3. Конфликты, вызванные миграцией в современной России

    Трудовая  миграция конфликтогенна по своей природе, о чем  свидетельствуют многие  исследователи. Конфликтогенность трудовой миграции в России отличается тем, что для страны характерен одновременно высокий уровень безработицы и нехватка рабочей силы. Во мнногих регионах Севера, Восточной Сибири, Дальнего Востока и некоторых других недостаток рабочих в ряде отраслей тормозит экономическое развитие. В мегаполисах же постоянно приветствуется приток строителей, водителей транспорта, работников быта. В таких случаях относительно дешевая рабочая сила мигрантов, не платящих налогов, не обладающих какими-либо социальными привилегиями, серьезно теснит предложения со стороны своих конкурентов из местных жителей. Конкуренция со стороны мигрантов и некоторый технологический прогресс в отдельных отраслях воздействуют на рынок рабочей силы: под угрозой становятся выплаты денежных пособий по больничным, пособия для детей, защита от необоснованного увольнения, пятидневная рабочая неделя, отпуск и многое другое, что входит в социальную составляющую коренного населения России. Почти по всей стране реальная зарплата остается недостаточной,  а гарантийная занятость сменяется системой найма по краткосрочным контрактам. Фактически возрождается система труда  поденщиков.

    Как результат в последние годы многие коренные жители регионов были выброшены  в ряды безработных или на более  низкооплачиваемые места в сфере  услуг. Страна уже в 1990-е годы стала  люмпенизироваться: количество бездомных и безработных достигло миллионов. Среди них  мужчины трудоспособного возраста, которые, потеряв работу,  не хотят трудоустраиваться, не обучаются, не имеют права на пенсию, то есть живут без видимого источника существования. Многие из них страдают алкоголизмом и наркоманией. Они довольно агрессивны, ищут виновных в своем положении. Таковыми часто оказываются и «экономические» конкуренты из других стран и регионов.

    Одновременно  среди местного населения идет обособление  богатых, которые концентрируются  на определенной территории, нанимают многочисленную охрану. Допуск мигрантов на их территории исключен. Строятся многоквартирные дома в некоторых районах городов, закупленные диаспорами и заселенные этническими мигрантами. Появление привилегированных иммиграционных групп, их отчуждение от остальных также является особенностью процесса социальной поляризации.

    Трудовые  мигранты, пребывающие в нашу страну на законных либо незаконных основаниях, как правило, заняты преимущественно  в одной из двух сфер деятельности - в торговле или работают по найму у российских работодателей. В первом случае они осуществляют свою деятельность в анклавных рынках труда, в рамках которых разворачиваются конфликты между  многими противоборствующими субъектами.

    Под анклавным рынком труда понимается рынок, формирующийся, прежде всего, в иммиграционном анклаве, а также на других территориях, где располагаются торговые и сервисные предприятия, собственниками (или арендаторами) которых являются иммигранты, которые, в свою очередь, нанимают иностранных рабочих (в том числе и нелегальных), в первую очередь, из числа соотечественников. Примером может служить большинство фруктово-овощных рынков Москвы, сложившихся в середине 1990-х годов. Разумеется, степени вовлеченности в них у мигрантов из разных стран отличаются друг от друга, и точных сведении по этому вопросу у нас – авторов данной статьи – нет. Поэтому в целях проведения сравнительного анализа условно выделим три крупных миграционных потока, двигающихся в Россию из Азиатско-Тихоокеанского (Китай); Центрально-азиатского (Таджикистан); Кавказского (Азербайджан) регионов.

    Выскажем  также предположение, что занятость  в этой сфере у различных групп  мигрантов варьируется в зависимости  от экономической привлекательности  регионов России, и, что особенно важно, от отношения принимающего общества к мигрантам. Эксперты, в этой связи отмечают, что у китайских мигрантов, например, максимальная вовлеченность в подобные рынки наблюдается в крупных мегаполисах, прежде в Москве, Санкт-Петербурге. Несколько ниже она на Дальнем Востоке, где часть мигрантов работает по найму у российских работодателей.  Для тех, кто прибыл из Азербайджана, характерна наиболее высокая вовлеченность в коммерческую деятельность именно в анклавных рынках труда в большинстве субъектов РФ. Иная картина наблюдается среди выходцев из Таджикистана. В крупных российских мегаполисах около 1/3 занято в торговле. Другие заняты на строительных работах, ремонте квартир, дач и т. д. В отдельных субъектах РФ до 70% (в Пензенской области - свыше 90%) таджиков торгуют на рынках овощами и фруктами. По данным С. Олимовой и И. Боека, 28,5% трудовых мигрантов, выезжающих из Таджикистана в зарубежные страны, вовлечены в торговый, «челночный» бизнес.

    Исходные  посылки. В качестве таковых используем три взаимосвязанных положения конфликтологии.

    Первое. В широком смысле условия развертывания  конфликтов во всех сферах общественной жизни являются производными от существующей российской повседневности и политики российского государства, нацеленной на радикальную рыночную модернизацию страны. Эти факторы создают небезопасную, остро конфликтную социальную среду, в которой противоречия, возникающие между мигрантами и принимающим обществом все чаще разрешаются не на основе взаимных договоренностей и компромиссов, а путем открытого конфликта и силового давления, прежде всего со стороны принимающего общества. В полной мере это проявляется и в анклавных рынках труда.

    Второе. Конфликтогенен сам процесс формирования и дальнейшего функционирования этих сфер. Формальным основанием их создания, естественно, является широкая нормативно-правовая база, включающая многосторонние (в рамках СНГ) и двусторонние межправительственные соглашения о торгово-экономическом, культурном сотрудничестве Российской Федерации с зарубежными странами, соответствующие межведомственные и межрегиональные соглашения. На практике же под "зонтиком" этих соглашений, представителями региональных элит в субъектах РФ и зарубежных стран заключаются, помимо официальных, немало теневых устных соглашений об анклавных рынках труда и условиях работы в них этнических групп мигрантов, гарантиях их безопасности, порядке и формах компенсации за право пользования рынком и создание тех или иных конкурентных преимуществ (монополии на торговлю определенными товарами, ослабление налогового прессинга и т.д.). Схожие вопросы, но иного, "мелкого" масштаба (к примеру, право временной торговли на местном рынке) согласовывают на доверительном межличностном уровне нередко и лидеры этнических групп мигрантов с представителями деловых кругов, контролирующих тот или иной рынок в конкретном городе, районе субъекта РФ. Характер подобных теневых соглашений предопределяет пограничный статус многих анклавных рынков (на грани закона и беззакония), вызывает негативную реакцию различных групп населения принимающего общества, которое заведомо маркирует мигрантов как социально опасную группу.

    Третье. На развитие конфликтов тотально воздействует федеральное и региональное информационное пространство, представленное многообразными авторскими текстами, содержание которых зеркально отражает своеобразное переслоение ценностей, идеи и мифы в сознании мигрантов и принимающего общества. Доминирующими оказываются националистические и  религиозные  идеи в сочетании с либеральными, консервативными  и социалистическими идеями. Эклектические построения вышеперечисленных идей акцентируют установку на вседозволенность и произвол. Их веер предстает в каждом конкретном случае в форме этнически окрашенных культурных  стандартов мигрантов и принимающего общества, сталкивающихся между собой в конкурентной борьбе за доступ к жизненным благам. В различных текстах - печатных («неживых»), но «оживающих» при чтении газет, журналов, книг; в «живых» текстах устной речи (радио, телевидение, обыденное общение) наблюдается явный сдвиг в сторону неадекватной оценки намерений, поведения и деятельности сторон. Заодно  формируются устойчивые, негативистски окрашенные этностереотипы и фобии, подталкивающие к неадекватному восприятию друг друга и формированию напряженности.

    Эти положения позволяют, на наш взгляд, системно исследовать противоречивое взаимовлияние объективных и субъективных, институциональных и неинституциональных факторов развития конфликтов между мигрантами и принимающим обществом.

    Тенденции развития анклавных рынков труда. Начнем с того, что в субъектах Российской Федерации функционируют несколько их разновидностей, в их развитии отчетливо просматриваются три основных тенденции. Первая приводит к формированию федеральных сетей анклавных рынков, созданных более чем в половине субъектов Российской Федерации и локальных территориальных сетей действующих в ограниченном количестве регионов страны. Типичным примером федеральных сетей служат рынки, контролируемыми мигрантами из Азербайджана, локальных –мигрантами  Китая и Таджикистана. Вторая означает этнорегиональное разделение этой сферы между мигрантами-выходцами из одной страны, но связанных между собой родственными, клановыми, земляческими признаками. И, наконец, третья тенденция состоит в появлении конкуренции между этническими группами мигрантов за право контроля наиболее доходных анклавных рынков в экономически привлекательных для них субъектах РФ.

    До  сих пор эти рынки сосуществовали параллельно и относительно мирно  во многих субъектах РФ, имели свою коммерческую специализацию, разделение труда. Наглядно это прослеживается в Москве, Санкт-Петербурге, многих областных центрах, где давно состоялась негласная «демаркация границ» рынков, на которых заняты представители всех сколько-нибудь крупных потоков внешних мигрантов.

    Этнорегиональное разделение наблюдается повсеместно. К примеру, мигранты из Азербайджана – уроженцы городов Казах и Акстафа оседают в городах Когалым, Сургут и Тюмень, бакинцы и жители Апшерона помимо Москвы активно осваивают Дальний Восток (Владивосток, Хабаровск, полуостров Сахалин). Жителей субтропической Ленкорани, Масаллы. немало в Мурманске, Архангельске и других населенных пунктах Заполярья. Уроженцы Карабаха представлены в Нижнем Новгороде, Самаре, Москве, а шамкирцы и гянджинцы - в Москве, Подмосковье, Санкт-Петербурге. Однако в крупных городах такое разделение становится еще более «дробным». В Санкт-Петербурге торговлю овощами и фруктами на Невском рынке ведут мигранты из Файзабадского района Таджикистана, на Ладожском - из Кофарнихонского района, на Звездном - душанбинцы и гиссарцы.

    Данные  явления свидетельствуют о наиболее общей тенденции этнической и  географической избирательности движения мигрантов в те регионы России, где функционируют контролируемые ими анклавные рынки труда. В  свою очередь, это позволяет сформулировать вывод о том, что подобное движение трудовых мигрантов есть устойчивый, повторяющийся и, по-видимому, достаточно управляемый процесс, как на институциональном, так и неинституциональном уровнях. В первом случае управление осуществляется соответствующими институтами исполнительной власти России и стран выезда. На практике они обычно охватывают небольшую часть миграционных потоков. Во втором случае осуществляется неформальное, но более эффективное (фактическое) управление движением основной массы мигрантов через систему патерналистских  отношений, свойственных устойчивым общностям - родам, кланам, возглавляемым «банкирами людей» - лидерами этих общностей, региональными элитами, обладающими различными, чаще всего традиционными способами  влияния на людей. Много общих черт наблюдается и в организационном строении и функционировании этнических групп мигрантов, контролирующих анклавные рынки труда. Среди этих черт: формирование групп по принципу родства, земляческих связей; строгая внутренняя иерархия и самоуправление; отношения лидеров групп с влиятельными фигурами в принимающем обществе; сращивание с криминальным миром, заметное обособление от принимающего общества. Исследователи С. Олимова и И. Боек подметили, что традиционная структура таджикского общества, основанная на тесно спаянных родовых общинах - авлодах предопределила высокую степень организованности таджикских мигрантских сообществ существующих как самоуправляющиеся коллективы.

    Азербайджанские мигранты, указывает исследователь  А. Юнусов, стремятся селиться в России по местническому признаку. Они никогда не отправятся в поездку туда, где у них нет родственников или земляков, так как без предварительной договоренности и помощи соотечественников их поездка обречена на неудачу. Адаптируясь к российской действительности, они «играют» по действующим в ней теневым правилам. К примеру, в Москве азербайджанцы, торгующие на рынках попадают под так называемую «крышу» в лице азербайджанских криминальных авторитетов, регулярно отчисляют им деньги в «общак» для улаживания текущих проблем с милицией и местными властями. Если у мигрантов появляются более серьезные проблемы с принимающим обществом, то в дело вмешиваются лидеры общемосковского азербайджанского «общака», имеющие обширные связи в криминальной среде и правительственных кругах России, Азербайджана и являющиеся одними из самых состоятельных людей.

    Подобная  закрытость, сходная с осознанной самосегрегацией, невольно провоцирует  повышенное и далеко не доброжелательное внимание окружающего общества к иммигрантам, создает потенциально опасную конфликтогенную среду.

    Система адаптации. Анклавный рынок труда  является наиболее эффективным способом адаптации этнической группы мигрантов  к новой для них среде, так  как основан на покровительстве  влиятельной группы местной элиты, получающей взамен покровительства различные формы компенсаций от мигрантов (часть прибыли, всевозможные услуги и т.д.), которые, используя этот ресурс, создают и дополнительные механизмы, выстраиваемые в гибкую систему, основанную преимущественно на этнорегиональном принципе построения   на институциональных и неинституциональных организациях. Эти организации, в свою очередь, нацелены, во-первых, на сервисное обслуживание коммерческой деятельности мигрантов; во-вторых, на представительство, защиту их интересов и предотвращение конфликтов; в-третьих, на сохранение этнокультурной самобытности. Крупные потоки мигрантов, имеющие длительные связи с тем или иным регионом и проживающими в нем этническими соотечественниками из числа граждан России, рано или поздно создают подобные организации. Немногочисленные же группы, чаще всего их не создают, используя различные договорные стратегии. Наибольшая концентрация подобных организаций в крупных областных центрах, Москве, Санкт-Петербурге.

    Интересы таджикских мигрантов в Москве в 2003 г. представляли 12 общественных организаций. В их числе: Фонды «Таджикистан», «Точик диаспора», «Осмун», «Инсон», общественная организация «Народная Лига», «Таджики» и др. Их деятельность во многом разобщена. Фонд «Таджикистан», например, работает с выходцами из Памира, «Осмун» - с кулябцами, «Инсон» - с приезжими из северных областей Таджикистана.