Русские в современном Казахстане

РУССКИЕ В СОВРЕМЕННОМ  КАЗАХСТАНЕ

И. С. САВИН

САВИН Игорь Сергеевич - кандидат исторических наук, научный сотрудник  Института востоковедения

РАН (E-mail: savigsa@inbox.ru).

Аннотация. Рассматриваются социально-экономические факторы статуса, демографическая динамика, идентичность, умонастроения, предпочитаемые модели адаптации, стратегии поведения русского населения Казахстана.

Ключевые  слова: социально-экономическое положение, русское население, демографические тенденции, этническая идентичность, миграция, адаптационные возможности.

Изучая социальные характеристики русского населения  в Республике Казахстан (РК), автор  опирался на методологическое положение, согласно которому в основе социального поведения людей лежат ситуативно формируемые модели адаптации к вызовам окружающей социальной среды. Они определяются особенностями идентичности людей, видами имеющихся в их распоряжении социальных ресурсов. Естественно, эти модели постоянно меняются и переопределяются, и задача состояла в том, чтобы выявить те из них, которые в наибольшей мере присущи современным русским в Казахстане. Комплексный характер исследования потребовал применения широкого арсенала методов изучения и источников (данные демографической и социально-экономической статистики, исследований русского населения Казахстана за

последние 15 лет, материалы прессы и др.). Использованы результаты социологических исследований автора.

Прежде чем  анализировать современные факторы, определяющие особенности положения  русского населения, рассмотрим вкратце, как оно появилось и укоренялось на казахстанской территории.1

Русская миграция в Казахстан. История появления русских на территории современного Казахстана насчитывает уже 500 лет. В XVI-XVIII вв., когда русское население северной части казахских степей было еще немногочисленным, оно формировалось преимущественно за счет двух категорий: служилых людей, используемых для обеспечения посольских инициатив и охраны границ Российского государства (казаки), и жителей внутренних областей России, стремившихся избежать крепостнического и/или религиозного гнета (староверы). К концу XVIII в. часть земель вдоль побережья Каспийского моря была передана правительством в частное владение русским помещикам. Так, в собственности Юсуповых находилось 131000 десятин земли, Безбородко - около 2 млн. десятин [1]. Впрочем, это не сильно изменило демографическую ситуацию в регионе: доля русского населения тогда составляла не более нескольких процентов жителей казахских степей. В первой половине XIX в. масштабы переселения постепенно увеличивались. В этот период переселенцы являлись преимущественно выходцами из Саратовской, Самарской и Оренбургской губерний, расположенных близко к Казахстану. В 80-х гг. XIX в. вследствие обострившегося аграрного вопроса в центральных губерниях правительство России официально разрешило ограниченное переселение крестьян на окраины. Право на миграцию получили только зажиточные хозяева, располагавшие средствами на переезд и обзаведение всем необходимым на новых землях. Переселенцы последнего десятилетия XIX в. В основном оседали в Акмолинской и Семиреченской областях. Это были преимущественно выходцы из Пермской, Тобольской, Самарской, Саратовской, Оренбургской, Курской, Воронежской, Орловской и Тамбовской губерний. К 1897 г. благодаря притоку в Казахстан мигрантов и их естественному приросту

численность "европейцев" достигла почти 11% всего населения  региона [1]. В начале XX в. Правительство стремилось "вытолкнуть" на окраины малоземельное и безземельное крестьянство, чтобы ослабить социальное напряжение в центре империи. В итоге с 1897 г. по 1916 г. русское население в Казахстане увеличилось с 539,7 тыс. до 1439,1 тыс. чел., а его удельный вес повысился до 18,9% [1]. В послереволюционный период сохранились тенденции решающей роли государства в формировании русского населения Казахстана. После образования в августе 1920 г. Казахской Автономной ССР границы ее постепенно расширялись. В сентябре того же года в состав автономной республики вошла Оренбургская губерния. В течение 1921 г. из Омской, Томской, Тюменской и Алтайской губерний Казахстану были переданы территории с общей численностью населения 625,9 тыс. человек, значительную часть которых составляли русские.

Большое значение в формировании населения имели  так называемые плановые переселения - в 1940 г. В республике насчитывалось 24 241 переселенческое хозяйство. В 1931 - 1940 гг. проводился оргнабор в промышленность. В Казахстан прибыли десятки тысяч людей из других регионов СССР [2]. В начале 1930- х гг. начались переселения, связанные с "ликвидацией кулачества как класса". К 1 апреля 1941 г. В республике было 180015, направленных в "кулацкую ссылку". Значительное количество семей "раскулаченных" из Центральной, Южной России и Поволжья приехали в Казахстан после отбытия высылки в северные районы страны. После репрессий они не решались возвращаться в места прежнего проживания и отправлялись в поисках лучшей доли на юг. Назвать их вольными переселенцами трудно, хотя решение о переезде они принимали самостоятельно. В годы войны Казахстан принял около 1,5 млн. человек, эвакуированных из оккупированных районов СССР. 1950-е годы - особая страница в истории формирования населения республики, связанная с освоением целинных земель. На первом этапе освоения целины (1954 - 1956 гг.) в Казахстан прибыло около 650 тыс. человек. Если за 1954 - 1958 гг. население республики увеличилось на 24%, то в северных областях, где в основном осваивались целинные земли, - на 40 - 50%. Всего за десять с небольшим лет (1953 - 1965 гг.) численность сельского населения Казахстана увеличилась на 2 млн. человек, или в полтора

раза [2]. Первоцелинники составили последний отряд русской  миграции в Казахстан; в начале 1960-х гг. миграционный приток прекратился, а с середины этого десятилетия начался отток русского населения. Как видим, за всю историю русской миграции на территорию Казахстана абсолютное большинство переезжающих видело себя, прежде всего, людьми, находящимися на пути "из" России (исполняя волю правителей, спасаясь от чрезмерной опеки со стороны российского государства, ощущая свою зависимость от его политики и т.д.), чем людьми, сознательно стремящимися именно "в" Казахстан. Это не могло не повлиять на особенности "казахстанской" идентичности русских. Естественно, для многих сотен тысяч людей, включая автора данных строк, Казахстан стал Родиной в истинном смысле этого слова, определяющей особенности поведенческих навыков и оттенки самоощущений. Но отсутствие доминирующего для всех или большинства русских Казахстана положительного мотива переселения обусловило преимущественное отождествление отдельных групп переселенцев со "своим" социальным контекстом. Так старожилы Алтая были, прежде всего, старообрядцами, новоселы периода 1950 - 60-х гг. прежде всего целинниками. Потомки участников оргнабора 1930 - 40-х годов и репрессированных впитали в себя обстоятельства своей судьбы: они были, прежде всего, "шахтерами", "химиками" (спецпоселенцами на вредном производстве) и т.д.

Это влияло на самосознание одного-двух поколений, а  позже люди становились носителями единой общесоветской идентичности и совпадающего в основном набора социальных и культурных ценностей. Исключение составляли старообрядцы, которые сохраняли свою обособленность вплоть до 1980-х гг. Но для всех русских казахстанскость не была определяющей чертой идентичности. Она доминировала в представлениях о "малой родине", и русские жители регионов Казахстана становились, например, карагандинцами, алмаатинцами - так же, как их земляки другого этнического происхождения. Условий же для формирования общей русской казахстанскости ко времени провозглашения суверенной Республики Казахстан так и не сложилось.

Социально-экономические  перемены в РК и  их отражение в  этносознании русских. На протяжении многих десятилетий советского периода русское население в основном селилось в городах. Сферами, где в наибольшей степени преобладали русские, были промышленность, строительство, информационное обслуживание, наука и управление. Казахи доминировали только в сельском хозяйстве [см. 3], но в некоторых отраслях они по ряду показателей приближались к русским (здравоохранение, народное образование, торговля и общепит, культура и др.). В этом сказались результаты проводимой с 1960-х гг. политики привлечения "национальных кадров" в отрасли народного хозяйства. Она позволила казахам еще в советский период существенно потеснить русских работников в некоторых отраслях, но слабо затронула высокотехнологические отрасли, что было связано с отсутствием традиций высшего технического образования на казахском языке, созданием специальных отделений, где существовали заниженные требования к студентам и льготы по привлечению на них студентов. В таких условиях трудно было включить студентов, плохо владеющих русским языком, в систему строгого сертифицирования профессиональной квалификации, без которой невозможно управление технологическими процессами.

Зато формировались  структуры по воспроизводству специалистов с субъективно определяемыми

критериями  отбора и ориентированными на работу среди "своих", в казахскоязычной среде, часто далекой от высокотехнической сферы деятельности.

Студенты, обучающиеся  техническим специальностям на русском  языке, были включены в общесоюзную инфраструктуру обмена знаниями, методиками, критериями оценки качества знаний. Это не требовало специального учета казахстанской специфики. Так возникла глобальная по своему воздействию на социальные процессы и до сих пор не преодоленная дихотомия: параллельное существование русскоязычной технологической сферы, универсальной по своему характеру и приемлемой для использования в любой части Советского Союза, и локальной казахскоязычной культурно-гуманитарной среды, созданной для внутриреспубликанского потребления. В первом случае формировался набор ресурсов, необходимых для успешной социализации, который был ориентирован на профессиональные качества и коллег по работе в референтной группе и круга неформальной поддержки. Во втором же случае, при отсутствии четких критериев профпригодности главным ресурсом была лояльность к людям, от которых зависело многое в карьере и которые составляли референтную группу и неформальную сеть

взаимопомощи. Рекрутировались новые члены  с учетом сложных альянсов родственной  и земляческой принадлежности. Это не исключало, конечно, массы индивидуальных сценариев, но в целом ситуация выглядела таким образом.

Существование двух слабо пересекающихся сфер в  общественном производстве советского Казахстана имело двойственное последствие. С одной стороны, не было острого соперничества (исключая сферы политического руководства), и носители разной языковой квалификации могли относительно беспроблемно реализовывать имеющиеся в их распоряжении ресурсы амбиции. С другой, - не существовало предпосылок для интеграции, неизбежной и необходимой, когда речь идет о гражданах одного государства. Русскоязычные специалисты чувствовали себя включенными в единое общесоюзное пространство той или иной отраслевой направленности в большей степени, чем в общеказахстанское. Позднее эта особенность социального статуса во многом определит параметры стратегии поведения русских в суверенном Казахстане. Так, согласно данным агентства БРИФ за 2000 г., вошедших в полевые материалы автора, доля русских в составе руководителей предприятий сохранялась на значительно более высоком уровне, чем доля русских среди руководителей исполнительных органов власти (см. также [4]).

Об экономической  ситуации первых пяти лет суверенного  развития Казахстана написано немало

(подробнее  см. [5]). Здесь мы лишь кратко охарактеризуем процессы начала 1990-х гг. в контексте их влияния на экономический статус и социальное самочувствие русского населения. В основе

экономического  кризиса той поры лежало разрушение единого общесоюзного экономического комплекса и разрыв производственных связей крупных предприятий. Они прекратили свою деятельность в первую очередь, что подорвало основу благосостояния и уверенности в завтрашнем дне русских, преимущественно работавших на таких предприятиях. Поскольку они слабо были связаны с сельским хозяйством и не имели альтернативных экономических источников, ситуация вынуждала их покидать республику. Вследствие этого менялся этнический состав трудовых ресурсов. Казахи преобладали среди работников и руководителей предприятий пищевой и обрабатывающей промышленности, заготовительных и снабженческих организаций, более близких к сельскому хозяйству.

Быстрее смогли встать на ноги предприятия, которые  опирались на местные ресурсы  и технологии, менее зависимые от крупных оборотных средств, связей со смежными предприятиями за пределами Казахстана.

Отмеченная этнически окрашенная дихотомия производственных сфер продолжала действовать, но теперь не в пользу русских. Не случайно количество казахов в большинстве отраслей росло, а русских - сокращалось. По данным упомянутого агентства БРИФ, в 1997 г. доля казахов в составе работников различных отраслей составляла 45,5%, а в 1999 г. уже 48,3%.

На протяжении 1994 - 1999 гг. экономическая политика претерпела изменения. Была произведена

реструктуризация  экономики и социально-экономической  инфраструктуры. Это сопровождалось

реформами в  банковской сфере, пенсионном обслуживании, приватизационной сфере. Государство  активно уходило из сферы экономики, сосредотачиваясь на стратегических участках - разработка месторождений нефти и газа, привлечение инвестиций и иностранных партнеров в нефтегазовый сектор. Десятки тысяч людей получили возможность заниматься предпринимательством. Это позволило к 2001 - 2002 гг. изменить экономическую ситуацию. Основной движущей силой экономического подъема, начавшегося в этот период, стал нефтяной сектор. Были перепрофилированы или ликвидированы многие предприятия, ранее

входившие в советский народно-хозяйственный комплекс, а в новых условиях ставшие обузой. Кадровые рабочие советского периода вышли на пенсию или покинули Казахстан, пришедшая им на смену вчерашняя сельская молодежь не всегда отвечает предъявляемым требованиям. Можно говорить о том, что прежнее этническое разделение труда постепенно размывается, и русское население уже не может, как ранее, гарантированно занимать определенную нишу и обеспечивать себе достаточный уровень благосостояния.

На рынке  труда теперь востребованы специалисты, сочетающие навыки современного менеджмента  с ресурсами близости к власти, которая помогает получить выгодные подряды и обеспечить лицензиями в добывающей и обрабатывающей промышленности. В конце 1990-х гг. наименьшая доля русских руководителей была именно в нефтедобывающей отрасли. "Красные директора" советского периода опирались как на ресурс на совместную работу с государственными и партийными руководителями того времени. Теперь решения принимаются новым поколением органов исполнительной власти, которое, имея советское прошлое, в большинстве выдвинулось на ключевые должности в суверенном Казахстане.

И в массовом сознании, и в прессе апокалиптические образы состояния экономики, характерные для середины 1990-х гг. сменились социальными настроениями, в которых сочетается уверенность в повышении собственного благосостояния и эффективности проводимой государством политики. Такие настроения распространены во всех слоях и группах общества, русские - не исключение. Правда, нужно учитывать, что изменилось и восприятие русским населением собственного социального благополучия по сравнению с советским периодом, ибо изменилось его место в производстве и перераспределении материальных и социальных благ. В настоящее время русское население не занимает ключевых позиций в контроле главных источников бюджетных поступлений (реализация нефти и газа). Русские не являются основными адресатами социальных выплат, как в силу того, что не доминируют среди бюджетных работников, так и потому, что не принадлежат к приоритетным категориям социальной защиты государства (многодетные родители, репатрианты и т.д.). Все это не могло не наложить отпечатка на восприятия