Торговля и таможенное дело в Великом Новгороде

В числе привозных товаров на первом месте стояли шерстяные ткани самых различных сортов и цветовых оттенков (ипрское, скорлат, багрец, лунское, поперингское и т. д.). Главными поставщиками сукна в Новгород выступали фландрские города Гент, Брюгге, Ипр, Сент-Омер, Аррас, Дуэ, Лилль, Поперинг, Диксмюйде, Коммин, Вервик, Варнетон и другие, но были и нидерландские (Наарден, Амстердам, Лейден, Гаага), и немецкие (Аахен и Кельн), и польские (Гданьск), и английские (Лондон). В конце рассматриваемого периода «лунские» сукна из Англии стали преобладать над всеми остальными. Из Германии привозились не только шерстяные ткани, но также льняное полотно.64 Из других импортных товаров следует указать металлы: чугун, железо, медь, олово, свинец, золото, серебро из Англии, Германии, Австрии, Чехии, Венгрии, металлические изделия, в том числе колокола, листы жести для кровли, иглы, посуду, а также краски, серу, янтарь, жемчуг, сердолик, стеклянную посуду, пергамент, перчатки, оконное стекло, муку, копченое и соленое мясо, сушеную рыбу, балтийскую сельдь, соль, масло, солод, вино, пиво, мед, сушеные плоды, пряности и др.65 По мнению А.Л. Хорошкевич и В.М. Потина, в конце XIII — начале XIV в. серебро в стоимостном выражении составляло главную статью новгородского импорта.66Ввозились и другие необходимые в ремесленном производстве материалы: ртуть, мышьяк, купорос, квасцы. Так, импортируемые квасцы использовались для дубления кожи, производства пергамента.

Возможно, что поначалу привозилось и оружие.67 Однако уже в XIII в. Ганза запрещала его продажу новгородцам под угрозой проклятия Папы Римского.68 К этому вынуждали и требования со стороны Швеции, тоже чинившей препятствия торговле новгородцев с немцами. В 1295 г. шведский король Биргер доводил до сведения любечан и жителей других германских городов, что их торговля с Новгородом была невыгодна ему, так как усиливала его врагов (новгородцев). Тем не менее Биргер обещал не тревожить немецких купцов и разрешил им свободно приезжать в Новгород при условии, что они не будут привозить русским на продажу оружия, железа, стали и пр.69 В начале XIV в., когда новгородцы заключили договоры со шведами, а затем норвежцами, уже ганзейские немцы стремились воспрепятствовать шведам приезжать в Новгород, поскольку опасались конкуренции, угрожавшей их намерению монополизировать торговлю Руси с Западом.70 В дальнейшем (XII—XV вв.) шведский король и Ливонский орден продолжали принимать постановления, запрещавшие ганзейским купцам привозить в Новгород оружие, военные припасы и металлы.71 В связи с этим представляется спорным указание одного авторитетного советского издания об особой важности оружия в структуре новгородского импорта.72

Наряду с оружием власти Ливонии неоднократно включали в список «стратегических» товаров зерно, препятствуя его поставке в Новгород и другие западнорусские центры. Поэтому в торговом обмене Ганзы и Ливонии с Новгородом и Псковом в XIII—XV вв. роль хлеба была весьма незначительной.73 «В тех случаях, когда поставлять хлеб в русские города из Ливонии было практически невозможно, — полагает В.Б. Перхавко, — его доставляли при посредничестве купечества Выборга, принадлежавшего Швеции».74 Однако такие торговые операции были небезопасны и далеко не всегда завершались успешно.75 В XV в. власти Ливонии также препятствовали свободному вывозу лошадей, опасаясь усиления военной мощи Руси. Ганза и Тевтонский орден периодически накладывали запрет на поставку в Новгород серебра.76 Как бы то ни было, торговый баланс складывался в пользу Новгорода. Вопреки стремлению немецкой стороны к меновой торговле, новгородские товары зачастую продавались за привозные серебряные деньги, которые затем поступали в местное обращение или переплавлялись в гривны.77

Из Северо-Восточной и Южной Руси в Новгород привозили хлеб, воск, мед, а также некоторые византийские и восточные товары: шелковые и хлопчатобумажные ткани, самшит, фаянсовую посуду с белой поливой, оливковое масло, пряности и т. д. Какая-то часть последних направлялась в Западную Европу. Таким образом, новгородская торговля частично была транзитной.

Особую важность имела поставка хлеба. Поэтому неудивительно, что новгородцы постоянно добивались включения в договорные грамоты с великими князьями пункта о беспрепятственной поставке хлеба без всяких ограничений.78 Однако на практике соглашения такого рода не всегда соблюдались: нередко Суздаль, Смоленск, Полоцк, Киев блокировали подвоз хлеба в Новгород.

Правила торговли Новгорода с немцами определялись торговыми договорами — важнейшим источником по истории внешней торговли России. Их особенностью было то, что они постоянно возобновлялись в связи с восстановлением мира и прерывавшихся новгородско-ганзейских торговых контактов.79 Немецкую сторону на переговорах в XII в. представлял о. Готланд, в XIII в. — немецкая Ганза в Висбю, с конца XIII в. по 1361 г. — Любек и Висбю, с 1361 по 1392 г. наряду с Любеком и Висбю к руководству ганзейской конторой подключились ливонские города — Дерпт, Ревель и Рига, с 1392 по 1494 г. на первый план вышли ливонские города. Если при заключении Нибурова мира (1392) они впервые участвовали в переговорном процессе наряду с Любеком и Висбю, то все последующие торговые договоры с Новгородом от имени Ганзы заключали только ливонские города. В 1436 г. Дерпт и Ревель были уже единственными представителями от ганзейских городов на переговорах с Новгородом. При заключении нового мира с русскими в 1448 г. ганзейскую сторону вновь представляли Рига, Дерпт и Ревель.80

Первый дошедший до нас торговый договор Новгорода с Готландом был заключен в 1191—1192 гг. Поскольку в нем содержалась ссылка на «старый мир», то можно предположить, что более ранний договор был заключен в первой половине XII в., вскоре после основания в Новгороде Готского двора. В договоре 1191—1192 гг. устанавливалось, что никакой конфликт, возникающий в торговых делах немцев в Новгороде или новгородцев «в немцах», не должен был становиться поводом для конфискации товаров («рубежа не творити») или для прекращения торговли. «Кроме того, — указывает Е.А. Рыбина, — договор предписывал предъявлять иск только виновному лицу, не наказывая всех немецких или новгородских купцов в случае нарушения одним из них правил торговли. Однако на практике эти правила практически не соблюдались, и поэтому они постоянно повторяются во всех последующих договорах».81

Характеризуя первые договоры Новгорода и других западно-русских земель с немцами, М.Ф. Владимирский-Буданов указывал, что все они содержали юридические нормы, почти тождественные по содержанию с русским правом (в этом заключалось их главное отличие от договоров с греками, искусственно приспосабливавших культурное византийское право к русскому обычному). Особенностью договоров XII—XIII вв. с Готландом, ганзейскими городами, Ригой, Ливонским орденом и Швецией было и то, что в них в равной степени определялся правовой статус не только иностранцев в России, но и русских в немецких землях.82 В основном же правила торговли не оформлялись в нормах юридических памятников. Они освящались «стариной», но при этом имели силу и значение закона.83

Другим правовым источником, позволяющим проследить характер и условия товарообмена между Новгородом и немецкими городами, была скра (Skra, Schra, Schrcige) — устав Немецкого двора (немецкий «судебник»), регулировавший жизнь немецкой фактории. Первый документ такого рода, сохранившийся в целом ряде списков (редакций), появился в первой половине XIII в.84

Правилами внутреннего распорядка Немецкого двора вводились ограничения относительно продолжительности пребывания немецких купцов в Новгороде (как правило, она не могла превышать полгода), а также стоимости ввозимых товаров. Никто из немцев не должен был привозить в Новгород товаров больше, чем на 1000 марок серебра. В противном случае весь излишек привезенных товаров поступал в пользу св. Петра; запрещалось привозить сукно неустановленных сортов, кроить во дворе штаны и плащи или разрезать сукно, вывозить поддельный воск, покупать беличьи шкурки партиями кроме как по 250, 500, 1000 штук, брать у русских товар в кредит и вообще занимать у них что-либо под угрозой пени в 10 марок серебра с каждой занятой сотни и т. д. (скра строго предписывала обменивать наличный товар на наличный же). Все правила Немецкого двора были проникнуты духом опеки, являвшейся характерной чертой средневековья, и стремлением по возможности равномерно распределить участие в торговых операциях своих членов. «Таким образом, — указывал М.В. Довнар-Запольский, — стремясь монополизировать торговлю в руках всего купечества, контора противодействовала сосредоточению ее в руках отдельных членов».85

Ганзейцы (в благополучные времена на иноземных дворах могло проживать 150—200 человек) обладали в Новгороде большими привилегиями в области гражданского права. Важнейшим было их право владения недвижимым имуществом, и притом не только внутри двора (дома, лавки, церковь), но и за пределами его (луга). Церковь служила местом складки наиболее ценных товаров, здесь находились весы, проводились деловые встречи и совещания купцов. Внутренние права и вообще устройство двора были основаны на принципе полной экстерриториальности и самоуправления. Во главе немецкой купеческой общины стояли ольдерман подворья, временный представитель ее, судья и администратор и ольдерман св. Петра, ведавший кассой конторы, грамотами и статутами, хранившимися в церкви.

Обитатели двора св. Петра пользовались полной свободой в вопросах внутренней жизни: немецкие купцы судились и управлялись своим законом. Юрисдикции Новгорода они подлежали только в случаях столкновений с новгородцами. Судебные тяжбы между немцами и новгородцами относились к компетенции особого гостиного суда при дворе св. Иоанна, состоявшего из посадника, тысяцкого, представителей от купцов (немецких и новгородских) и, возможно, ольдермана. Уставами Немецкого двора ольдерману и его помощникам — ратманам — запрещалось принимать подарки свыше полумарки кун, купцам — испрашивать привилегии для личных выгод и т. д.

Таким образом, подворье ганзейских немцев в Новгороде представляло собой как бы государство в государстве. Важно также отметить, что своими постоянными правами по отношению к Новгородскому государству обладал исключительно двор св. Петра, выступавший, таким образом, в роли юридического лица. Отдельные ганзейские купцы вне его этими правами не пользовались.86

Ганзейцам фактически удалось добиться от новгородских властей:

1) права беспрепятственного  приезда и отъезда (даже в случае  возникновения войны);  
2) защиты со стороны местных властей своих личных и имущественных прав, возможности селиться на определенный срок;  
3) освобождения от обычая берегового права (право берегового владельца на вещи и личность иностранца, потерпевшего кораблекрушение);  
4) права на взыскание с местных жителей торговой задолженности;  
5) непривлечения к ответственности за проступки, совершенные соотечественниками, за их убытки;  
6) неконфискации имущества, оставшегося после смерти купца, выдачи этого имущества родному городу покойного для последующей передачи родственникам;  
7) введения правил, облегчающих привоз и вывоз товаров, производство погрузочно-разгрузочных работ;  
8) предоставления лоцманов и перевозчиков, возможности заготовки леса для судового ремонта и т. д.

Во избежание вывоза поддельных мехов ганзейские власти запрещали своим купцам покупать такие меха везде, где русские их продавали, — в Риге, Дерпте, Ревеле, Пскове, Полоцке и других городах. Ольдерманы св. Петра обязаны были приводить к присяге всех торговцев, чтобы они соблюдали это постановление. При заключении сделок купли-продажи немцы пользовались привилегией осматривать меха и требовать «наддачи» (upgift) дополнительно 30 бесплатных шкурок на 1000 — своего рода компенсации за возможную недоброкачественность товара. Покупая воск, они могли «колупать» его, проверяя на качество. Выгода заключалась и в том, что большие отколотые куски стоили намного дешевле, чем в кругах (напомним, что речь идет об основных товарах новгородского экспорта). В 1332 г. ганзейские власти приказали растапливать поддельный воск; всякий, кто осмеливался провозить его тайно, подвергался штрафу в 50 марок серебра. Напротив, новгородцы обязаны были производить закупки без осмотра, измерения или взвешивания, т. е. по образцам: немецкие сукна продавались кипами (Stucke) и полукипами (Terling), из которых последние заключали в себе до 17 поставов-лакенов (1 лакен = 44 локтя); соль — мешками; мед, вино и сельдь — бочками массой 20 ливонских фунтов, или 10 пудов.87 Таким образом, правила купли-продажи товаров при заключении сделок между новгородцами и ганзейцами обеспечивали последним широкие возможности для наживы.

Другой источник прибыли натурой заключался в том, что немцы довольно часто продавали некачественные сукна и полотна, завышали их сортность, длину; привозили разбавленные водой вина, мед, пиво в малых или неполных бочках, а соль в малых мешках и т. д.; отказывались предоставлять новгородцам товарные образцы для осмотра «на дому»; играли на разнице весовых норм в местах покупки и продажи товаров. Так, в Ревеле ласт соли заключал в себе 15 мешков; в Новгороде же ганзейцы продавали за ласт только 12 мешков, что приносило им 20% прибыли в натуральном выражении.88

Не довольствуясь предоставленными им льготами и привилегиями, ганзейцы предъявляли новгородской стороне все новые претензии, стремясь к абсолютному контролю над посреднической торговлей между Западной Европой и Русской землей, добиваясь полного невмешательства местных властей в свои дела, претендуя на то, чтобы укрывать на своей территории местных жителей и судить их своим судом за преступления против двора св. Петра. Они хотели полностью освободиться от того тягостного гостиного права, которое господствовало в средние века, запрещая гостю: 1) торговать с другим гостем (пока не удовлетворены торговые интересы местных купцов); 2) торговать в розницу (за исключением ярмарочных дней); 3) вступать в непосредственные отношения купли-продажи с местным крестьянским населением; 4) доставлять товары в город произвольным маршрутом; 5) пользоваться собственными весами.89

Имелись торговые привилегии и у новгородской стороны. Уже в XIII в. немецкие купцы были обязаны прибегать к услугам новгородских лодочников, проводников, лоцманов, извозчиков, носильщиков при проезде через новгородские владения. «На Неве или нижней части Волхова, — отмечает Н.А. Казакова, — происходила перегрузка немецких товаров на русские суда, и начиная с этого момента вплоть до того, как за немецкими купцами закрывались ворота двора св. Петра, они обязаны были пользоваться услугами новгородских лодочников, возчиков и носильщиков».90 Потребность в перевозчиках также возникала и на обратном пути.

Долгое время Новгород отказывал немцам в праве пользоваться собственными средствами транспорта и обходиться своими людьми, желая сохранить за русскими эту отрасль хозяйственной деятельности. Лишь в 1423 г. новгородцы и ганзейцы пришли к соглашению по этому вопросу: немцы получили возможность самостоятельно транспортировать грузы небольшого размера.91

В 1269 г. новгородцы отклонили статью немецкого проекта 1268 г. о разрешении гостевой торговли, т. е. торговли немецких купцов с не-новгородцами.92

Торгуя с Ганзой, новгородские власти, во-первых, неустанно добивались ограничения привилегий немцев продавать соль и мед мешками и бочками, «колупать» воск и требовать наддачи к мехам, стремились не допустить ввоза поддельных сукон,93 разбавленного вина, требовали увеличения объема бочек для вина, меда и сельди94 и т. д.; во-вторых, пытались содействовать развитию заграничной торговли самого новгородского купечества.95