Деятельность А.А.Дельвига как публициста

       Все это - и личное, и литературное поведение "Союза поэтов" - подготовило "журнальную войну", начавшуюся в 1820 г. на страницах измайловского журнала "Благонамеренный". Эта полемика началась выступлением О. Сомова против Жуковского. Сомов возражал против "германского" метафорического языка с позиций рационалистических нормативных поэтик. С этой точки зрения, поэтический язык не может отличаться принципиально от языка прозы. Ревизии подвергается аллегоризм, "туманность" символической образности, ассоциативные ряды, возникающие поверх логических значений.

       Все это было свойственно и поэзии Дельвига, развивавшейся под воздействием Жуковского и питавшейся теми же истоками. Поэтому "Видение" Дельвига сразу же становится мишенью критических нападок; его обвиняли в "мистицизме". Мистицизму Дельвиг был решительно чужд, и речь шла не о мировоззрении, а о поэтике. Подобным же образом Воейков критиковал "Руслана и Людмилу" Пушкина.

       Второй  не менее важный упрек касался  горацианского и батюшковского  гедонизма. "Союз поэтов" обвиняли в посягательстве на нравственность, воспевании оргий и сладострастия. Этот упрек, как известно, адресовали и Пушкину. Возникла даже полемическая кличка "вакхические поэты".

       Культ земных радостей, эротические мотивы действительно были свойственны  и раннему Баратынскому, и Дельвигу. Это было литературным выражением преромантического, - а затем и романтического мироощущения, где жизненная полнота, почти языческое переживание жизни было едва ли не непременным свойством поэта. Отсюда и обращение Дельвига к таким напряженно лирическим формам, как дифирамб. Все это воспринималось антагонистами как бунт - литературный, моральный и даже социальный.

      Полемика, породившая множество пародий, литературных памфлетов, эпиграмм, сыграла значительную роль в становлении русской романтической  поэзии. В литературе определялись линии размежевания. В быту эта борьба не всегда разводила полемистов окончательно: так, благодушный Измайлов сохранял и к Дельвигу, и к Кюхельбекеру некоторое доброжелательство.

       Тем не менее "союз поэтов" мало-помалу покидает "Михайловскосз общество и охотнее посещает второе, "ученую республику", где председателем был Ф. Н. Глинка, и где концентрировались более значительные литературные силы. Уже в 1820 г. Дельвиг - активный член этого Общества, в котором примыкает к левому крылу. Он был одним из тех, кто выступил за низложение главы "правой" партии В. Н. Каразина. Ему, конечно, не было известно о тайных доносах Каразина правительству на Пушкина и лицеистов; не мог он знать и того, что Каразин в одном из них цитировал стихотворение Кюхельбекера "Поэты", обращенное к нему, Дельвигу, и находил в нем тайный политический смысл:

Так! Не умрет и наш союз,

Свободный, радостный и гордый...

       "Каразинская  история" происходит накануне  высылки Пушкина из Петербурга - первой политической репрессии,  постигшей "союз поэтов". Левая группа "ученой республики" выступает в защиту Пушкина. Дельвиг, Ф. Глинка, А. Бестужев, Рылеев, Кюхельбекер оказываются в одном лагере.

Из этого  лагеря выходят потом самые крупные  литераторы декабризма. Дельвиг связан с ними и лично, и литературно. Рылеева он сам же и предложил в члены Общества. В 1823-1824 гг. он участвует в "Полярной звезде".

       Связи не означали, однако, единомыслия. Дельвигу были чужды и революционные программы  общественного переустройства, и  открыто публицистическая гражданская литература. Когда из "левого крыла" Общества выделилась радикальная декабристская группа, Дельвиг к ней не примкнул.

R 1823 г  Бестужев жаловался, что в Обществе  образовались группировки. Группа  Дельвига, Плетнева, Гнедича и Глинки  обособилась.

       Это размежевание объяснялось не столько  политическими причинами, сколько  тем, что в 1824 г. Дельвиг начинает собирать свой собственный альманах "Северные цветы", силою вещей  вступивший в конкуренцию с "Полярной звездой".  

3. Альманах «Северные цветы».  Редакторская деятельность А.А. Дельвига.

       3 марта 1824 годы в «Литературных  листках» Фаддея Булгарина вышло  объявление о «Северных цветах».  «На русском парнасе носятся  слухи, - писал Булгарин, - что несколько  литераторов и один книгопродавец  вознамерились к будущему 1825 году издать альманах в роде Полярной звезды, под заглавием Северные цветы».

       В сентябре 1824 года Дельвиг начал печатать «Северные цветы» и попутно собирать авторов для своего альманаха. 1 ноября 1824 года А. Тургенев, повидавшись с  Дельвигом, писал Вяземскому: «В «Северных цветах» будет много прекрасного и любопытного».

       «Полярная звезда на 1825 год будет последней: ровно через год издатели ее выйдут на Сенатскую площадь. Пока что они  публикуют объявления. Альманах замедлялся изданием и должен был выйти к святой неделе. Тем временем «Северные цветы выходят в свет».

       В отличие от «Полярной звезды»  и по примеру некоторых западных альманахов здесь были разделены  стихи и проза. Книжку открывало  обширное «Письмо к графине С. И. С. о русских поэтах» - написанный Плетневым обзор современной поэзии; далее шла собственно проза. Почти весь отдел состоял из путевых писем и очерков – и каковы бы ни были достоинства каждого из них, они не искупали однообразия целого. Зато отдел «Стихотворения» едва ли не брал верх над «Полярной звездой». Он открывался «Песнью о вещем Олеге», стихами Жуковского и баснями Крылова. Стихов Жуковского в «Звезде» не будет, Крылова – три басни против пяти в «Цветах», Пушкина – отрывки из «Цыган», «Братья разбойники» и послание к Алексееву против фрагмента «Онегина», «Олега», «Прозерпины», «Демона». В «Полярной звезде» не будет и Дельвига – в «Цветах» же он поместил едва ли не лучшее из написанного до сих пор. Правда, в «Звезде» будут Рылеев, Языков, Грибоедов. Остальные делили свои приношения. Вяземский, Дашков, Козлов, Баратынский сотрудничали в обоих альманахах почти одновременно. Также и для «Звезды» и для «Цветов» трудились Ф. Глинка, Плетнев, А. Измайлов, Н. Остолопов (басня «Кот и белка»), М. Даргомыжская (басня «Два червяка»), В. Туманский, В. Григорьев, М. Загорский и др.

       «Северные цветы» вышли в свет во второй половине декабря – а в начале января А.Е. Измайлов сообщал П.Л. Яковлеву, что среди словесников наступил «всеобщий мир». Бестужев рассказывал  Вяземскому, как на вечере у А.А. Никитина, секретаря общества «соревнователей», пьяный Булгарин «лобызался» с Дельвигом».

       Через несколько дней, 6 января, в только что основанной Гречем и Булгариным «Северной пчеле» появился первый печатный отклик на «Северные цветы», подписанный Гречем – «Н. Гр.». Опытный журналист хвалил альманах. Лучшей прозаической статьей он считал путешествие по Греции (Дашкова), худшими – «Историю кокетства» Баратынского  «Прогулку» Воейкова. Лучшими стихами он объявлял песни самого Дельвига. О статье Плетнева он замечал, что это антипод обзоров Бестужева в «Полярной звезде» и должен вызвать споры. В заключении Греч громко заявлял о своих симпатиях к «Полярной звезде», которую ждал с особенным нетерпением. 12 января Бестужев пишет Вяземскому о своих впечатлениях. Он рассказывал, что альманах покупают, но не хвалят. Ему, как и Гречу, больше всего нравились стихи Дельвига. Жуковским и Крыловым он остался недоволен: один «на излете», другой «строчит уже, а не пишет». «Пушкин не в своей колее, - продолжал он, - а главный недостаток книжки есть совершенное отсутствие веселости – не на чем улыбнуться». Впрочем, оговаривался он, новая «Звезда» немногим будет лучше, ибо у издателей не хватило «ни  ловкости, ни время». Он вновь просит у Вяземского «подмоги»: альманах уже начали печатать.

       В то время, как он писал письмо уже  набирался обширный разбор «Цветов» в «Сыне отечества». Здесь выступали журнальные маски: некий «Ж, К.», некий «Д. Р. К.», спорящие друг с другом и с «Северной пчелой». Споры были нехитрой журнальной тактикой: суждения «Пчелы» и Бестужева повторялись почти буквально. В «Ж. К» и «Д. Р. К.» узнавали Греча и Булгарина; оба отрекались и ссылались на какие –то доказательства, которых никто не требовал.

       «Д. Р. К.» писал, что «Северные цветы» не дурны, но и не так хороши, как  объявлено в «Северной пчеле». Он осуждал обзор Плетнева, «Историю кокетства» и Воейкова. Вслед за Гречем «Д. Р. К.» вознес хвалу Дашкову  и благосклонно отозвался о Глинке и о Перовском, а затем, подобно Бестужеву, осудил новые басни Крылова. Он дополнил Бестужева только снисходительно – пренебрежительным отзывом о стихах его адресата – Вяземского.

       Свою  кисло – сладкую рецензию «Д. Р. К.» заключал похвалами песням Дельвига. Он пересказывал, таким образом, то, что думал о «Цветах» Бестужев, делая это достоянием печати. Его статья отражала мнение петербургского декабристского кружка, но оно было соединено с собственными симпатиями и антипатиями критика и с соображениями тактики и даже рекламы, потому что он то и дело упоминал о «Полярной звезде».

       Ему отвечал Николай Полевой со страниц  «Московского телеграфа». Он заметил, что «Цветам» не хватает альманашной  прозы, - и это было для него важно: в преобладании стихов он видел знак литературного младенчества и потому решительно не верил в плетневский «золотой век».

       21 марта 1825 года издается новый  выпуск «Полярной звезды». «Взгляд  на русскую словесность» в течение 1824 и начале 1825 годов» Бестужева, открывавший книжку, был эстетическим манифестом декабризма. Бестужев провозгласил идею национальной литературы и литературы гражданственной. Среди новинок 1825 года он сказал и о «Северных цветах». Отзыв Бестужева был весьма благожелателен. «Северные цветы… блистают  всею яркостью красок поэтической радуги…» Он отметил – как Полевой – преобладание стихов над прозой, но и в последней выделил «статью г. Дашкова «Афонская гора» и некоторые места «Писем из Италии»…».

         После 1825 г. «Северные цветы» становятся единственным русским альманахом, объединяющим литературные силы, а дом Дельвига - своего рода центром столичной литературы. Ближайшие помощники его - П. А. Плетнев, а затем и О. М. Сомов, превратившийся из противника в сотрудника, а из сотрудника - в друга и "домашнего человека" Дельвига. Помимо Жуковского, Вяземского, И. И. Козлова, Баратынского, Пушкина, Гнедича, Ф. Глинки, Языкова - прежнего ядра участников альманаха, здесь печатаются теперь и молодые московские литераторы из кружка "любомудров" - Веневитинов, Погодин, Шевырев и следующее поколение лицеистов и пансионеров, которых привлекает к себе Дельвиг: А. Подолинский, М. Деларю. В 1831 г, в альманах приходит и молодой Гоголь. Кружок Дельвига функционирует как литературное общество. О его внутреннем быте вспоминают А. И. Дельвиг, А. П. Керн, Е. Ф. Розен. Литература входит в него естественно и органично; ее не культивируют специально, как это нередко бывало в великосветских аристократических салонах типа салона 3. Волконской. Молодое поколение, отнюдь не смотревшее на Дельвига как на мэтра, тем не менее признавало за ним права поэтического арбитра, и Дельвиг естественно взял на себя роль "патриарха" и наставника литературной молодежи.

       В 1828 г. в Петербург возвращается Пушкин и сразу же входит в дельвиговский  круг на правах одного из идеологических руководителей.

       К этому времени "Северные цветы" уже настолько обеспечены литературным материалом, что возникают предпосылки  для издания газеты.

4. «Литературная  газета» Дельвига  и Пушкина  

       1 января 1830 г. вышел первый номер "Литературной газеты" под формальным редакторством Дельвига. Фактически политику ее на первых порах определяли Пушкин, Дельвиг и Вяземский. Газета выходила по 1831 год один раз в пять дней.  В первом номере были напечатаны основные сведения, касающиеся новой газеты:

       «Цель сей газеты – знакомить образованную публику с новейшими произведениями литературы европейской и, в особенности, российской.

       Статьи, входящие в литературную газету, суть следующие:

1. Проза. В это отделение будут входить статьи исторические, повести оригинальные и переводные, отрывки из романов и т.п.
2. Стихотворения. Здесь будут помещаться произведения полные и отрывки из больших поэтических сочинений.
3. Библиография русская и иностранная. К известиям о книгах будут присовокупляться замечания, более или менее обширные, смотря по важности предмета и по достоинству сочинения.
4. Ученые известия. Об открытиях, изобретениях по части наук и искусств, о новых теориях, о важнейших путешествиях и т.п.
5. Смесь. В этом отделении будут помещаться разные известия, не относящиеся до учености и политики; новейшие анекдоты, объявления, статьи о театре, короткие замечания и проч.»

       Уже с первого номера "Литературная газета" приобрела вынужденно полемический характер. Еще в "Северных цветах" была начата полемика, с одной стороны, против Булгарина, с другой - против литературно-эстетических концепций «Московского вестника». «Литературная газета» не могла остаться в стороне от уже начавшейся борьбы. Когда в первом номере в анонимной заметке, принадлежавшей Пушкину, газета декларировала свой кружковый характер, объявив, что она издается «не столько для публики, сколько для некоторого числа писателей, не могущих по разным отношениям являться под своим именем ни в одном из петербургских или московских журналов», возражения посыпались как из рога изобилия. Собственно, эта статья своим вызывающим максимализмом дала мощный толчок обвинениям в "литературном аристократизме", элитарности, пренебрежении читателем. Такого рода упреки исходили от «Северной пчелы» Булгарина и Греча и от «Московского телеграфа» Н. Полевого.