Кругосветное путешествие И. Ф. Крузенштерна

Сложная ледовая обстановка не позволила продолжить плавание на север и закончить описание Сахалина. Крузенштерн решил изменить маршрут и возвратиться в этот район позднее, когда льда уже не будет. Он повел корабль к Курильским островам, где были открыты четыре маленьких каменистых островка, почти не выступавших из воды.

Сильное течение, обнаруженное возле них, делало плавание в этом районе в условиях штормовой погоды и туманов, обычных в этой части Тихого океана, весьма опасным. Не зная о существовании островов, можно было налететь на один из них и потерпеть крушение. Крузенштерн назвал эти острова Каменными Ловушками и нанес их на карту.

Вскоре "Надежда" прибыла на Камчатку, где Крузенштерн оставил Резанова и сопровождавших его лиц.

Спустя две недели, потребовавшиеся на разгрузку доставленных из Японии грузов, "Надежда" вновь вышла в океан. Ее путь лежал к Сахалину, описание побережья которого стремился закончить Крузенштерн.

Пройдя неизвестным до тех пор проливом в Курильской гряде, названным проливом Надежды, Крузенштерн подошел к мысу Терпения. Окончив описание восточного побережья Сахалина, он направился в южную часть Сахалинского залива.[9]

Наблюдения за удельным весом и цветом воды в заливе привели Крузенштерна к выводу, что где-то в самой южной части залива в него впадает большая река. Это же подтверждалось тем, что вода в глубине залива была пресной. В поисках устья реки Крузенштерн направил корабль к берегу, но глубина резко уменьшалась, и, боясь посадить "Надежду" на мель, Крузенштерн вынужден был повернуть корабль обратно в открытое море. Честь открытия Амура, так же как и честь открытия Татарского пролива, выпала на долю другого знаменитого русского мореплавателя - Геннадия Ивановича Невельского, исправившего ошибку Крузенштерна, который посчитал Сахалин полуостровом.[4]

В середине августа 1805 года "Надежда" возвратилась на Камчатку. Спустя два дня «Надежда» прибыла в Петропавловск. На этом закончилось второе ее плавание к Сахалину, продолжавшееся два месяца.[1]

Возвращение в Кронштадт

В Петропавловске Крузенштерн надеялся получить почту, которую должны были доставить из Петербурга, и запастись продовольствием, необходимым для дальнейшего плавания. Их должно было доставить судно из Охотска. Однако прошло более месяца в томительном ожидании, а его все не было. Наконец, 2 сентября прибыл казенный транспорт «Охотск» под командованием мичмапа  В. И. Штейнгеля, в будущем активного участника движения декабристов.

Крузенштерн считал путь из Петропавловска-на-Камчатке до Кронштадта менее опасным. Он был лучше изучен. В морях, по которым предстояло возвращаться «Надежде» и «Неве», ежегодно плавало большое число кораблей европейских государств и можно было в критические минуты надеяться на их помощь.

Экипаж «Надежды» готовился к дальнейшему плаванию. Был погружен балласт, составлявший 6 тыс. пудов, взяты солонина и сухари, заменен такелаж и свезены на берег все остатки снаряжения. В два часа дня 5 октября «Надежда» снялась с якоря, и, несмотря на сильный снегопад, направилась к выходу из Авачинской губы. Вскоре она уже находилась па просторах Берингова моря. Теперь ее курс лежал в Кантон, где была назначена встреча с «Невой».

По пути в Китай Крузенштерн предполагал пересечь те области океана, в которых, судя по древним преданиям, существовали неведомые земли. Они также были отмечены на современпых картах. Однако мореплаватели не могли найти их там, где им надлежало быть. По словам Крузенштерна, «многие имена мнимых островов делали только замешательство». Поэтому впоследствии, составляя атлас к своему путешествию, он показал на картах только те земли и острова, в достоверности положения которых у него не было сомнений.[1]

Много дней Крузенштерн искал землю, которую якобы видели испанцы в 1734 г. В ночь на 22 октября «Надежда» попала в жестокий шторм, который по своей силе не уступал тайфуну, обрушившемуся на корабль у берегов Японии. Мореплаватели считали эту бурю самой жестокой и опасной за все плавание. Определив утром 30 октября координаты корабля, Крузенштерн установил, что находится вблизи группы островов Гваделупас, которая на карте Арросмита была показана на 28°22' с. ш. и 213° з. д. [9]

1 ноября 1805 г. «Надежда» достигла  района, где предполагалось существование  острова Сан-Жуан, но, несмотря на  ясную погоду, моряки не обнаружили  признаков близкой земли. Не было  замечено и острова Ботоль-Тобаго-Ксима, в существовании которого Крузенштерн и прежде весьма сомневался. Отсюда он направился в канал у южной оконечности Формозы и благополучно миновал его в ночь на 18 ноября.

20 ноября «Надежда» встала  на якорь в бухте Макао.«Нева» еще не прибыла, что очень огорчило Крузенштерна, который сократил время своих исследований, считая, что Лисянский уже дожидается его с грузом мехов

Российско-Америкапской компании.[8]

На долю «Невы» и ее экипажа выпали и опасные приключения и важные открытия. Расставшись 10 июня 1804 г. с «Надеждой», Лисянский провел несколько дней у Сандвичевых островов, закупая продовольствие и выменивая предметы обихода и одежды у местных жителей. Затем «Нева» направилась к острову Кадьяку, 13 июля крепость Павловской гавани салютовала второму кораблю Первой русской кругосветной экспедиции 11 выстрелами.

15 августа «Нева» снова  находилась в плавании. Соединившись  с Барановым, который прибыл на  судне «Ермак», офицеры и матросы  «Невы» вместе с алеутами и  русскими промышленниками овладели  остатками села Михайловское  и заложили па острове Ситха крепость Новоархангельск. Она была вооружена шестью пушками и впоследствии стала главным центром русских поселений в Америке.[3]

Вечером 1 сентября 1805 г. «Нева» покинула Новоархангельск и взяла курс на Кантон. 15 октября моряки обратили внимание на огромные стаи птиц. По их мнению, это было признаком близости земли. В 10 часов «Нева» неожиданно вздрогнула и остановилась. Она оказалась на коралловой банке. По команде Лисянского за борт были сброшены тяжести, и кораблю скоро удалось сняться с мели. Утром моряки открыли коралловый остров. Одновременно заметили по курсу каменную гряду. В тот же час налетевший шквал снова бросил «Неву» на мель, с которой удалось стянуться лишь к вечеру.

18 октября Лисянский посетил  остров, который по желанию команды  был назван его именем. Моряки  нанесли на карту остров и  окружавшую его опасную мель. Лисянский был убежден, что в  этом районе океана (26°02' с. ш. и 173°42' з. д.) мореходов ждут интересные  открытия, но он обязан был  спешить в Кантон для встречи  с «Надеждой». 3 декабря 1805 г. суда  Первой русской кругосветной  экспедиции соединились.

 9 февраля 1806 г. в 10 часов утра «Надежда» и «Нева» покинули воды Китая. Между Лисянским и Крузенштерном было условлено, что если их суда разлучатся, то они будут дожидаться друг друга на о. Св. Елены. Если в течение четырех суток «Надежда» не придет к месту встречи, Лисянскому было предписано следовать далее самостоятельно.

 Корабли благополучно пересекли малоисследованное Южно-Китайское море, миновали пролив Гаспар, прошли мимо берегов Суматры и Явы и затем достигли просторов Индийского океана. Во время плавания проливом между Явой и Принцевым островом «Надежда» была подхвачена сильным течением и едва не выброшена на берег мыса Фраяр.

Ясная солнечная погода сменилась дождями, туманы — сильными ветрами. Дни летели за днями, приближая моряков с каждым часом к родному Кронштадту. 15 апреля 1806 г. в пасмурную погоду «Надежда» и «Нева» неожиданно разлучились. Сколько ни палили из пушек, нижгли фалыпееров моряки двух кораблей, так и не смогли ни увидеть, ни услышать друг друга. Спустя И дней показалось судно, напоминавшее «Неву», но «Надежда» не смогла его догнать. Не нашел Крузенштерн второго корабля своей экспедиции и на острове Св. Елены. Впоследствии выяснилось, что Лисянский решил не заходить на остров Св. Елены, а следовать прямо в Англию.[1]

2 августа «Надежда» прибыла  в Копенгаген, проделав путь от  Кантона за 5 месяцев и 24 дня. Во  время стоянки корабль посетил  датский принц. 6 августа «Надежда»  взяла курс на Кронштадт, куда  прибыла через 13 дней. Здесь уже  находилась «Нева», достигшая родных  берегов двумя неделями раньше.[8]

Таким образом, первое кругосветное плавание русских моряков открыло новый этап в жизни Российского флота: дальние экспедиции стали обычным для него явлением.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА 3. ИТОГИ И ЗНАЧЕНИЕ КРУГОСВЕТНОГО ПУТЕШЕССТВИЯ

 

 

Первая русская кругосветная экспедиция завершилась. В честь этого выдающегося географического предприятия была изготовлена медаль. Все участники плавания удостоились наград и пенсий. Матросы «Надежды» и «Невы» были освобождены от службы, срок которой в то время исчислялся 25 годами.

Первая русская кругосветная экспедиция, имевшая своим главным предметом торговлю и снабжение товарами Российско-Американской компании, прежде всего добилась выдающихся научных достижений.[2]

В сентябре 1806 г. Крузенштерн был избран почетным членом Академии наук. В 1809—1812 гг. вышли из печати три части «Путешествия вокруг света» Крузенштерна, а в 1813 г. увидел свет и «Атлас к путешествию вокруг света капитана Крузенштерна». «Путешествие» было написано на двух языках: русском и немецком. При этом, по словам мореплавателя, ему пришлось вычислить и проверить исключительно большое число астрономических наблюдений. Дня ему недоставало, и он трудился ночами. Под его руководством составлялись и карты к «Путешествию». В этой работе принимали участие астроном Горнер, лейтенанты Левенштерн и Беллинсгаузен.

«Путешествие вокруг света» Крузенштерна получило широкую известность. Оно было переведено в Англии, Франции, Италии, Голландии, Швеции, Дании и выдержало несколько изданий в Германии. Крузенштерн был избран членом академий и научных обществ Англии, Франции, Дании, Германии. Прочтя две первые части труда мореплавателя, известный русский писатель и историк Николай Михайлович Карамзин писал Крузенштерну 19 февраля 1811 г.: «Радуюсь, что Вы принадлежите России».

В третьей части были опубликованы результаты научных исследований экспедиции. Значительное место занимали «Таблицы суточных 'счислений корабля «Надежды» с показанием астрономических, метеорологических и морских наблюдений», составленных Крузенштерном. Кроме того, Крузенштерн, находясь в Нагасаки, лично вел метеорологические наблюдения с 11 октября 1804 г. по 17 апреля 1805 г. Они производились в 8, 16 и 20 часов и содержали данные о температуре, давлении, влажности, прозрачности атмосферы, направлении, силе и продолжительности ветра, грозах, облаках, туманах, выпадении росы и других метеорологических явлениях.[1]

Это были первые в истории науки метеорологические наблюдения. И сегодня они имеют необычайную ценность для изучения эволюции климата за истекшие 170 лет со дня первого русского кругосветного плавания.[1]

Кроме метеорологических трудов Крузенштерна были опубликованы две работы астронома Горнера. Одна из них посвящалась изучению атмосферного давления между тропиками, другая содержала «Наблюдения над барометром, термометром и гигрометром, сделанные между тропиками в Великом океане», а также характеристику погоды и ветров в этом районе с 16 апреля по 25 июня

1804 г.[4]

Больших результатов Первая русская кругосветная экспедиция добилась в океанографических исследованиях и в особенности в изучении динамики океанских вод. Течения изучались на протяжении всего плавания. Там, где путь Крузенштерна совпадал с маршрутами Кука, Ванкувера, Лаперуза, Маршанда, Дантеркасто и других мореплавателей, наблюдавших динамическое состояние

моря, он непременно сравнивал результаты своих наблюдений с наблюдениями своих предшественников, чтобы либо подтвердить их выводы, либо выяснить причину различий и сказать свое мнение. На основе сопоставления своих наблюдений в экваториальной зоне Атлантического океана с наблюдениями прежних мореплавателей Крузенштерн пришел к важному выводу, что границы экваториальных течений, определенные Куком, подвержены сильным изменениям, что вызывается в первую очередь «уповательным действием» времен года.[1]

 Крузенштерн изучал  приливы и отливы в бухте  Нагасаки, считая, что это весьма  важно для безопасности мореплавания, особенно вблизи берегов. Он первым определил прикладной час для Нагасакской гавани, найдя его равным 7 часам 52 минутам 49 секундам. Он отличается всего лишь на 3 минуты от современных определений.[1]

Международное признание получили этнографические исследования экспедиции. В «Атласе к путешествию Крузенштерна» было отведено 11 листов «изображениям разных народов, как то: нукагивов, японцев, камчадалов, айнов». Описание жизни, обычаев, одежды, оружия, предметов хозяйственного обихода жителей островов Нукагивы, Сахалина и других посещенных путешественниками мест считаются классическими и сохраняют непреходящее научное значение.[9]

Большое количество научных материалов и заметок по результатам наблюдений над свечением моря, растительным и животным миром как посещенных земель, так и океана, в том числе коллекции минералов, прислал в

Академию наук натуралист Лангсдорф. Кроме того, натуралистом Тилезиусом были обобщены ботанические и зоологические исследования экспедиции, инструкцию для проведения которых подготовил академик А. Ф. Севастьянов. В «Атласе к путешествию Крузенштерна» он опубликовал 24 листа зарисовок обследованных им редчайших представителей животного и растительного мира, которые привлекли внимание естествоиспытателей Европы.

Ко времени завершения работы над обобщением результатов Первой русской кругосветной экспедии относится попытка Крузенштерна определить роль и место географии в системе наук, рассмотреть ее связь с физикой и химией, философией и историей, а также определить влияние экономики и коммерции на географические исследования и географические открытия — на развитие отдельных государств и даже судьбы народов.[1]