, до тех пор пока его виновность
не будет установлена законным порядком.
3.
Каждый обвиняемый в совершении
уголовного преступления имеет
как минимум следующие права...
d)
допрашивать показывающих против
него свидетелей или иметь
право на то, чтобы эти свидетели
были допрошены, и иметь право
на вызов и допрос свидетелей
в его пользу на тех же
условиях, что и для свидетелей,
показывающих против него".
A.
Необеспечение явки свидетеля
С.
1.
Доводы сторон
25.
Власти Российской Федерации
признали, что суд первой инстанции
не учел указаний суда кассационной
инстанции, содержавшихся в определении
от 1 ноября 2000 г. В частности, он
не допросил эксперта, который
прямо указал, что образцы марихуаны,
обнаруженные в квартирах заявителя
и Ск., различались. Кроме того, суд первой
инстанции не принял мер по обеспечению
явки С., хотя его показания имели существенное
значение для установления виновности
заявителя, и суд имел точные сведения
о его месте нахождения, поскольку С. содержался
под стражей в период повторного рассмотрения
дела заявителя в г. Апатиты. Суд первой
инстанции огласил его показания в нарушение
статей 240 и 286 Уголовно-процессуального
кодекса. Кроме того, он не обеспечил явку
свидетеля Я. и огласил ее показания в
нарушение тех же положений. Власти Российской
Федерации заключили, что вышеизложенные
недостатки повлекли ограничение права
заявителя на допрос свидетелей, показывающих
против него. Однако они подчеркивали,
что 18 января 2005 г. заявитель был освобожден
условно-досрочно, и что 2 августа 2005 г.
Генеральная прокуратура подала надзорное
представление на вынесенный ему приговор
по вышеизложенным основаниям. По их мнению,
эти меры устраняют нарушение конвенционных
прав заявителя.
26.
Заявитель не представил объяснений
после того, как Европейский Суд
объявил его жалобу приемлемой
12 мая 2005 г. В своих объяснениях,
поданных до признания жалобы
приемлемой, он поддержал свои
требования и указывал, что он
безуспешно ходатайствовал перед
судом первой инстанции об
обеспечении явки эксперта. Он
также указывал, что все надзорные
жалобы на приговор были оставлены
без удовлетворения.
2.
Мнение Европейского Суда
(a)
Вопрос о наличии статуса жертвы
у заявителя
27.
Европейский Суд, прежде всего,
рассмотрит довод властей Российской
Федерации относительно условно-досрочного
освобождения заявителя и надзорного
представления заместителя Генерального
прокурора, поданного на вынесенный
ему приговор. Насколько доводы властей
Российской Федерации можно понять как
ссылку на утрату заявителем статуса жертвы
нарушения его конвенционных прав, Европейский
Суд напоминает, что решение или мера,
принятые в пользу заявителя, в принципе
недостаточны для лишения его статуса
"жертвы", пока власти страны не признают
нарушение Конвенции прямо или по существу
и не предоставят соответствующее возмещение
(см. Постановление Европейского Суда
от 25 июня 1996 г. по делу "Амуюр против
Франции" (Amuur v. France), Reports of Judgments и Decisions
1996-III, p. 846, § 36; и Постановление Большой
Палаты по делу "Далбан против Румынии"
(Dalban v. Romania), жалоба N 28114/95, § 44, ECHR 1999-VI).
28.
Что касается определения от 18
января 2005 г., Европейский Суд отмечает,
что Кольский районный суд
принял решение об условно-досрочном
освобождении заявителя исключительно
по мотивам его примерного
поведения и отбытия им половины
срока наказания. Европейский
Суд не усматривает в этом
определении возможности его
истолкования в качестве признания
предполагаемого нарушения прав
заявителя, предусмотренных пунктом
1 и подпунктом "d" пункта 3 статьи
6 Конвенции, или предоставления
возмещения в связи с ним.
29.
Что касается надзорного представления
заместителя Генерального прокурора,
Европейский Суд не раз указывал, что возобновление
уголовного дела в порядке надзора с целью
устранения недостатков, обжалуемых заявителем,
может лишить его статуса жертвы (см. Решение
Европейского Суда от 2 марта 2006 г. по делу
"Попов и Воробьев против Российской
Федерации" (Popov и Vorobyev v. Russia), жалоба
N 1606/02; Постановление Европейского Суда
от 16 ноября 2006 г. по делу "Зайцев против
Российской Федерации" (Zaytsev v. Russiа),
жалоба N 22644/02, § 18 - 24 <*>). Однако в настоящем
деле такая ситуация отсутствует, поскольку
председатель Мурманского областного
суда отклонил надзорное представление
заместителя Генерального прокурора на
приговор, вынесенный заявителю (см. §
21 настоящего Постановления).
--------------------------------
<*>
Опубликовано в "Бюллетене
Европейского Суда по правам
человека" N 12/2008.
30.
Учитывая вышеизложенное, Европейский
Суд полагает, что заявитель по-прежнему
вправе утверждать, что является
жертвой предполагаемого нарушения
его прав, предусмотренных пунктом
1 и подпунктом "d" пункта 3 статьи
6 Конвенции.
(b)
Необеспечение явки свидетеля
С.
31.
Европейский Суд отмечает, что
жалоба заявителя на необеспечение
судами страны явки свидетеля
С. относится исключительно к
обвинению в сбыте наркотиков
совместно с Ск. Таким образом, он
рассмотрит жалобу только в части, затрагивающей
невозможность вызова этого лица и очной
ставки заявителя с ним в отношении этого
обвинения. Поскольку требования подпункта
"d" пункта 3 статьи 6 Конвенции представляют
конкретные аспекты права на справедливое
судебное разбирательство, гарантированного
пунктом 1, он рассмотрит жалобу заявителя
с точки зрения обоих положений, взятых
во взаимосвязи (см., в частности, Постановление
Европейского Суда от 26 апреля 1991 г. по
делу "Аш против Австрии" (Asch v. Austria),
Series A, N 203, p. 203, § 25).
32.
Европейский Суд прежде всего напоминает,
что допустимость доказательств регулируется,
прежде всего, правом страны и, как правило,
оценка собранных доказательств входит
в задачи судов страны. Задачей Европейского
Суда в соответствии с Конвенцией является
не установление того, были ли показания
свидетелей должным образом приняты в
качестве доказательства, а определение
того, было ли все разбирательство, включая
получение доказательств, справедливым
(см. Постановление Европейского Суда
от 26 марта 1996 г. по делу "Дорсон против
Нидерландов" (Doorson v. Netherlands), Reports of Judgments
and Decisions 1996 II, p. 470, § 67, и Постановление
Европейского Суда от 23 апреля 1997 г. по
делу "Ван Мехелен и другие против Нидерландов"
(Van Mechelen and Others v. Netherlands), Reports of Judgments and Decisions
1997-III, p. 711, § 50).
33.
Как правило, все доказательства
должны быть представлены в
публичном судебном заседании,
в присутствии обвиняемого, с
целью состязательного обсуждения.
Имеются исключения из этого
принципа, но они не должны
нарушать права защиты; по общему
правилу в силу пункта 1 и подпункта "d"
пункта 3 статьи 6 Конвенции обвиняемый
должен располагать адекватной и приемлемой
возможностью опровергнуть и допросить
свидетеля, показывающего против него,
когда тот дает показания, или на более
поздней стадии (см. Постановление Европейского
Суда от 15 июня 1992 г. по делу "Люди против
Швейцарии" (Ludi v. Switzerland), Series A, N 238, §
49). Те же положения, взятые во взаимосвязи,
обязывают государства-участники принимать
позитивные меры, обеспечивают возможность
допроса свидетелей обвинения потерпевшим
или его право на то, чтобы эти свидетели
были допрошены, проявляя достаточную
тщательность для обеспечения того, чтобы
права, гарантированные статьей 6 Конвенции,
осуществлялись эффективным способом
(см. Постановление Европейского Суда
по делу "Sadak и Others v. Turkey", жалобы N
29900/96, 29901/96, 29902/96 и 29903/96, § 67, ECHR 2001-VIII). Однако
использование в качестве доказательств,
полученных на стадии дознания и судебного
следствия <*>, само по себе не является
не совместимым с пунктом 1 и подпунктом
"d" пункта 3 статьи 6 Конвенции, при
условии, что права защиты при этом соблюдаются
(см. Постановление Европейского Суда
от 20 сентября 1993 г. по делу "Саиди против
Франции" (Saidi v. France), Series A, N 261-C, p. 56, §
43; и Постановление Европейского Суда
по делу "A.M. против Италии" (A.M. v. Italy),
жалоба N 37019/97, § 25, ECHR 1999-IX). Если власти
не проявили небрежности, невозможность
обеспечения явки свидетеля в суд сама
по себе не обязательно препятствует производству
по делу (см. Постановление Европейского
Суда от 28 августа 1992 г. по делу "Артнер
против Австрии" (Artner v. Austria), Series A, N 242-A,
§ 21). Права защиты ограничиваются в степени,
не совместимой с гарантиями, предусмотренными
статьей 6 Конвенции, если осуждение основано
исключительно или в значительной степени
на показаниях лица, которое обвиняемый
не мог допросить или не имел права на
то, чтобы оно было допрошено, в ходе расследования
или судебного разбирательства (см.
Постановление Европейского Суда от 19
декабря 1990 г. по делу "Дельта против
Франции" (Delta v. France), Series A, N 191-A, p. 16, §
37; Постановление Европейского Суда от
19 февраля 1991 г. по делу "Исгро против
Италии" (Isgrr v. Italy), Series A, N 194-A, p. 13, § 35).
Наконец, статья 6 Конвенции не дает обвиняемому
неограниченного права на обеспечение
явки свидетелей в суд, и при обычных обстоятельствах
национальные суды вправе определять,
является ли необходимым или желательным
допрос свидетеля (см., в частности, Постановление
Европейского Суда от 7 июля 1989 г. по делу
"Брикмон против Бельгии" (Bricmont v.
Belgium), Series A, N 158, p. 31, § 89).
--------------------------------
<*>
Скорее всего, в данном случае
Европейский Суд под судебным
следствием понимает предварительное
(прим. переводчика).
34.
Обращаясь к фактам настоящего дела, Европейский
Суд признает, что для целей подпункта
"d" пункта 3 статьи 6 Конвенции С. должен
рассматриваться как "свидетель"
в автономном значении термина, содержащегося
в Конвенции, поскольку его письменные
показания, данные на предварительном
допросе, использовались в качестве основы
для осуждения заявителя (см. упоминавшееся
выше Постановление Европейского Суда
по делу "Аш против Австрии", § 25).
Он также отмечает, что власти Российской
Федерации не оспаривали того факта, что
заявитель возражал против оглашения
показаний С., данных на предварительном
следствии, и не усматривает оснований
полагать, что он отказался от своего права
на очную ставку с этим свидетелем (см.
противоположный пример в Постановлении
Европейского Суда от 26 апреля 2007 г. по
делу "Вожигов против Российской Федерации"
(Vozhigov v. Russia), жалоба N 5953/02, § 57 <*>; и Постановлении
Европейского Суда от 3 ноября 2005 г. по
делу "Озеров против Российской Федерации"
(Ozerov v. Russia), жалоба N 64962/01).
--------------------------------
<*>
Опубликовано в "Бюллетене
Европейского Суда по правам
человека" N 8/2007.
35.
Европейский Суд также отмечает,
что необеспечение судом первой
инстанции явки С. было одним
из оснований для отмены региональным
судом решения от 6 июня 2000 г.: зная
место нахождения С. и значимость
его показаний, суд первой инстанции
не принял никаких мер для
обеспечения его доставки (см. §
12 настоящего Постановления). Во
время повторного рассмотрения
дела, несмотря на ясное указание
суда кассационной инстанции,
суд первой инстанции вновь
не вызвал С. в заседание
и удовлетворился оглашением
его показаний. Он не указал
мотивов, по которым его явка
не была или не могла быть
обеспечена (см. § 15 настоящего Постановления).
Суд кассационной инстанции оставил
приговор без изменения, сославшись
на то, что С. отбывал наказание
в другом городе (см. § 17 настоящего
Постановления).
36.
Однако Европейский Суд не
может согласиться с таким
доводом, особенно с учетом
признания властями Российской
Федерации того, что С. содержался
в г. Апатиты, где повторно
рассматривалось дело и что суд первой
инстанции знал о его месте нахождения
(см. § 25 настоящего Постановления). При
таких обстоятельствах Европейский Суд
вынужден заключить, что суды страны проявили
явную небрежность в отношении своей обязанности
обеспечить заявителю эффективную возможность
допросить свидетеля, показывающего против
него, и оспорить его показания. Власти
Российской Федерации признали, что никакие
меры в этой связи не принимались (см. там
же, и для сравнения Постановление Европейского
Суда от 12 апреля 2007 г. по делу "Пело
против Эстонии" (Pello v. Estonia), жалоба N
11423/03, § 34).
37.
Кроме того, изучив решения судов
страны, Европейский Суд приходит
к выводу о том, что они
осудили заявителя за сбыт
наркотиков в сговоре с Ск.,
главным образом, на основании показаний
последней, данных во время обоих судебных
разбирательств. Являясь "свидетелем"
для целей Конвенции (см. Постановление
Европейского Суда по делу "Лука против
Италии" (Luca v. Italy), жалоба N 33354/96, § 41,
ECHR 2001-II), Ск. в то же время оставалась соподсудимой
заявителя, которая могла иметь собственный
интерес в исходе дела (см. противоположный
пример в Постановлении Европейского
Суда от 28 сентября 2006 г. по делу "Андандонский
против Российской Федерации" (Andandonskiy
v. Russia), жалоба N 24015/02, § 52 <*>), и, благодаря
своему статусу подсудимой, была ограждена
от возможного преследования за оговор,
если бы ее показания оказались ложными.
--------------------------------
<*>
Опубликовано в "Бюллетене
Европейского Суда по правам
человека" N 1/2008.
38.
Учитывая доказательную базу
осуждения заявителя по обвинению
в сбыте наркотиков организованной
группой, Европейский Суд полагает,
что, помимо Ск., ее партнер С. был
единственным прямым свидетелем передачи
наркотиков и распределения выручки между
подсудимыми, в том числе в день задержания
заявителя, поскольку остальные доказательства
имели косвенный характер (см. § 15 настоящего
Постановления). Региональный суд подчеркивал,
что его допрос имел решающее значение
для установления вины заявителя (см. §
12 настоящего Постановления). При таких
обстоятельствах могло казаться, что его
показания на предварительном следствии
являлись решающим фактором при осуждении
заявителя по обвинению в сбыте наркотиков
организованной группой. Однако власти
не предоставили заявителю возможности
участвовать в очной ставке с С. на какой-либо
стадии разбирательства (см. противоположный
пример в Постановлении Европейского
Суда от 16 ноября 2006 г. по делу "Климентьев
против Российской Федерации" (Klimentyev
v. Russia), жалоба N 46503/99, § 125 <*>) в результате
своей очевидной небрежности (см. § 36 настоящего
Постановления). С учетом вышеизложенного
и того факта, что власти Российской Федерации
признали нарушением прав заявителя уклонение
властей от вызова свидетеля С. (см. § 25
настоящего Постановления), Европейский
Суд заключает, что это уклонение ограничило
права защиты до степени, не совместимой
с гарантиями, предусмотренными пунктом
1 статьи 6 во взаимосвязи с подпунктом
"d" пункта 3 статьи 6 Конвенции.
--------------------------------
<*>
Там же. N 11/2007.
39.
Соответственно, имело место нарушение
этих положений.
2) Макеев против России
(Makeyev v. Russia) от 5 февраля 2009 г. – потерпевшая
– единственный свидетель угроз ножом