Индустриализация развивающихся стран в интерьере мирохозяйственных связей и россия

Итак, передислокация мировых производительных сил, обусловленная индустриализацией развивающихся стран, создала новые возможности, проблемы и вызовы. С одной стороны, в связи с образованием новых емких и динамичных рынков, рассчитанных на импорт и экспорт широкого ассортимента промышленных товаров и услуг как потребительского, так и производственного спроса, и появлением дополнительных разработчиков современных технологий, способных по ряду направлений конкурировать с их традиционными поставщиками, расширилось поле для маневра чуть ли не во всех сферах международного экономического взаимодействия. С другой стороны, утверждение во многих сегментах и нишах мирового рынка новых сильных игроков осложняет положение ранее обосновавшихся там старожилов и затрудняет проникновение аутсайдеров.

Вместе  с тем индустриализация развивающихся стран показывает, что сколько-нибудь быстрое преодоление технологической и социально-экономической отсталости требует активного участия в МРТ, нацеленного на освоение наиболее динамичных и перспективных его сегментов. Исключением являются лишь некоторые малые и карликовые по численности населения государства, обладающие уникальными запасами ископаемого, прежде всего энергетического сырья и (или) расположенные в ключевых с геополитической и геоэкономической точек зрения районах планеты. Важнейшим компонентом участия в МРТ выступает экспорт промышленных изделий нарастающей технической сложности. В связи со становлением в основных центрах мирового хозяйства постиндустриального способа производства растет также значение торговли научно-техническими и другими, главным образом, нетрадиционными услугами с высокой эластичностью спроса (по доходу). Особо ощутимое влияние на интеграцию развивающихся стран в мировую экономику оказывает национальное государство. Ибо общую направленность и динамику их трансформации, как явствует из более чем полувекового опыта этих стран, в решающей степени определяли устанавливаемые государством порядки и проводимая им экономическая политика. Чем больше и то, и другое сообразовалось с глобальными тенденциями развития, а также с реальными возможностями и потребностями самих развивающихся экономик, тем более весомым было и их продвижение по пути модернизации.

РОССИЙСКИЕ  РЕАЛИИ

Наверное, на таких общих, казалось бы самоочевидных вещах можно было бы и не заострять внимания. Если бы российские власти должным образом учитывали состояние и тенденции мировой экономики, принимали во внимание специфику своей страны и извлекали необходимые уроки из всемирной и отечественной истории. И если бы не столь удручающими были итоги почти четырнадцати лет нынешних общественных преобразований. Ведь горбачевская перестройка завершилась развалом Советского Союза, экономическим спадом, появлением солидного внешнего долга, тотальным бюджетным дефицитом, ничем не компенсированным подрывом прежних и без того далеких от совершенства правовых устоев общества. А за семь лет ельцинских реформ чуть ли не вдвое сократился валовой внутренний продукт (ВВП) страны и на 3/5 - промышленное производство при еще более глубоком свертывании его высокотехнологичных составляющих, а также отраслей, обслуживающих потребительский рынок. Приблизился к опасной черте объем внешнего долга. Более чем в полтора раза снизился в среднем жизненный уровень россиян при вызывающем их расслоении на очень богатых и очень бедных. Ухудшилась демографическая ситуация. Идет интенсивное разрушение интеллектуального и научно-технического потенциала страны. Налицо парадоксальная бартеризация, способствующая натурализации хозяйства. Ощутимо ослаблены правовые и экономические скрепы общества. Под угрозой оказалась теперь уже государственность самой России.

Дело, разумеется, не только в пренебрежительном отношении к историческому опыту и реальной действительности. Нельзя сбрасывать со счетов необычайную тугоплавкость самого трансформируемого материала и обусловленных ею уникальных трудностей, с которыми испокон веков сталкивались реформы в России, а также тяжелых наслоений большевистского тоталитаризма, наложившего глубокий отпечаток на жизнь, по меньшей мере, трех поколений. Это, наряду со всепоглощающим государством, в основе которого лежал монолит власти и собственности, и практически полное отсутствие навыков рыночного хозяйствования, и редкая идеологизация сознания, мешающая адекватному восприятию реальной действительности, и весьма своеобразное представление о социальной справедливости, и укоренившаяся привычка к государственному патернализму, и неразвитость правосознания, демократических традиций и политической культуры, и низкая культура труда, и, наконец, крайне утяжеленная и разбалансированная структура экономики.

Одна  ее часть была представлена находившимся в привилегированном положении, непомерно раздутым ВПК, вобравшим в себя чуть ли не все современные технологии, а также лучшие кадры, и подверстанными под его нужды так называемыми базовыми отраслями промышленности. Другую часть экономики, обслуживающую сферу потребления, составляли деградирующее сельское хозяйство, хиреющая гражданская промышленность, оснащенная в основном морально и физически устаревшим оборудованием и широко использовавшая ручной труд, и допотопная в техническом отношении сфера услуг. К этому необходимо добавить гигантоманию, господство монопольных структур в сферах производства и распределения, иррациональное размещение производительных сил, чрезмерную жесткость меж- и внутриотраслевых связей, искаженную систему цен и экономических критериев. Но даже принимая во внимание все это, трудно избавиться от мысли, что цена, уплаченная Россией за жизненно необходимые рыночные реформы, неоправданно высока. Особенно, если учесть, что плата эта еще далека от завершения.

Из-за поразительного по глубине экономического, социального и научно-технического обвала, в отечественной публицистике и научной литературе нередко высказываются опасения относительно возможного оттеснения России на периферию и превращения ее в страну Третьего мира. И хотя продолжающаяся деградация вызывает серьезную тревогу, такая постановка вопроса представляется не корректной. В ее основе - десятилетиями внедрявшийся в наше сознание миф о беспримерных достижениях советской экономики, которые якобы вывели ее на второе место в мире и подготовили почву для продвижения на самую верхнюю ступеньку.

Второе  место в первые послевоенные десятилетия возможно и было. Но не по уровню развития, а по общему объему производства, до и то скорее всего лишь по сомнительным данным официальной советской статистики. А это, как известно, далеко не одно и то же. Ибо объем ВВП зависит не только, а нередко и не столько от эффективности производства, сколько от массы используемых производственных ресурсов и от численности населения, образующей исходную базу потребительного потенциала общества. В то же время на мировом рынке Советский Союз во все времена выступал прежде всего как поставщик природного сырья и продукции его первого передела, на долю которых приходилось более половины совокупного экспорта.

В результате беспрецедентного для мирного времени  экономического спада в 1990-1995 гг., Россия в ее нынешних границах по объему ВВП и промышленного производства скатилась с 3 на 13 и с 4 на 10 место, а по такому интегральному показателю как ВВП в расчете на душу населения, которым принято определять общий уровень развития, - с 52 на 76 место, пропустив вперед не только многие из динамично развивавшихся стран периферии, но и переживших далеко не лучшие времена Бразилию, Колумбию, Эквадор, Уругвай, Коста-Рику, Алжир, Сирию.

Однако, по этому важнейшему критерию социально-экономического прогресса Советский Союз никогда не выбивался из пятого десятка. Его сближение по уровню развития с наиболее продвинутыми странами мира прекратилось еще в 60-е годы, когда по завершении послевоенного восстановления мобилизационные, командно-разверсточные методы хозяйствования начали давать серьезные сбои. Успехи же в развитии ядерной энергетики и освоении космоса, вызывающие у нас законную гордость, во многом явились все-таки побочным продуктом безумной гонки вооружений, которая способствовала поддержанию иллюзии относительно принадлежности советской экономики к высокоразвитым и в конечном счете высосала из нее чуть ли не все соки. Несколько позднее, как известно, прорыв к производству ядерных и космических вооружений совершил Китай, а совсем недавно в число ядерных стран вошли Индия и Пакистан, еще раз продемонстрировав возможности больших слаборазвитых экономик в овладении передовыми рубежами НТП на отдельных его участках и направлениях.

Не менее, если не более существенным основанием для отнесения советской экономики к группе развивающихся, представляется заблокированность рыночных частнокапиталистических форм и методов хозяйствования, без которых, как свидетельствует исторический опыт, невозможно вырваться из тисков экономической и социальной отсталости. То же, как ни странно на первый взгляд, относится по существу и к нынешней России. Ибо попытки решить эту ключевую проблему развития, предпринятые после распада Союза, пока не принесли должных результатов. Не принесли прежде всего потому, что начатые

реформы не были подкреплены необходимыми институционными  преобразованиями и наведением правового порядка. Несмотря на масштабное разгосударствление, так и не создан класс эффективных частных собственников, не обеспечена надлежащая защита права собственности, не устранены барьеры, блокирующие конкуренцию.

Помимо  огромных объективных трудностей это  связано с полной несостоятельностью представлений о том, что и как следовало сделать для становления полнокровной рыночной экономики, и, в частности, с иллюзорностью надежд на то, что такие проблемы можно решить исключительно силами рынка. При том, что многие из них без государства не решаемы в принципе и уж тем более на низких ступенях экономического развития. А те, что поддаются такому решению, нуждаются в нормально функционирующем рынке, отладка которого также входит в круг важнейших обязанностей государства. Так что отказ от выполнения этих обязанностей, чем бы его ни мотивировали, не подлежит никакому оправданию.

После либерализации цен и внешней торговли экономические функции государства были в основном сведены к подавлению инфляции, причем только монетарными средствами. В их число вошли такие, с позволения сказать, меры, как не поддающиеся никаким оправданиям задержки в оплате труда бюджетников и выполненных заказов государства. При этом основанная на ГКО система заимствований, призванная обеспечить неинфляционное финансирование текущих нужд бюджета, на деле оказалась гигантской финансовой пирамидой, которая к тому же блокировала приток необходимых средств в хиреющий реальный сектор.

Масштаб допущенных промахов и связанных  с ними потерь особенно поражает, если принять во внимание некоторые культурные традиции, высокий уровень образования и науки, а также сравнительно развитую систему здравоохранения и социального обеспечения, которые достались нынешней России в наследство от прошлого. Несмотря на все разрушения и огромные утраты последних лет это пока еще заметно отличает ее от типичной развивающейся страны и несомненно может облегчить борьбу за становление современной экономики и современного общества. Однако, чтобы реализовать такую возможность, требуется существенно скорректировать подходы к проблеме развития. 
 

КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ  ОСНОВЫ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СТРАТЕГИИ ДЛЯ РОССИИ

Вместо  дискредитировавшей себя односторонней ставки на рыночные силы необходимо укреплять и - главное - неустанно совершенствовать то, что еще осталось от государства, добиваясь от него реальной заботы о реальной экономике и реальном гражданском обществе. В противном случае придется забыть о реформах и похоронить мечты о достойной жизни, во всяком случае в обозримой перспективе.

Речь  не о привычных, но по сути дела изживших себя формах и методах хозяйствования. Их восстановление едва ли возможно, а стремление к этому просто опасно, так как при его реализации можно легко затоптать еще не окрепшие ростки нормальной рыночной экономики. Словом, нужно не возрождать прежние, а творчески осваивать новые, более сложные, но и более продуктивные способы хозяйствования. Такого хозяйствования, которое сообразуется не с произвольными решениями, а с нуждами и возможностями рынка и ориентировано не на обуздание рыночной стихии, а на всемерное использование ее созидательных потенций. Речь, стало быть, не об отказе государства от управления процессом развития, а о принципиальных изменениях в выборе целей и путей их достижения.

Это диктуется  не только необходимостью извлечь позитивный субстрат из рыночной стихии, но и набирающей силу глобализацией хозяйственной жизни, которая далеко не всегда и не во всем совпадает с интересами каждой отдельно взятой страны, особенно развивающейся (поскольку рынок по определению льет воду на мельницу сильного). Избежать или хотя бы как-то ослабить негативные последствия такого хода событий можно лишь, опираясь на силу государства и, в частности, на его содействие в перестройке ущербных структур и отношений средствами налоговой, финансовой и социальной политики с целью их адаптации к требованиям жизни.

Глобализация, вопреки широко распространенному мнению, едва ли сужает сферу деятельности национального государства. Думается, что суть происходящих в этой связи перемен состоит скорее в усложнении проблем, стоящих перед государством, что повышает уровень предъявляемых к нему требований и цену его ошибок. Поэтому главное не в том, чтобы государства было меньше, на чем настаивают некоторые наши доморощенные либералы, а в том, чтобы возросла его эффективность. Тогда можно было бы сократить и расходы, связанные с его деятельностью. Трудность достижения этой цели состоит, помимо прочего, в том, что глобализация по ряду параметров ограничивает возможности маневра и соответственно увеличивает степень риска. В таких условиях политические решения по регулированию экономических и социальных процессов приходится особо тщательно взвешивать, учитывая не только общую направленность, но и различные варианты развития, и не допуская отклонений от основополагающих принципов рыночного хозяйствования.

При всех различиях, обусловленных спецификой каждой отдельно взятой развивающейся и переходной экономики, в основе их системной трансформации лежат идеи либерализма. Такова логика общественного прогресса, нацеленная на высвобождение творческой энергии масс. Но в реальной жизни либерализация не может быть абсолютной. Ибо в этом случае она ведет не к вожделенной демократии, которая подразумевает определенный порядок, покоящийся на системе сдержек и противовесов и обусловленных законом и правом, а к вседозволенности и хаосу. Убедительным свидетельством этого как раз и служит опыт российских реформ.